Две Дианы - Дюма Александр (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
– Все, что я имею, и все, что умею, – заявил Габриэль, – посвящено благу отечества. Я жду только вашего повеления, монсеньор.
– Спасибо, друг мой, – ответил герцог. – Поверьте мне, повеления вам долго ждать не придется. Но, по правде говоря, чем больше я пытаюсь разобраться в обстановке, тем тяжелее и запутанней она мне кажется. Мне нужно немедленно укрепить оборону Парижа, создать гигантскую линию сопротивления врагу, остановить наконец его наступление. И, однако, все это не стоит и ломаного гроша, если я не перейду в наступление. Я должен, я хочу действовать, но как?..
И он замолчал, как бы испрашивая совета у Габриэля. Он знал удивительную находчивость молодого человека и смутно надеялся, что и теперь он чем-то ему поможет. Но на этот раз виконт д’Эксмес молчал и только вопрошающе смотрел на герцога.
Франциск Лотарингский продолжал:
– Не корите меня за медлительность, друг мой. Вы же знаете: я не из тех, кто колеблется, но я из тех, кто размышляет. Так что не слишком-то порицайте меня, ибо я совмещаю решимость и рассудительность… Однако, – добавил герцог, – вы, кажется, озабочены сейчас еще сильнее, чем прежде…
– Не будем говорить обо мне, монсеньор, прошу вас, – перебил его Габриэль. – Поговорим сначала о Франции.
– Пусть так, – согласился герцог. – Тогда я вам откровенно скажу, что меня заботит. Мне думается, что самое главное сейчас – совершить какой-нибудь великий подвиг и тем самым поднять дух наших людей, возродить нашу древнюю боевую славу. Нужно не ограничиваться восстановлением наших разрушенных укреплений, а возместить их хотя бы одной убедительной победой.
– И я того же мнения, монсеньор! – воскликнул Габриэль, удивленный и обрадованный подобным тождеством их взглядов.
– И вы тоже? – переспросил герцог де Гиз. – И вы тоже, должно быть, не однажды задумывались над бедами нашей Франции и о ее спасении?
– Я часто думал об этом, – признался Габриэль.
– Но представляете ли вы себе всю трудность этого будущего подвига? – спросил Франциск Лотарингский. – Да и кто и когда на него решится?
– Ваша светлость, мне кажется, что я это знаю.
– Знаете? – воскликнул герцог. – Так скажите, скажите, Габриэль.
– Мой замысел, монсеньор, не из таких, о котором можно рассказать в двух словах. Вы, ваша светлость, великий человек, но и вам, вероятно, он покажется фантастичным.
– О, я не подвержен головокружениям, – сказал с улыбкой герцог де Гиз.
– Все равно, монсеньор, – проговорил Габриэль, – я боюсь и заранее вам говорю, что на первый взгляд моя затея может показаться странной, бредовой, совершенно невыполнимой! Но, по сути, она только трудна и опасна.
– Что ж, тем она увлекательней! – воскликнул Франциск Лотарингский.
– Тогда условимся, ваша светлость: вы не изумляйтесь. Повторяю, однако: на пути немало опасностей. Но я знаю, как их избежать.
– Если так, говорите, Габриэль, – сказал герцог. – Да кто там стучит, черт возьми! – прибавил он с досадой. – Это вы, Тибо?
– Да, ваша светлость, – сказал вошедший слуга. – Вы приказали доложить, когда соберется совет. Уже два часа, и господин де Сен-Ренэ должен прийти за вами с минуты на минуту.
– Ах, а ведь и верно! – заметил герцог де Гиз. – Мне необходимо присутствовать на этом совете. Ладно, Тибо, оставьте нас… Вы сами видите, Габриэль: я должен идти к королю. Вечером вы откроете мне ваш замысел, но до того скажите хоть в двух словах, что вы задумали?
– В двух словах, ваша светлость: взять Кале, – спокойно произнес Габриэль.
– Взять Кале? – вскричал герцог де Гиз, отступив в изумлении.
– Вы позабыли, ваша светлость, – так же невозмутимо вымолвил Габриэль, – что обещали не изумляться.
– Так вот что вы замыслили! – проговорил герцог. – Взять Кале, защищенный армией, неприступными стенами, морем, наконец! Кале, которым англичане владеют больше двухсот лет! Кале – ключ от Франции. Я сам люблю смелость, но тут налицо уже не смелость, а дерзость!
– Вы правы, монсеньор, – ответил Габриэль. – Но именно такая дерзость может увенчаться успехом. Ведь никому и в голову не придет, что подобный замысел вполне осуществим.
– А может быть, и так, – задумчиво протянул герцог.
– Когда я вам все расскажу, монсеньор, вы согласитесь со мной. Единственное, что нужно: хранить полную тайну, навести неприятеля на ложный след и появиться у стен города внезапно. Через две недели Кале будет наш!
– Однако все это только общие слова, – сказал герцог де Гиз, – у вас есть план, Габриэль?
– Есть, монсеньор, и он крайне прост и ясен…
Не успел Габриэль закончить фразу, как дверь открылась, и в комнату вошел граф де Сен-Ренэ.
– Его величество ждет вас, монсеньор, – поклонился Сен-Ренэ.
– Иду, граф, иду, – отозвался герцог де Гиз.
Потом, обернувшись к Габриэлю, вполголоса сказал:
– Как видите, я должен с вами расстаться. Но ваша неожиданная и великолепная мысль не дает мне покоя… Если вы считаете такое чудо осуществимым, так неужели я вас не пойму? Можете ли вы быть у меня к восьми часам?
– Ровно в восемь я буду у вас.
– Позволю себе заметить вашей светлости, – сказал граф де Сен-Ренэ, – что уже третий час.
– Я готов, граф.
Герцог направился было к выходу, но, взглянув на Габриэля, снова подошел к нему и тихо спросил, как бы проверяя, не ослышался ли он:
– Взять Кале?
Габриэль утвердительно кивнул и, улыбнувшись, спокойно ответил:
– Да, взять Кале!
Герцог де Гиз поспешил к королю, и виконт д’Эксмес покинул Лувр.
XI. Разные бывают храбрецы
Алоиза сидела у окна, с беспокойством поджидая возвращения Габриэля. Наконец, увидев его, она возвела к небу заплаканные глаза. Но на сей раз это были слезы радости.
– Слава богу! – воскликнула она, бросаясь к двери. – Вот и вы!.. Вы из Лувра? Видели короля?
– Видел, – сказал Габриэль.
– И что же?
– Все то же, кормилица, придется мне подождать.
– Еще подождать! – всплеснула руками Алоиза. – Святая дева! Снова ждать!
– Ждать невозможно лишь тогда, когда ничего не делаешь, – заметил Габриэль. – Но я, слава богу, буду действовать, а кто видит цель, тот не заскучает.
Он вошел в залу и бросил свой плащ на спинку кресла. Мартен-Герра, сидевшего в углу в глубоком раздумье, он даже и не заметил.
– Эй, Мартен! – окликнула Алоиза оруженосца. – Почему ты не поможешь его светлости снять плащ?
– Ох, простите, простите! – вскочил на ноги очнувшийся Мартен.
– Ничего, Мартен, не беспокойся, – сказал Габриэль. – Ты, Алоиза, не очень-то укоряй нашего Мартена. Скоро мне снова потребуются его преданность и усердие. Мне надо с ним поговорить об очень важных делах!
Воля виконта была священна для Алоизы. Она с улыбкой взглянула на оруженосца и, чтобы не мешать их беседе, вышла из залы.
– Ну, Мартен, – сказал Габриэль, когда они остались одни, – о чем же ты так крепко задумался?
– Да вот все ломаю себе голову, пытаясь разобраться в этой истории с человеком, которого я встретил утром.
– И что же? Разобрался? – улыбнулся Габриэль.
– Увы, не очень-то, ваша милость. Если признаться, то ничего, кроме тьмы кромешной, я не вижу…
– А мне, Мартен, как я уже тебе говорил, почудилось совсем другое.
– Но что именно, монсеньор? До смерти хочется знать.
– Рано еще об этом говорить, – ответил Габриэль. – А пока забудь на какой-то срок и о себе, и о той тени, которая затемнила всю твою жизнь. Попозже мы все узнаем, обещаю тебе. Поговорим лучше о другом. Сейчас ты особенно мне нужен, Мартен.
– Тем лучше, ваша милость!
– Тогда мы поймем друг друга, – продолжал Габриэль. – Мне нужна вся твоя жизнь без остатка, все твое мужество. Готов ли ты довериться мне и, пойдя на любые лишения, целиком посвятить себя моему делу?
– Еще бы! – вскричал Мартен. – Ведь таков мой долг!
– Молодчина, Мартен! Однако подумай хорошенько. Дело это трудное и опасное.
