Роковой бриллиант дома Романовых - Рэтклиф Джон (читать книги бесплатно .txt) 📗
— Мы велели сделать в вагоне раздвижной пол, вагон принадлежит большевикам. Мы разъезжаем здесь совершенно беспрепятственно взад и вперед и доставляем наших сторонников в Петроград.
Он закурил папиросу. Вынул из кармана другую и подал ее Бренкену, подав ему огня.
— Значит, все-таки большевики, — сказал Бренкен.
Его глаза остановились на покойной. Легкие с жадностью втягивали табачный дым.
Шнейдер провел рукой по глазам.
— Она надеялась скрыться по совершении акта. Здесь, в этом вагоне, вы должны были встретиться с ней. Но мы обещали ей взять ее с собой живую или мертвую. Она хотела быть похороненной в Петрограде. Мы выкрали ее из покойницкой. Да, господин офицер, так обстоит дело. В Петрограде большевики торжественно встретят ее тело. Она, господин офицер, — Шнейдер сделал продолжительную паузу и никак не мог собраться с духом, — еще просила вам кланяться. Ее смерть была внезапной.
Раздался сигнал к отходу поезда. Поезд дрогнул и рванулся вперед. Шнейдер со своим фонарем погрузился в темноту. Половицы вагона захлопнулись над его головой. Наступила кромешная тьма.
Поезд помчался. В воздухе неожиданно послышался сладкий запах. Странно, — Бренкен больше не был в состоянии противиться сну.
Он немного изумился этой усталости, напавшей на него неожиданно, как враг, а потом больше ничего не помнил.
Утром он проснулся с тяжелой головой. Гроб по-прежнему качался на нарах, и лицо девушки смотрело сквозь стекло в крышке.
На остановке появился Шнейдер. Он принес корзину с пищей и питьем.
— Это запас на четыре дня, — предупредил он. — Возможно, мне не удастся навестить вас. Не забывайте, что вы — сопровождающий тело и ваша фамилия Шнейдер.
Сказав это, он исчез.
Потом прошло несколько дней. Бренкен не видел лица живого человека. Только голоса людей иногда долетали до его темницы.
Но вот однажды утром, проснувшись, он заметил, что поезд стоит. Снаружи слышались шум и звуки мужских голосов. Вагон открыли.
Несмотря на тусклый ноябрьский день, дневной свет показался Бренкену ярким и ослепительным. Бренкен стоял растерянный перед чужими людьми, пришедшими с носилками. Кругом были железнодорожники. Милиционер указал рукой на Бренкена.
— Вы провожатый Шнейдер? — спросил он, просматривая какую-то бумагу.
— Да, — машинально ответил Бренкен.
— Хорошо, можете идти.
Милиционер исчез. Гроб поставили на носилки. Люди стали расходиться. Никто не интересовался мнимым Шнейдером. Бренкен спустился вниз с железнодорожной насыпи, потому что вагон остановился где-то за городом на запасных путях. Никто не мешал ему. Он еще раз оглянулся. Носильщики тронулись в путь, пошатываясь под тяжестью гроба. В этом гробу покоилась Вера — тайна, ключ которой был потерян, по-видимому, навеки.
IV
Стоя у дверей своей квартиры, Петр Непомнящий подал на прощание руку своему другу Дмитрию Тихорецкому. Они посмотрели друг другу в глаза. Лицо Тихорецкого было мокро от слез.
— Итак, через несколько часов, товарищ Непомнящий, через несколько часов, товарищ, мы либо дадим России свободу, либо умрем.
— Да, так! — торжественно ответил Петр Непомнящий. Мы будем драться бок о бок, так же, как мы вместе, держась за руки, вышли из «Крестов».
— Мы старые друзья, — подтвердил Дмитрий. — Мы друзья с тех пор, как еще мальчиками встретились на большой дороге.
— Друзья с тех пор, как мы вступили в партию, — кивнул в ответ Непомнящий. Они обнялись. Оба с виду казались еще совсем юными. Вера в свое дело и фатализм дали им силу переносить все невзгоды жизни. Они посвятили свою жизнь революции и каждый день готовы были встретить смерть, как праздник.
Кругом тянулись огромные дома, в которых царила таинственная деловитость. На плохо вымощенной улице лежала густая грязь. Из открытой двери напротив доносился отвратительный запах гнили и годами непроветренных потных испарений.
— Э, — отмахнулся Дмитрий Тихорецкий, — теперь несколько часов мне предстоит вдыхать хороший аромат. Э… — он широко расставил руки, расправив свои могучие плечи. — Товарищ… если бы только знал… какие женщины у аристократов, скажу я тебе… — Он звонко расхохотался.
Петр Непомнящий посмотрел вдоль улицы. Длинная полоса грязи, а за ней вдали вздымались стены Петропавловской крепости. Здесь, в этом убогом квартале, была его родина. Он немного знал об этом городе каналов, о блистательном Петрограде с великолепной набережной Невы, воспетой лучшими русскими писателями.
"Ну и счастье же этому Дмитрию, — подумал он. — Женщины посматривают ласково и на меня, но аристократка… Гм… Она, вероятно, не знает, что ее любовник бросил бомбу в губернатора Савицкого? Убил?.. ерунда… Он исполнил произнесенный над ним приговор".
— Мне нужно уходить, — прервал Дмитрий ход мысли своего друга. Она ожидает меня. Никогда прежде я не знал еще такой женщины. Я познакомился с ней на улице. С ее санями случилось несчастье. Совсем недалеко от нашего партийного бюро. Я бросился на помощь… Она посмотрела на меня… Петя, никогда еще ты не видал таких глаз! Она напоминает портрет царицы Елизаветы Петровны в молодости. Короче говоря, она пригласила меня к себе… каприз… и я… — он пожал руку Непомнящему и крикнул ему уже на ходу: — Из ее объятий я прямо брошусь в борьбу! Какое изумительное время, Петя! Жизнь хороша.
И он быстро ушел.
V
Петр Непомнящий вошел в свою маленькую комнатку. Всегда, заходя в свое бедно убранное обиталище, он думал о Раскольникове. Так жил и он. И так же в нем постепенно накоплялась воля к преступлению. Но Петру Непомнящему не требовалось убивать старуху-ростовщицу. Ему предстояло задушить целую эпоху. Петр Непомнящий никогда больше не будет выступать на провинциальных подмостках. Больше никаких клоунад! Актер Непомнящий только что пришел из Смольного, прямо с непрерывного заседания военно-революционного комитета. Там держит речь Ленин. Неисчислимые массы потоком входят и выходят. Там раздают оружие в то время, как Керенский кидает в массы воззвания: "Ужаснейшая бойня несмываемым позором покроет имя свободной России, если государственный преступник Ленин победит". Но рабочие на всех перекрестках прикрепляют плакаты: "Граждане, сохраняйте спокойствие и самообладание, порядок находится в надежных руках!"
С наступлением дня армия рабочих пойдет свергать правительство Керенского. Глава временного правительства отовсюду стянул войска в город. Уличная мостовая дрожит от орудийных колес. Стучат подковы лошадей. Въезжает зенитная батарея. За нею следует рота самокатчиков. Казаки… казаки…
Уже три часа утра. Но все темно. Только снег слабо блестит. Петр Непомнящий не желает зажигать маленькую керосиновую лампочку. Бледный отсвет белых облаков на темном фоне неба причудливо отражается сквозь разбитое окно. Воет ветер, и холод, как покрывало, окутывает стены. Перед ним пронеслась вся его жизнь. Бедность, холод, скитания, тюрьма, голод, театр… В сущности говоря, во всем и всегда только театр. Когда его в первый раз арестовали за бродяжничество, он не мог назвать своего имени. Тогда ему было всего 10 лет.
— Как тебя звать? — спросил полицейский.
— Я не помню как, — ответил Петр.
— Но у тебя ведь должно быть имя! Как зовут твоего отца? мать? Откуда ты родом?
— Не помню, — ответил Петр. — У меня нет ни имени, ни отца, ни матери, ни родины.
— Итак — Петр Непомнящий! — Под таким именем он и был записан в протокол. Так именовались сотни тысяч людей. Это были или обездоленные, бездомные, или преступники, скрывавшие имя; они бесцельно бродили по необъятной России — вдоль и поперек. И это прозвище стало фамилией мальчика. Петр Непомнящий. Знал ли он когда-нибудь своего отца? свою мать? Да, мать он знал. В Поволжье он слыхал об этом легенду. Его мать была горничной князя Сулковского. Горничной — полурабой.
