Красный Петушок - Сэблетт М. (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗

Вдруг на прогалине появились девять обитателей этой страны. Один из них поднял руку в знак мира, и Жан Рибо пошел ему навстречу. Туземец был высокий мужчина, темно-медного цвета, без бороды; величественная наружность обличала в нем человека, имеющего власть; черные глаза его были проницательны и бесстрашны. Очевидно, это был их вождь. На нем был красивый головной убор из крашеных перьев и плащ из того же материала нежного оттенка с золотыми украшениями; его крепкие голени были обтянуты полотняными обмотками, а ноги обуты в мягкие, цвета лани, замшевые сапоги, украшенные цветными застежками и узорами из перьев.

Он обратился к нашему капитану с речью на странном гортанном языке, которого никто из нас не мог понять. Жан Рибо покачал головой, но поднял руку, что должно было означать, что мы миролюбивы. Позади своего вождя в такой же одежде, но менее пышной, молча и внимательно наблюдая за каждым нашим движением, стояли остальные туземцы. Капитан и высокий дикарь стали объясняться знаками, наконец, вождь, указывая на себя, произнес слово «Сатуриона».

— Ами! Ами! [1] — ответил наш капитан, указывая на всю нашу группу, чтобы этим уверить Сатуриону, что мы друзья. После этого произошел обмен подарками. Таким образом, были установлены дружественные отношения с этими дикарями.

Мы расстались с самыми лучшими чувствами и возвратились на ожидавшее нас судно.

Когда мы вновь оказались на «Тринити», был созван совет, и после долгих дебатов было решено продолжать искать более удобное место для основания колонии, так как это место представляет трудности для плавания больших судов. Один только де Лодоньер высказался за дальнейшее исследование реки Май, уверяя нас, что дальше — внутри страны мы навряд ли найдем удобное место. С ним, однако, не согласились, и после полудня мы при благоприятном легком ветре направились на север, проходя вдоль малоинтересного плоского берега с несколькими мелководными и незащищенными гаванями. Так мы шли до тех пор, пока на следующее утро не увидели по низкой береговой линии пролив, который оказался большой и прекрасной гаванью. Проникнув глубже, мы нашли прекрасную реку и много маленьких, лениво извивавшихся речек, окружавших болота.

В этом месте мы решили обосноваться, и в, полдень бросили якорь вблизи одного из островов значительной величины.

Разделившись на партии, мы, для внимательного исследования окружающей местности, отправились на шлюпках по большой и некоторым маленьким речкам. На долю Белькастеля, де Жонвиля и мою выпала работа по исследованию острова. К концу третьего дня все благополучно возвратились и доложили обо всем капитану Рибо. На основании наших сведений капитан Рибо решил основать колонию именно на острове, а не на материке, так как здесь были лучшие виды на пригодную для обработки землю.

Таким образом началась работа по созиданию форта для нашей защиты. Некоторым группам было поручено тесать бревна, другим — ставить их на место. Работа быстро подвигалась вперед, и в короткое время форт Карла — как Жан Рибо назвал его в честь короля Франции — стал оформляться, и дома за его оградой стали обитаемы.

Мне и Бслькастслю, как людям, умевшим обращаться с самострелами, поручено было охотиться в лесах, и наши запасы стали пополняться свежим мясом. В первое время мы оказались плохими охотниками: в бесконечных в этих густых чащах сумерках, измученные тысячами насекомых, окруженные застоявшимися зловонными болотами, мы были подобны заблудившимся детям. Инстинктивно прокладывали мы себе дорогу и часто вынуждены были проводить много неприятных ночей в этой отвратительной дикой местности, среди ужасов и опасностей, какие нам и не снились. Среди тихих ручейков, предательских болот и громадных деревьев мы стояли на высоких корнях, выступавших из дрожащей поверхности болотистой почвы, слушали удивительно мелодичное пение неизвестных нам птиц, видели странных, опасных гадов и разных зверей. Здесь мы научились осторожно ступать по шелестящему грунту лесов, искусно охотиться, молчаливо гнать нашу лодку по тихим речкам, ловя разную рыбу. Но зато нашей дичи и многочисленных подарков, приносимых соседними жителями, было вполне достаточно для всех нас.

Однажды в полдень мы плыли в нашей лодке по тихой поверхности одной речки и услышали шум голосов в валежнике справа от нас по берегу. Я посмотрел на Мартина, сидевшего на корме; он тихо покачал головой и приложил палец к губам. Когда мы бесшумно подошли под спустившуюся ветку, я схватился за нее и задержал движение лодки.

— Красный Петушок, а? — были первые слова, услышанные нами. — Мы сворачивали шеи и покрепче…

— О, брат мой, каким удивительным тупоумием благословил тебя господь, — прервал его насмешливый голос. — Рана в голове ничего тебе не даст! Мы должны взять мальчика живым, или мы никогда не узнаем его тайны.

— Ты довольно долго говоришь все об одном и том же, — ответил другой. — Как он — очень неопытен? Отвечай, ты ведь так умен!

— Мы должны ждать, глупец! Кто-нибудь увидит…

В эту минуту ветвь из моих рук со свистом поднялась вверх. Наступило молчание, а затем послышался топот ног по мягкой земле.

Я вскочил на ноги, но Мартин усадил меня раньше, чем я успел исполнить мое намерение: выскочить на берег и преследовать заговорщиков. Сильным ударом весла он двинул лодку в узкое пространство воды, окруженное густой листвой. В течение нескольких минут мы не проронили ни слова, продолжая молчаливо двигаться вниз по течению.

— Один из этих людей охотно свернул бы вам голову, Блэз, и он сделал бы это, если бы захватил вас врасплох, — заметил, наконец, Мартин. — При первой встрече я постараюсь узнать, видели ли они нас.

Во время послеобеденного отдыха мои мысли были заняты странными и непонятными— для меня словами Мишеля Берра (я сразу узнал его голос). Он упоминал о какой-то «тайне», о которой я сам ничего не знал. Мартин успокаивал меня, уверяя, что время и терпение несомненно разрешат эту загадку.

Вечером, по возвращении, мы встретили у ворот форта Карла и Мишеля. Последний елейным голосом осведомился об успехах нашей охоты. Белькастель спокойно и вежливо ответил, что южная часть реки, где мы пробыли все послеобеденное время, показалась нам не особенно хорошей. В единственном глазу Мишеля сверкнуло выражение облегчения: в действительности мы провели это время в северной части реки.

Глава VI

Бунт

Вскоре Жан Рибо объявил о своем намерении возвратиться во Францию за новыми припасами, предложив недовольным колонистам отправиться с ним. Однако большинство выразило желание остаться в Новом Свете. Между ними, конечно, были Мартин Белькастель и я. Капитан Рибо выступил с серьезной речью перед всей колонией; он доказывал необходимость обработки земли и обращал внимание на те прекрасные результаты, которые получатся при усердной обработке этой девственной страны. Он назначил де ла Пьерра начальником, предоставив ему полную власть поступать так, как он найдет нужным в интересах каждого из колонистов. Наконец, он отплыл, обещав вернуться поздней осенью.

Через месяц после ухода Жана Рибо в колонии поднялся дух возмущения против тяжелой, беспрерывной работы, требуемой от всех де ла Пьерра, который железной рукой заставлял исполнять свои приказания. Колонисты не хотели понять, что им руководило исключительно чувство долга и желание, чтобы колония прогрессировала. Как военный человек, он знал только закон казармы и лагеря — суровый закон военных правил. Вначале украдкой шептались, а затем стали говорить открыто. Люди тайно оставляли остров и направлялись к краснокожим, где безуспешно разыскивали золото; работа по очистке и обработке земли была запущена. Медленно, но неуклонно положение подвигалось к неизбежному концу — открытому разрыву между начальником и командой.

Такое отношение колонистов заставило капитана де ла Пьерра решительно заявить, что каждый, кто без разрешения оставит остров, будет обвинен в мятеже и без суда казнен. Мартин Белькастель увещевал колонистов, но безрезультатно — и его, и меня так же возненавидели, как и начальника. Вдохновителями этих дурных чувств были братья Берр, причем главным руководителем, как это ни странно, был худой Пьер, в то время как его язвительный брат Мишель шнырял по острову своими легкими, кошачьими шагами. При каждой встрече Мишель приветствовал меня с той преувеличенной, покорной вежливостью, от которой так сильно отдавало насмешливой неискренностью. Временами мне казалось, что я различаю в его единственном беспокойном глазу, когда он останавливался на мне, недоуменный и пытливый взгляд.