Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (читать книги полностью без сокращений txt) 📗

— А может мы не считаем, что нам хорошо заплатили, милейший господин де Пероль.

— Друг мой, что ты этим хочешь сказать?

Плюмаж встал, и все остальные последовали его примеру.

— Черт возьми, приятель! — бросил он, резко изменив тон. — Давайте поговорим в открытую. Мы все тут учителя фехтования, а следовательно, дворяне. А я к тому же гасконец, то есть дворянин самых голубых кровей. И наши рапиры, — тут он хлопнул по своей, которую не снял, — желают знать, что им предстоит сделать.

— Присядьте, пожалуйста, — любезно предложил брат Галунье, придвинув табурет доверенному лицу Филиппа Гонзаго.

Остальные выражали шумное одобрение Плюмажу. Пероль было растерялся.

— Друзья мои, — произнес наконец он, — ну, уж если вам так хочется это знать, то вы сами могли бы догадаться. Кому принадлежит замок?

— Маркизу де Келюсу, черт подери! Добрейшему сеньору, у которого жены не доживают до старости, Келюсу-на-засове.

И что дальше?

— Дальше? А вы не догадались? — с простодушным видом удивился Пероль. — Вы работаете на маркиза де Келюса.

И вы верите этому? — с наглым видом обратился Плюмаж к сотоварищам.

— Нет, — ответил брат Галунье.

— Нет, — дружно зашумели остальные. Впалые щеки Пероля слегка покраснели.

— Что это значит, прохвосты! — вскричал он.

— Потише! — остановил его гасконец. — Мои благородные друзья ропщут, так что поберегитесь. Лучше потолкуем мирно, как порядочные люди. Если я правильно вас понял, дело обстоит следующим образом: маркиз де Келюс узнал, что некий дворянин время от времени проникает в его замок через нижнее окно. Так?

— Да, — кивнул Пероль.

— Ему также известно, что мадемуазель Аврора де Келюс любит этого дворянина?

— Совершенно верно, — подтвердил Пероль.

— Это вы так утверждаете, господин де Пероль. Таково, по-вашему, объяснение нашего съезда в харчевне «Адамово яблоко». Кое-кто мог бы счесть это объяснение правдоподобным, но у меня есть основания считать его лживым. Вы, господин де Пероль, сказали нам неправду.

— Черт меня побери! — воскликнул тот. — Это уже наглость!

Но его голос утонул в криках наемных убийц:

— Давай, Плюмаж, говори! Выложи ему все! Гасконец не заставил себя упрашивать.

— Во-первых, мои друзья так же, как я, знают, что ночной посетитель, предназначенный для наших шпаг, не кто иной как принц…

— Принц! — хмыкнул, пожав плечами, Пероль. Плюмаж продолжал:

— Да, принц Лотарингский, герцог де Невер.

— Ну, в таком случае вы знаете гораздо больше меня, — заметил Пероль.

— Ризы Господни! Это ведь не все. Есть еще кое-что, чего мои благородные друзья, возможно, и не знают. Аврора де Келюс не является любовницей господина де Невера.

— Даже так? — бросил Пероль.

— Она — его жена! — отрубил Плюмаж. Пероль побледнел и пролепетал:

— Откуда ты это знаешь?

— Знаю, и это главное. Откуда — это вас не касается. А сейчас я вам докажу, что знаю и еще кое-что. Они тайно обвенчались четыре года назад в Келюсской церкви, и, если сведения мои верны, вы и ваш благородный патрон…

Плюмаж с издевательским видом снял с головы шляпу и закончил:

— Были, господин де Пероль, свидетелями этого обряда. Пероль не стал отрицать.

— Ну, и к чему вы клоните, повторяя эти сплетни? — только и спросил он.

— К тому, чтобы открыть имя светлейшего сеньора, которому мы будем служить сегодня ночью, — отвечал гасконец.

— Невер женился на мадемуазель Авроре вопреки воле ее отца, — объявил Пероль. — Господин де Келюс жаждет отомстить. Чего проще.

— Да, ничего не было бы проще, если бы бедняга На-засове знал про этот брак. Но господину де Келюсу ничего не известно. Ризы Господни! Старый хитрюга не стал бы отправлять на тот свет самого богатого жениха Франции. Все давным-давно уладилось бы, если бы господин де Невер сказал старикану: «Король Людовик желает женить меня на своей племяннице принцессе Савойской, но я этого не хочу. Я тайно обвенчался с вашей дочерью». Но бедняжку принца пугает репутация Келюса-на-засове. Он обожает свою жену и боится за нее.

— И каков вывод? — прервал его Пероль.

— А таков, что мы работаем не на господина де Келюса.

— Это же ясно, — подтвердил Галунье.

— Как день, — зашумел хор голосов.

— Ну, и на кого же вы, по-вашему, работаете?

— На кого? Хм… Кровь Христова! На кого? Вы знаете историю трех Филиппов? Нет? Ну, тогда я вам расскажу ее в двух словах. Это три высокороднейших дворянина, чтоб мне пропасть! Один — Филипп Мантуанский, принц Гонзаго, между прочим, ваш господин, разорившееся и севшее в лужу высочество, готовый задешево продать душу первому встречному дьяволу; второй — Филипп де Невер, которого мы тут поджидаем, а третий — Филипп Французский, герцог Шартрский. Все трое, прах меня побери, красивы, молоды и блистательны. Даже если вы попытаетесь себе вообразить самую крепкую, высокую, небывалую дружбу, вы будете иметь разве что слабое представление о той любви, какую питали друг к другу три Филиппа. Так говорили о них в Париже. Королевского племянника, если позволите, мы оставим в стороне, он к нашему рассказу отношения не имеет. Мы будем заниматься только де Невером и Гонзаго, этими Пифием и Дамоном 13.

— Черт возьми! — воскликну Пероль. — Уж не собираетесь ли вы обвинить Дамона в том, что он желает смерти Пифию?

— А что, — отвечал Плюмаж, — подлинный Дамон, живший во времена сиракузского тирана Дионисия, был богат, а у подлинного Пифия не было ежегодного дохода в шестьсот тысяч экю.

— Каковой доход, — вставил Галунье, — имеется у нашего Пифия и единственным наследником какового является наш Дамон.

— Вы чувствуете, милейший господин де Пероль, насколько это все меняет? — продолжал Плюмаж. — Я добавлю, что у подлинного Пифия не было столь прекрасной возлюбленной, как Аврора де Келюс, а подлинный Дамон не был влюблен в красавицу или, верней сказать, в ее приданое.

— Совершенно верно, — вторично вставил Галунье. Плюмаж наполнил свой кубок.

— Господа, — сказал он, — я пью за здоровье Дамона… я хотел сказать, Гонзаго, который завтра получит шестьсот тысяч дохода и мадемуазель де Келюс, если Пифий… я хотел сказать, Невер сегодня ночью уйдет из жизни.

— Здоровье принца Дамона Гонзаго! — закричали наемные убийцы, предводительствуемые братом Галунье.

— И что вы на это скажете, господин де Пероль? — торжествующе заключил Плюмаж.

— Чушь! — буркнул тот. — Клевета!

— Вы позволили себе грубость. Пусть мои доблестные друзья рассудят нас. Я беру их в свидетели.

— Ты сказал правду, Плюмаж! — зашумели доблестные друзья.

— Принц Филипп Гонзаго, — пытаясь сохранить достоинство, объявил Пероль, — выше подобных оскорблений, и ему нет нужды оправдываться.

Плюмаж остановил его:

— Вот что, милейший господин де Пероль, присядьте-ка. Пероль отказался, и тогда гасконец силой усадил его на табурет, после чего обратился к своему помощнику:

— Ну как, Галунье, перейдем к более тяжким оскорблениям?

— Плюмаж! — произнес нормандец.

— Раз господин де Пероль не сдается, настал, дорогуша, твой черед взять слово.

Нормандец залился краской до ушей и опустил глаза.

— Но я не умею выступать публично, — пролепетал он.

— Попробуй! — предложил Плюмаж, закручивая усы. — Битый туз! Наши друзья простят тебе твою неопытность и молодость.

— Рассчитываю на их снисходительность, — промямлил робкий Галунье.

Голосом маленькой девочки, отвечающей на вопросы из катехизиса, Галунье начал речь:

— Господин де Пероль имеет все основания считать своего господина безукоризненным дворянином. Вот одна подробность, которую мне удалось случайно узнать. Я ничего дурного в ней не вижу, хотя иные злонамеренные души могут расценить ее по-другому. Когда три Филиппа вели в Париже веселую жизнь, настолько веселую, что король Людовик пригрозил сослать племянника в его владения… да, а происходило это года три назад, и я тогда служил у одного итальянского врача по имени Пьер Гарба, ученика небезызвестного Экзили 14…