Искушение фараона - Гейдж Паулина (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Привратника гарема Хаэмуас приветствовал, неожиданно для самого себя, несколько резко, и стражник в тот же миг распростерся на полу, прижавшись лбом к сандалии Хаэмуаса. Это был веками отработанный жест глубочайшего повиновения, сопровождаемый пространными извинениями за доставленные царевичу неудобства. Хаэмуас нетерпеливым жестом велел ему подняться.
– Фараон не хочет, чтобы его женщин осматривал кто-то из учеников, – сказал прислужник, когда они шли по коридору, в котором на равном расстоянии друг от друга находились изящно украшенные деревянные двери. Все они были плотно закрыты.
– Где больная?
Привратник остановился перед самой последней дверью. Остановился и Хаэмуас, за спиной у него замерли Каса и Пенбу. Два посланных Амеком воина несли вахту в противоположных концах длинного коридора.
– Это юная танцовщица из хурритов. Могучий Бык около года назад впервые увидел, как она танцует, и пригласил ее пожить здесь. Она совсем крошечная, очень красивая. Она учит и других женщин своему искусству. – Без стука он распахнул дверь и почтительно отступил в сторону. – Это им и развлечение, и польза. Ведь многие такие ленивые.
Хаэмуас отпустил привратника и вошел в комнату. Здесь царила уютная, не слишком строгая атмосфера: стояло ложе, несколько стульев с разбросанными по ним подушками, имелся ковчежец – сейчас он стоял закрытый, – еще несколько коробок, в которых явно хранились пестрые наряды плясуньи. Дверь с противоположной стороны комнаты выходила, должно быть, в садик. На низком стуле у кровати сидела рабыня и рассказывала девушке сказку на каком-то иностранном языке – наверное, на хурритском, решил Хаэмуас. Ее тонкий, высокий голос звучал монотонно и заунывно, но юная танцовщица, накрытая полотняной простыней, внимала рассказу затаив дыхание, и в ее черных глазах отражался свет масляной лампы.
Когда Хаэмуас приблизился, она что-то резко сказала рабыне и сделала попытку приподняться на постели. Хаэмуас сделал ей знак не шевелиться.
– В комнате больного церемонии уместны только в том случае, если возносятся мольбы богам, – произнес он мягко. Рабыня тем временем тихонько присела в уголке, а Каса и Пенбу заняли свои места рядом с Хаэмуасом. – Что же с тобой случилось?
Девушка какое-то время молча смотрела на него, будто не понимая вопроса, и Хаэмуас стал думать, что, возможно, она не понимает египетский язык, но через некоторое время она, бросив смущенный взгляд на его спутников, откинула простыню. Все ее нежное маленькое тело, от шеи до самых лодыжек, покрывала красная сыпь. Внимательно осмотрев ее, Хаэмуас вздохнул, и в его вздохе были одновременно и облегчение, и разочарование. Облегчение – оттого, что ему не придется долго здесь задерживаться в такой поздний час, а разочарование было вызвано тем, что в ее болезни не было ничего необычного и интересного. Кивком головы Хаэмуас подозвал привратника.
– У других женщин есть такая же сыпь?
– Нет, царевич. – Привратник покачал головой. Значит, эта болезнь не заразная.
– Что она ест? То же самое, что и все остальные?
– Многие женщины требуют, чтобы им готовили отдельно, по собственному вкусу, – ответил привратник. – Уверяю тебя, царевич, еда эта свежайшая и наилучшего качества.
Хаэмуас сделал знак Пенбу, что записывать их беседу необязательно.
– Ну разумеется, – произнес он. Его слова прозвучали довольно резко, и Хаэмуас почувствовал, что вовсе не намерен смягчать каким-нибудь замечанием это впечатление. – Сыпь лечится просто. Приготовьте мазь из равных частей киперуса лугового, луковой шелухи, ладана и сока диких фиников. Рабыня должна втирать эту мазь в ее тело дважды в день, и через неделю все пройдет. Если нет, пошлите за мной. – Он уже собирался уходить, как вдруг почувствовал, как рука девушки вцепилась в его одежду. Он взглянул на нее.
– А как же заклинание, великий царевич? – раздался тонкий голосок, в котором слышался сильный акцент. – Ты разве не будешь надо мной колдовать?
Хаэмуас посмотрел в ее черные глаза, полные тревоги, и улыбнулся. Он взял в руку ее мягкие пальцы и присел к ней на постель.
– Нет, милая, колдовство ни к чему, – заверил он девушку. – Нет никаких признаков, что твою болезнь наслали злые духи. Может быть, ты слишком много времени провела на солнце или искупалась в грязной воде, или твоей коже не понравилось какое-нибудь здешнее растение. Не волнуйся. Рецепт снадобья, которое будут для тебя готовить, был найден много лет назад в храме Озириса в Абидосе. Это очень надежное средство, и оно тебе обязательно поможет.
Вместо ответа она внезапно прижала его руку к губам, чего он никак не ожидал. Хаэмуас быстро высвободил руку и встал с кровати.
– Первый раз нужно натереть ее этим бальзамом прямо сейчас, чтобы больная смогла уснуть, – распорядился Хаэмуас и быстро вышел из комнаты. Он поспешил обратно по коридору, через сад, к своим носилкам, не в состоянии думать ни о чем, кроме массажа и долгожданного сна.
Хаэмуас отпустил Пенбу и воинов и остался наконец в одиночестве за закрытыми дверьми своих личных покоев, перед которым была выставлена ночная охрана. Каса принялся снимать с него черный парик, спадающий Хаэмуасу на плечи, вынимать из ушей любимые бирюзовые серьги, снимать многочисленные кольца и браслеты, украшавшие руки. Сняли и отложили в сторону набедренную повязку. С глубоким вздохом усталости и удовлетворения Хаэмуас опустился на ложе, уткнул лицо в гору подушек и почувствовал, как Каса роняет ему на спину капли благоуханного оливкового масла. Хаэмуас закрыл глаза и на долгое время полностью отдался в сильные руки Касы. Тот разминал напряженные после долгого дня узлы мускулов, твердой рукой скользил по его бедрам и ягодицам. Потом Каса сказал:
– Прошу меня простить, царевич, но ты неважно выглядишь, и самочувствие у тебя плохое. Твоя кожа сегодня будто козий сыр. Мышцы, что должны ее поддерживать, сделались дряблыми. Ты позволишь дать тебе совет?
Хаэмуас усмехнулся, не поднимая головы от подушек.
– Лекарь сам должен следовать своим советам? – спросил он. – Ну что же, давай, а потом уж я решу, стоит ли мне тратить время и силы на то, чтобы тебя слушать. Мне ведь, как ты знаешь, уже тридцать семь. Нубнофрет тоже все время повторяет, что тело у меня стареет, но пока оно исправно служит мне для исполнения обязанностей и не препятствует в получении удовольствий, я не хочу причинять ему никаких ненужных неудобств.
Крепкие пальцы Касы вонзились в его спину, и Хаэмуас понял, что слуга не одобряет его слов.
– Твое высочество проводит время, раскапывая древние гробницы и карабкаясь вверх и вниз по пирамидам, а для этого занятия требуются недюжинная крепость и ловкость, которыми ты скоро не сможешь похвастаться, – произнес он нравоучительно. – Я, любящий тебя раб, прошу: прикажи Амеку, пусть устраивает борцовские поединки, упражнения в стрельбе из лука, а также купания в реке. Твое высочество должно знать, что прекрасное тело требует непрестанного ухода.
Хаэмуас собирался было уже ответить что-нибудь резкое, как вдруг его внутреннему взору предстала юная танцовщица. Он тогда не рассматривал внимательно ее тело, занимался исключительно ее нездоровьем, но теперь вдруг ему ясно припомнились ее плоский живот, стройные бедра, изящный изгиб талии – ничего лишнего, никакого намека на жир. От этого видения ему сделалось грустно, он почувствовал себя старым и опустошенным. «Я просто устал», – уговаривал себя Хаэмуас.
– Спасибо, Каса, – произнес он наконец. – Убери масло. Смой мне краску с лица и рук и принеси ночную лампу. И прошу тебя: скажи Ибу, чтобы никакие звуки меня не тревожили, когда слуги завтра утром будут заниматься сборами.
Он предался в умные, заботливые и опытные руки Касы, и вот наконец дверь закрылась и он остался один. Только крошечный огонек пламени, заключенного в алебастровый сосуд, тихо мерцал, озаряя комнату, наполнявшуюся густыми, медленно колышащимися тенями.
Отбросив на пол подушку, Хаэмуас взял подголовник из черного дерева – фигурка Шу, поддерживающего небо, – и подложил под шею. Он закрыл глаза и уже засыпал, по-прежнему охваченный непонятной тоской, которая вдруг навалилась на него при воспоминании о безупречном теле юной наложницы отца. «Почему я не могу забыть ее?» – размышлял Хаэмуас сквозь сон. Почему вдруг эта девушка, на короткий миг промелькнувшая у него перед глазами, вдруг разбудила в душе целый океан тоски?
