Меч ислама - Sabatini Rafael (мир книг TXT) 📗
Глава. XXXIV ОТКРЫТИЕ
Знай Андреа Дориа о том мнении, которое император составил себе о его действиях, это могло избавить его от мучений уязвленной гордыни, столь глубоких, что, казалось, он никогда не сможет избавиться от них.
В тот самый день, когда Просперо дал бой Драгуту у Махона, из Неаполя на быстроходном галеоте прибыл мессер Паоло Караччиоло, доставивший на императорский корабль послание вице-короля.
Мессер Караччиоло, баловень судьбы, был молод, храбр и насмешлив. Из-за этого он редко щадил чувства других людей. То, как он держался, передавая послание принца, объяснялось испытываемым им злорадством. Высокий, красивый мужчина, румяный, с золотистыми волосами, в роскошной одежде — коротком вычурном алом камзоле по венецианской моде, он легко и непринужденно ступил на борт адмиральской галеры в тот миг, когда граф и его племянники садились обедать.
— Его высочество принц Оранский, — объявил посланник, — посылает свое приветствие вашей светлости и спрашивает: что задерживает вас у залива Сиртис?
Трое сидящих вскочили, и на посланника уставились три пары глаз, как бы вопрошая, не сумасшедший ли он.
Синьор Андреа громко повторил вопрос Караччиоло:
— Что меня задерживает? ..
— Ради Бога… — пробормотал Джанеттино.
— Что меня задерживает? — повторил адмирал.
— Да, принц спрашивает именно об этом, — жеманно произнес посланник.
— Но, синьор… — в голосе Андреа слышалось удивление, смешанное с возмущением, — разве мое требование прислать войска не дошло до Неаполя? Войска, которые должны высадиться на том берегу Джербы?
— Ах, это? Это же было три недели тому назад, когда Драгут еще был в бухте.
— Когда он был в бухте?
— Может быть, — заговорил Филиппино, испепеляя посланника взглядом, — вы скажете, где он находится сейчас?
— Синьор, я не могу сказать точно. Я знаю лишь, где его нет. В бухте Джербы.
— Его нет на Джербе? — спросил адмирал. Сердито воззрившись на щеголя, он пожал грузными плечами. — Вы, наверное, с ума сошли. Вы просто безумец.
Джанеттино рассмеялся, воздел руки горе, как бы взывая к небесам, а затем шлепнул себя ладонями по бокам.
— Вот так! — воскликнул он. Филиппино холодно спросил:
— А может, вы не от принца прибыли, синьор? Может, вы просто шутник?
Раздраженный мессер Караччиоло заявил:
— Будьте повежливее! Десять дней назад Драгут-реис ограбил побережье Корсики.
— Это невозможно. Это ложь! — воскликнул адмирал.
— Да нет же, это факт!
— Какой-нибудь другой пират назвался его именем, — предположил Филиппино.
Но Караччиоло настаивал, что это был, несомненно, сам Драгут.
— Следовательно, — закончил он, — десять дней назад его уже не было на Джербе. Если он вообще когда-либо там был.
— Как это понимать? — К лицу адмирала прилила кровь. — Разве я не запер его в той лагуне? Разве я не сижу здесь и не сторожу его день и ночь? Как он мог оттуда выйти?
— Мусульмане говорят, — проговорил мессер Караччиоло, — что по воле Аллаха может случиться все, что угодно. Если вы так уверены, что Драгут там, то я не менее вашего уверен в том, что его там нет. От вас ждут объяснений, синьор. А я не сомневаюсь, что вы сможете смягчить гнев, который вы вызвали у его императорского величества.
— Давайте ваши бумаги! — крикнул раздраженный адмирал и нетерпеливо схватил протянутые ему письма.
Мессир Караччиоло уселся, обмахиваясь беретом.
— Мне говорили, что у генуэзцев плохие манеры. А я не верил! Никто из моряков не обратил внимания на его наглость. Им и без этого было о чем подумать.
Адмирал разложил лист, племянники стали по обе стороны от него, и все углубились в чтение. Филиппино стал похож на человека, у которого остановилось сердце. Джанеттино выпятил челюсть, и его маленький женственный рот искривился в горькой усмешке. Дело было в том, что он уже целую неделю твердил, что в тишине и безмолвии, царящих в бухте, есть нечто подозрительное. Джанеттино даже настаивал на том, что следует войти в бухту и проверить, как там обстоят дела, но дядя строго запретил ему идти под огонь корсара.
— Тем самым ты сделаешь именно то, чего он и дожидается, — говорил адмирал. — Ведь Драгут хитер, как лиса, и рассчитывает на то, что мы окажемся дураками. Надо дождаться прибытия сухопутных войск, а пока притворяться спящими. Мы не попадемся на его удочку.
— Если только не обманем сами себя, — возражал Джанеттино.
— А что может сделать Драгут?
— Хотел бы я знать… Я костями чувствую, что тут какой-то подвох.
— Костями чувствуешь? — в голосе адмирала звучала явная насмешка.
— Я скорее поверю своим мозгам, чем твоим костям, Джанеттино!
Однако теперь, когда они прочитали письмо, оказалось, что эти самые презренные кости вдруг проявили необычайную сообразительность.
— Ну вот! — вскричал Джанеттино. — А что я говорил вам все эти дни?
Адмирала мало что могло рассердить, но эти слова вывели его из себя. Во взгляде, которым он одарил племянника, сверкнула такая злоба, какой Джанеттино не мог даже представить себе.
— Догадка дурака иногда выявляет истину, скрытую от мудреца, но кто обращает внимание на догадки дурака? — Затем, изменив манеру и подавив вспышку безумия, адмирал учтиво и сдержанно обратился к посланнику: — Это письмо, синьор, — он запнулся, — объясняет все.
Ноги Дориа затряслись, и он, измученный и вялый, сел на стул. Всегда твердый и мужественный, он впервые в жизни почувствовал себя стариком. Положив локти на стол, адмирал закрыл глаза и уронил лицо на руки. Из его уст вырвался стон.
— Этого не может быть! Не может! Ради Бога, как это могло случиться? Джанеттино выступил вперед.
— Господин! Я намерен сделать то, чего вы не позволяли мне до сих пор. Я высажусь на Джербе и посмотрю, в чем там дело.
Он не стал ждать ответа и вышел, чеканя шаг.
Вернулся Джанеттино в сумерках. В каюте адмиральской галеры сидели его дядя и Филиппино, погруженные в уныние. Его рассказ отнюдь не поднял им настроение. Было обнаружено, что пока императорский флот сторожил вход в бухту, Драгут ускользнул через никому не известный вход с другой стороны. Шейх Джербы показал Джанеттино прорытые каналы.
— По словам шейха, — рассказывал Джанеттино, — каналы были вырыты согласно указаниям некоего европейца, который был там вместе с Драгутом. Его имя — Просперо Адорно.
Увидев изумление собеседников, Джанеттино горько рассмеялся.
— Нам следует гордиться ловкостью нашего соотечественника. Направленные в нужное русло, его способности могли бы принести немалую пользу нашему семейству. На сей раз он добил нас окончательно. Этот вероломный негодяй достиг-таки своей цели.
Джанеттино рассказал о своей беседе с шейхом; мессер Караччиоло любезно добавил к его словам еще некоторые подробности, и постепенно собравшимся стало ясно, каким именно образом Просперо оказался у Драгута и как туда попала Джанна.
Адмирал сидел, словно оглушенный. Филиппино разомкнул свои тонкие губы.
— Поделом нам. Если бы мне позволили поступить с этим мерзавцем так, как я считал нужным, такого не произошло бы никогда. — Он повернулся к дяде. — Я вас предупреждал!
— Да! Да! — прорычал граф. — Вы все меня предупреждали, а я не слушал. Теперь все мои заслуги будут забыты, и каждый тупица сможет смеяться надо мной!
Филиппино спросил кузена:
— Как получилось, что до нас не дошли никакие известия с Джербы? Ты не спрашивал у шейха?
— Конечно, спрашивал. Он ответил, что Драгут сжег и потопил все лодки. Может, это правда, может, нет. Какая разница?
— В самом деле: какая разница? — вмешался мессер Караччиоло. — Вы проверили факты, и этого достаточно. Ну, теперь-то вы поднимете якоря?
Андреа Дориа повернул свою тяжелую львиную голову.
— И куда нам идти?
— В Неаполь, синьор!
— Чтобы стать мишенью насмешек?
— О, синьор! Чтобы получить приказ его высочества вице-короля. Вам предстоит преследовать Драгут-реиса.
