Идя сквозь огонь (СИ) - Зарвин Владимир (книги онлайн полные версии txt) 📗
Почему-то лишь сейчас в глаза ей бросился медный крестик на шее Газды, коего она раньше не замечала.
— Знаешь, впервые увидев тебя, я подумала, что ты — нехристь, вроде турок или татар, — промолвила она, не зная, как сказать о своем чувстве, — а выходит, ты — православный!
— Что ж, люди часто ошибаются! — улыбнулся ей в ответ Петр. — То для меня не дивно. Зато теперь ты знаешь обо мне правду…
Ему хотелось шагнуть навстречу Наталье и обнять ее. Глаза женщины говорили, что и ей хочется того же, однако влюбленные так и не решились сделать сей шаг.
В памяти обоих были еще свежи события минувшей ночи, и они опасались, давать Москве повод для новых сплетен и пересудов.
— Я буду ждать тебя, — тихо, но твердо произнесла Наталья, — сколько будет нужно. И впредь не впущу в сердце иного!
Глава 35
Погожим августовским утром Бутурлин и Газда покинули Москву вместе с отрядом Флориана. В знак почтения к Дмитрию и его друзьям их провожал старший боярин Воротынский.
Ратники у городских ворот были наслышаны о подвигах лихой троицы, и во взорах стражи, обращенных к Бутурлину и его гостям, читалось немое уважение.
Миновав внешнюю стену, окружающую московские пригороды, маленький отряд поднялся на ближайший холм, откуда хорошо были видны окрестности. Здесь Дмитрию предстояло расстаться с распорядителем Княжеского Двора и выступить в путь к далекой Литве.
— Ну, вот и закончился твой отдых! — тяжко вздохнул, обращаясь к нему, Воротынский. — Без малого месяц пролетел, как один день!
— Мне хватило отдохнуть, — ответствовал Дмитрий, — жаль только, с друзьями-боярами не удалось повидаться!
— На то есть причина! — важно кивнул ему Михайло. — Приятели твои державе служат, кто где…
Усов с Булавиным — на меже с Диким Полем, где ты недавно и сам побывал. А Орешников — тот ныне в польской крепости обретается, близ ливонской границы.
Еще тогда, зимой, когда все мы гостили в Самборе, Польскому Королю пришлась по нраву Гришкина меткость в стрельбе из лука. Он, помнится, дважды умудрился стрелой предыдущую стрелу, засевшую в мишени, надвое расколоть.
Вот Ян Альбрехт и обратился к Великому Князю с просьбой: «Дай-ка мне на время сего молодца, чтобы обучил моих увальней премудростям стрельбы! А Государю не с руки было ему отказать. Сам помнишь, наша дружба тогда трещала по швам! Чуть было не поссорились с Королевством!..
Чтобы уверить Короля в миролюбии Москвы, Великий Князь повелел Гришке остаться в Самборе и исполнять то, что скажут поляки. А им угодно стало отрядить Орешникова к Ливонскому кордону.
Там он по сей день наставляет жолнежей, как разить мишень. Только вот не знаю, пойдет ли им впрок учение. Поляк, он ведь больше привык копьем таранить врага, чем управляться с луком да стрелами…
— Отчего же не пойдет? — пожал плечами Дмитрий. — Флориан, за месяц овладел сей премудростью, освоят ее и другие.
— Может, и освоят, — не стал спорить боярин, — дай лишь Бог, чтобы та наука против нас самих в грядущем не обернулась!..
Флориан, слыхавший их разговор, снисходительно усмехнулся. Вспыльчивый от природы, он все же умел держать в узде чувства и без крайней нужды не отвечал на колкости и замечания московитов.
— Что ж, пора мне с вами расставаться! — протянул со вздохом Воротынский. — Жаль, Митя, что не договорились мы с тобой о главном…
Впрочем, пути Господни неисповедимы. Может, ты еще одумаешься и вспомнишь об Аглае…
— Ну вот, опять за старое, — грустно улыбнулся Бутурлин, — мы с тобой уже толковали о том!
— Толковали… — эхом отозвался боярин. — Что ж, насильно мил не будешь. Как бы там ни было, я вновь буду рад видеть тебя на Москве!
— И тебя тоже! — обернулся он к Газде. — Скажу без утайки: удивил ты меня храбростью, степняк!
— У меня есть одна просьба, боярин, — посетила казака нежданная мысль, — скажи, сможешь ли исполнить?
— Смотря о чем попросишь, — рассудительно ответил Михайло, — сказывай, чего надо, а я уже решу, исполнять или нет…
— Приглядишь за Натальей, чтобы ее не обидели, пока меня не будет на Москве?
— Выходит, я был прав! — лукаво подмигнул ему боярин. — Полонила все-таки Анфимьевна твое сердце!
— К чему скрывать, полонила! — не стал запираться казак. — Ну так что, боярин, исполнишь мою просьбу?
— Так уж и быть, пригляжу! — широко улыбнулся Воротынский. — Не тревожься, парень! Никто не тронет твою зазнобу!
Они уже собирались разъехаться, но тут внимание Дмитрия привлекла процессия, показавшаяся вслед за ними из ворот Столицы.
На крепко сбитых повозках, запряженых коренастыми лошадьми, восседали люди, чье платье так же, как и оружие, выдавало в них чужеземцев. Во главе отряда на рослом соловом жеребце выступал воин огромного роста с развевающейся на ветру седой гривой и заплетенной в косицы бородой.
Под стать сему исполину был его привешенный к седлу двуручный меч, едва не достигавший пяткой ножен земли.
Спутники седобородого воина не уступали ему в вооружении.
Сразу было видно, что это — закаленные бойцы, успевшие побывать не в одной сече. О том свидетельствовали их шрамы на руках и лицах, а также взоры, пылающие воинственным огнем.
Но к решительности в глазах воинов примешивалось чувство, кое они тщетно пытались скрыть от окружающих. Сим чувством была досада. Похоже, они покидали Москву не по своей воле.
— Шведы… — произнес Бутурлин, глядя вслед повернувшему к северу обозу. — Куда они направились в такую рань?
— В родные края! — не скрывая радости, сообщил ему Воротынский. — Давно уже пора было выпроводить из державы оглоедов, да вот повода не могли найти!
Нынче же, когда Государю стало известно, что тать, целившийся в него из пищали, — швед, он решился прогнать с Москвы сей заморский сброд. Полно им объедать Столицу! В мирное время от чужаков все одно нет пользы, а начнется война — глядишь, еще в спину ударят!
— Что ж, Великий Князь поступил мудро, — согласился с боярином Дмитрий, — в канун войны со Швецией опасно держать на Москве шведских наемников! Кем мыслите их заменить?
— Свято место пусто не бывает! — осклабился Воротынский. — Своих молодцов призовем! Умельцев наводить пушки да камнеметы у нас и у самих в достатке!..
Не зря я посылал ратных людей подглядывать, как шведы управляются с орудиями, так что теперь они и сами не оплошают. Нет в пушкарной науке ничего такого, чего бы русский ум не мог постичь!
— Могу тебе пожелать лишь удачи в сем деле! — напутствовал его Бутурлин. — Только прежде чем упражняться в стрельбе, приглядись, не осталось ли после шведов какого подвоха…
— Даже если бы они пожелали оставить подарки, им на сие не хватило бы времени. Я ведь по уму все сделал!
Слова боярина не были досужей похвальбой. Дмитрий знал, что
в часы опасности Воротынский умел действовать быстро, но рассудительно.
— Едва занялась заря, мы с луками да пищалями нагрянули в слободу, где угнездились сии тати, — продолжал повествование боярин, — разбудили, велели всем покинуть избы, в коих они были расселены.
Пока шведы отходили от сладких снов, я огласил им повеление Московского Владыки убираться из Столицы. Многие не поверили моим словам, решили, что я вздумал шутить.
Когда же до татей дошло, что с ними толкуют всерьез, иные из них впали в ярость. Кое-кто даже мечи из ножен потянул. Да только мне не впервой подавлять бунты. Знаю, как повести дело, чтобы огонь угас, не разгоревшись!
Велел я московским лучникам направить стрелы на шведов и наказ дал прикончить всякого, кто оружие поднимет. А дорогим гостям растолковал, что выбор у них невелик. Или, получив в казне кошель серебра, убраться восвояси, либо же навсегда остаться гнить в московской земле.
Когда тебе предлагают выбрать между деньгами и смертью,
самые горячие головы выбирают деньги. Тем паче, что нас было втрое больше.
Если бы шведы предпочли деньгам битву, половина их полегла бы, не добежав до моих стрелков. Силу давит большая сила, а лук побеждает меч. Так-то!
