Гавань измены (ЛП) - О'Брайан Патрик (список книг .txt) 📗
Высоко на крыльце перед образом святого Эльма все еще горела маленькая лампада, ни дождь, ни град ее не повредили. Входная дверь, как обычно, не заперта. В спальне Лауры мерцала еще одна лампада, на этот раз синяя, между портретом Чарльза Филдинга и образком Богородицы. Комната выглядела чистой и опрятной, чувствовалось присутствие хозяйки, словно она вышла лишь час назад: около лампы стояла ваза с нежными мальвами, с которых не упал еще не один лепесток. С чувством невероятного облегчения Стивен сел, и на какое-то мгновение внутреннее напряжение улетучилось, почти лишив его сил.
Он не стал высекать огонь, частично потому, что трутница Лауры оказалось совершенно непригодной, а частично потому, что его глаза уже привыкли к тусклому голубому свету и он видел вполне хорошо. С места, где он сидел, Стивен без труда мог разглядеть портрет, и какое-то время он размышлял об этом грозном, несчастливом и пылком человеке.
«Лаура — единственная, кто с ним ладит», — подумал он, и тут после череды молний Филдинг чуть не выпрыгнул из картины, потом последовал оглушительный раскат грома, словно отсалютовал сразу весь Средиземноморский флот. Снова пошел дождь, и Стивен стоял у окна гостиной и смотрел на ливень и вспышки молний: новая клумба разваливалась под натиском дождя, землю и побитые цветы уносило в сторону двери.
«Напоминает могильный холм», — отметил он, разворачиваясь и садясь за пианино Лауры. Его пальцы, блуждая по клавишам, играли сами, без его участия. Пока не пришла Лаура и Стивен не узнал, как обстоят дела, нет смысла размышлять о том, что следует предпринять. Но всё же он перебирал в голове разные варианты, пока во время затишья не услышал, как где-то в лабиринте плотно сбившихся крыш за двориком зазвонил к вечерне треснувший колокол францисканцев.
Сначала машинально, а затем искренне Стивен прочел молитву о защите во тьме ночной, а затем начал играть черновой вариант первого псалма на дорийский лад. Но получалось не слишком хорошо, да и в любом случае, пианино — неподходящий инструмент для григорианского хорала. Стивен остановился и сидел так довольно долго, полностью расслабившись. Дождь припустил снова, то усиливаясь, то затихая, к тому времени цистерна для дождевой воды уже наполнилась до краев и больше не издавала никаких звуков.
Единственный звук, который теперь долетал до молчаливого заброшенного дворика — шелест дождя, и в этой магии, благородной магии дождя Стивен уловил странный металлический скрежет около двери, ведущей во дворик. Выглянув в окно, он заметил отсвет фонаря под навесом. Скрежет повторился, причем трижды — совсем тихий, но весьма необычный, Стивен когда-то уже слышал нечто подобное: кто-то отмычкой открывал дверь. Не выламывал, а именно подбирал отмычку.
Стивен подождал, пока дверь не откроется — осторожно, медленно, без единого привычного скрипа, и перед тем, как вошедшие погасили свой потайной фонарь, он увидел двух мужчин, высокого и низкого. Они на мгновение остановились, а потом на цыпочках пробежали под дождем через затопленный двор. Стивен тихо прошел по дому к широкой банкетке у окна в спальне Лауры. Шторы были раздвинуты и не давали идеального укрытия, но по его опыту люди редко ожидают, что кто-то спрячется в подобном месте.
Бесшумно проникнув в дом, незнакомцы направились в спальню, освещая ее фонарями.
— Она еще не вернулась, — пробормотал один на французском, осветив кровать.
— Сходи, проверь на кухне, — сказал второй.
— Нет. Она еще не вернулась, — ответил первый, вернувшись с кухни, — хотя приём должен был закончиться несколько часов назад.
— Задерживается из-за дождя.
— Будем ждать?
Тот, что пониже, сидевший на софе, полностью откинул крышку, заслонявшую его фонарь, поставил его на низкий бронзовый столик и, взглянув на свои часы, ответил:
— Мы не можем пропустить встречу с Андреотти. Если она не вернется к тому времени, когда он придет в церковь Святого Иакова, мы отправим сюда пару надежных парней. В три или четыре утра, уж тогда-то она точно вернется. Ради всего святого, не может же она остаться у командора на всю ночь!
Благодаря яркому освещению Стивен по описанию Грэхема и Лауры узнал Лесюера, этого сурового человека. Затем с изумлением разглядел его компаньона, им оказался Буле — гражданский чиновник, занимающий довольно высокое положение в администрации сэра Хильдебранда. Стивен отмахнулся от назойливой мысли застрелить Лесюера и с помощью ножа разобраться со вторым: Буле слишком важная фигура, чтобы убить его без колебаний. Буле следует оставить в живых, разве что не останется другого выбора.
— Беппо и араба? — предложил Буле.
— Нет, не Беппо, — нетерпеливо отмахнулся Лесюер. — Он слишком наслаждается этим, растягивая удовольствие. Как я уже говорил, хочу, чтобы все сделали быстро. Чисто и без возни.
— Тогда Паоло: весьма серьезный и добросовестный, к тому же силен как бык. Он работал когда-то мясником.
Лесюер некоторое время молчал, и Стивен понял, что ему не нравится вся эта ситуация.
— В идеале, — наконец прервал молчание Лесюер, — застать её спящей.
Затем довольно долго все трое сидели неподвижно и слушали шелест дождя.
Время от времени Буле и Лесюер начинали бессвязный разговор, но надежды Стивена на получение дополнительной информации не оправдались.
Некий Луиджи явно присвоил себе большую часть денег, посланных в Палермо, было выдвинуто множество планов, чтобы ему помешать, но ночные гости говорили как-то отвлеченно и особо не задумываясь: все их внимание явно сконцентрировалось на наружной двери, они ждали, когда та откроется. Тем не менее, Стивену удалось узнать, что Буле родом с островов в Ла-Манше и имеет родственников во французском Фекане, а Лесюер страдает от геморроя; а также, что на Мальте существует еще две французские разведывательные структуры, одна склонна к сотрудничеству, а вторая настроена довольно враждебно, но обе не имеют большого значения.
Кроме того, стало очевидным, что оба пришли сюда из Нотабиле (известной также как Читтавекья) во время ливня, а это значило, что они не подозревают о возвращении «Сюрприза» и о том, что Стивен может уже находиться в Валлетте.
Валлетта в настоящее время находилась в курьёзном положении — в ней была контора военного коменданта порта, но не сам комендант. Старший морской офицер, которому Джек доложился, был пожилым пост-капитаном по фамилии Фэллоус, подтянутым, чопорным офицером, большую часть времени прослужившим на береговых должностях.
Они были едва знакомы, поэтому их встреча носила чисто формальный характер.
— Жаль, что «Сюрприз» не пришел на два дня раньше, — сказал Фэллоус, почтительно наклонив голову, — командующий отложил выход в море до вечера в надежде с вами встретиться. Однако я уполномочен передать вам соответствующие приказы и ответить на любые вопросы (в меру моих возможностей), которые могут возникнуть, и добавить некие словесные инструкции. Возможно, вам стоит прочесть приказы прямо сейчас.
— Как скажете, сэр, — ответил Джек и взял протянутый лист бумаги.
«Капитану Дж. Обри, ЕВК «Сюрприз», от сэра ФрэнсисаАйвза, К.Б. вице-адмирала красного флага и так далее... — начал читать Джек. — Мистер Элиот, консул его высочества в Замбре, сообщает, что его высочество дей Маскары предъявил несправедливые требования к правительству Великобритании в неприемлемой и эксцентричной форме, используя грубые выражения и даже угрозы, которые он обещает исполнить, если не получит оговоренную ранее сумму денег до начала следующего месяца.
Сим вам предписывается отплыть, явиться в Замбру, встретиться с консулом Элиотом и согласовать соответствующие меры, которые необходимо предпринять, как того может потребовать ситуация; и либо встретиться с деем и твердо объяснить нецелесообразность его требований и риски уничтожения его торговли и морского флота, если он попытается предпринять поспешные действия и проявит малейшую враждебность к лицам или собственности, находящимся под защитой его величества; раскрыть действия и махинации французских агентов и еврейских торговцев, ведущих торговлю между Маскарой и Замброй; или же погрузить на корабль консула Элиота, его свиту и багаж и всех британских подданных, которые пожелают покинуть Замбру, и их собственность.
