Внук сотника - Красницкий Евгений Сергеевич (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗

– Уже? – Дед удивленно оглянулся на окошко. – А почему светло?

– Деда, ты глянь: Андрей уже спит.

– Никеша! – Дед потряс зятя за плечо. – Давай еще по одной – и спать.

– Да погоди ты, – отмахнулся Никифор, – на самом интересном месте…

– Спать, я сказал! – повысил голос Корней. – Завтра дел много.

– Ладно, я тебе завтра дорасскажу.

– Михайла! – Дед уже орал, словно командовал сотней в бою. – Всем спать! А завтра чтоб все как один, с платочками… И махать!

На следующий день, опохмелившись, дед принялся собираться на торг, как в дальний поход. Несмотря на то что большая часть необходимого уже была закуплена через Никифора, а то и у самого Никифора, дед велел запрячь сани, рассчитывая, видимо, затовариться так, что в руках все будет не унести. Но сразу заняться покупками не пришлось – народ толпами валил к берегу Струмени, торг быстро пустел, – по всей видимости, намечалось какое-то неординарное мероприятие.

Никифор окликнул кого-то из знакомых, коротко переговорил с ним и вернулся с известием:

– Казнь будет!

– Кого казнят-то? – заинтересовался дед.

– Скоморохов давешних. Двоих – девку и старика, того-то, которому Михайла пол-уха отсек, – Илларион с собой взял – дорогу указывать. А этих князь головой выдал епископу, за колдовство.

– Ну пошли посмотрим, что ли. Все равно торговли сейчас никакой не будет.

На льду Струмени стояли два столба, обложенные дровами, осужденные были уже здесь – привязанные к столбам. Старик стоял прямо, прижавшись затылком к бревну и глядя куда-то поверх голов собравшейся толпы, а девка обвисла на цепях: то ли была без сознания, то ли ослабела от допросов, наверняка сопровождавшихся пытками. Приговор уже зачитали, теперь осужденным что-то говорил священник. Вернее, пытался говорить – девка никак на окружающее не реагировала, а старик плюнул в монаха и отвернулся.

«Что ж это такое? На Руси инквизиции же никогда не было! Или просто такие казни были редкостью? Где-то ж я читал, что все костры России вместились бы в одно большое мадридское аутодафе. Между прочим, сэр, вы также читали и о том, что Русь крестили огнем и мечом. Илларион с двумя сотнями княжеской дружины поехал мечом православие насаждать, а вторую составляющую приобщения славянских варваров к цивилизации вы наблюдаете собственными глазами. Или вы думали, что Русь крестили исключительно такие люди, как отец Михаил? Идеология нескольких миллионов человек так просто не меняется.

В одном он был прав – славяне порой друг друга мордуют покруче, чем иностранные завоеватели. И, что самое тошное, зачастую – в угоду чужакам. Сейчас – Константинополю, через несколько веков – Риму, еще позже – Лондону, Парижу, Вашингтону. Свой своего бьет, но чужой почему-то, вопреки пословице, не боится, а радуется.

Вообще, был ли хоть один век, в котором мы не хлестались бы либо между собой, либо со славянами-соседями? И все время на этом какой-нибудь «цивилизованный дядя» руки греет. Взять хотя бы ту же Гражданскую войну. Почему, собственно, ее назвали гражданской? Численность белой армии ни разу не превысила общую численность войск иностранных интервентов. Если бы не помощь этих самых «дядей», никакой бы многолетней резни наверняка не было бы. Не сейчас ли это все закладывается?»

Девка, до ног которой добрался разгорающийся огонь, страшно закричала.

– Деда, пойдем отсюда.

– Нет, ребятки, слушайте, как живой человек в огне кричит, вам воинами быть, еще не раз такое услышите. И не дай бог вам услышать, как свои так кричат… Хотя, если вороги, так тоже не легче… Ох, мать честная!

Старик, до которого тоже дошел огонь, не закричал, а запел:

Толпа притихла. Голос у старика оказался мощным, слова разносились над берегом реки, перекрывая истошные вопли девки.

И Громовержцу – богу Перуну, богу битв и борьбы говорили:

В толпе начали раздаваться женские причитания, а чей-то мужской голос вдруг подхватил языческую песнь:

Монах замахал руками, указывая княжеским дружинникам на толпу, запрудившую берег реки. Пламя накрыло старика с головой, голос его умолк, но где-то среди людского скопища несколько мужских голосов продолжали:

Мишка вдруг с изумлением услышал, что и дед Корней едва слышно выводит речитативом:

– Деда, дружинники идут, услышат!

– Плевать! Наши прадеды с этой песнью Царьград на щит брали, а теперь цареградские псы за нее на костер ставят! Эй, ты! Сюда смотри, задрыга, с тобой княжий сотник говорит! Чего распихался? Ты бы с половцами так воевал, а то нашел на кого переть – на баб!

Ретивый дружинник, разглядев золотую гривну, в спор вступать, на всякий случай, не стал, а двинулся в сторону, все так же покрикивая и пихая народ древком копья.

– Пошли, ребятки, нечего здесь больше смотреть, пошли… Никифор! Пошли, сейчас народ на торг возвращаться начнет, самое время.

– Корней Агеич, а может, завтра? – Никифор залез в сани и уныло разобрал вожжи. – Настроения что-то нет никакого, да и угорское еще осталось.

– Нет, Никеша, ехать нам пора – загостились, да и снега вот-вот падут, успеть бы добраться. Пошли, пошли.

«Вот так! С этой песней на Царьград шли, а теперь за нее, по указке из Царьграда, на костер! Выходит, мы в первый раз «холодную войну» еще в двенадцатом веке проиграли? Или еще в десятом – при Владимире Святом? А в двадцатом веке торжественно отметили тысячелетие этого проигрыша? Очуметь можно! А с чего, впрочем, чуметь? Празднуем же День независимости России от Советского Союза.

А я-то, придурок, православный орден, православный орден! Это что же Илларион во главе православного ордена может натворить? Он же всю Русь кострами заставит! Испанской инквизиции и не снилось. Нет, ребята, пулемета я вам не дам! Никаких орденов! А что вы можете, сэр, в шкуре пацана сопливого? Блин! Какой же я косяк упорол, как теперь эту цареградскую сволочь останавливать? Нет, ну надо же такого дурака свалять, управленец гребаный, о чем ты думал? Опять понесло? Самый умный, всех развел, как лохов, все под мою дудку пляшут, а я выхожу – весь в белом. Весь в дерьме вы выходите, сэр! Господи, да что ж теперь делать-то?»