Вторжение в рай - Ратерфорд Алекс (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Ночью, изводясь от мыслей о Шейбани-хане, Бабур почти не спал, и рано поутру, когда первые рассветные лучи уже пробрались в кожаный шатер, где он так и ворочался с боку на бок, до его слуха донеслись возбужденные возгласы, доносившиеся откуда-то из-за пределов лагеря. Отбросив покрывало, он прыгнул к выходу и откинул полог.
— Выясни, что там за шум! — приказал правитель одному из стражников. Скорее всего, за переполохом не скрывалось ничего особенного, ну, подрались бойцы из-за овцы или козы, так это бывает. Вчера, например, пришлось высечь за драки и скандалы аж пятерых бойцов, двух из племени гилзаи и трех пашаи. Но нет, по удивленному лицу возвращавшегося бегом стражника Бабур понял, что причина суматохи другая, куда как значительнее.
— Повелитель… там посол… с большой свитой.
— Откуда?
— Из Персии, повелитель, от самого великого шаха.
— Пусть его пригласят в мой шатер.
Нырнув внутрь, Бабур поспешно оделся, открыл небольшую кожаную шкатулку на резной деревянной подставке, достал оттуда усыпанную драгоценными камнями золотую цепь и надел на шею. Палец его украсило кольцо Тимура. На щеках его топорщилась щетина, но устраивать бритье уже не было времени. Да и вообще, он воин, находящийся в походе, и персидский посол должен это понимать.
Спустя пять минут стражники ввели в шатер посланника с четырьмя сопровождающими. Перед Бабуром предстал высокий, чернобородый мужчина в кремовом халате и высокой, пурпурного цвета бархатной шапке, увенчанной пришпиленным к ней аметистовой застежкой пером белой цапли, что зрительно делало его еще выше. Четверо посольских служителей носили туники из янтарного цвета бархата и, как и их господин, высокие шапки. Один из них нес большой мешок из пурпурного бархата, перевязанный фиолетовым шнуром.
Посол отвесил изящный поклон.
— Приветствую тебя от имени повелителя мира, великого шаха Персии Исмаила. Он молится о твоем долголетии.
Бабур склонил голову.
— Я благодарен ему, да продлит Аллах и его дни.
— Нам пришлось потратить немало времени, чтобы найти твое величество…
Бабур ждал. Что могло понадобиться от него шаху, правившему далеко на западе?
— Моему господину ведомо, что побудило тебя покинуть Кабул. Он также негодует на презренных узбекских псов, дерзнувших тревожить набегами его восточные рубежи. В своем чванливом высокомерии Шейбани-хан выступил с войском из Герата и шесть недель назад напал на огромный караван, следовавший из города Язида с богатствами, предназначавшимися моему господину. Когда шах Исмаил потребовал вернуть награбленное, Шейбани-хан послал ему посох и чашу для сбора подаяния, намекая на то, что мой повелитель нищ. В ответ шах послал ему ручную прялку с веретеном, указав в письме, что Шейбани, угонщику овечьих отар, лучше прясть овечью шерсть, чем оскорблять тех, кто ему не ровня. Но втайне от узбека мой господин немедленно выслал войско с другим посланием: «Когда пес взбесился и с пеной из пасти нападает на всех подряд, выход один: бешеного пса надо прикончить». Мой повелитель, чьи войска неисчислимы, разобрался с бешеным зверем и желает, чтобы ты об этом узнал.
— Шейбани-хан мертв?
— Да. Семнадцать тысяч персидских всадников обрушились на его главные силы, когда они возвращались в Герат, и уничтожили их.
Мысли Бабура завертелись. Если это правда…
Он всмотрелся в лицо посланника, разрезом и цветом глаз походившего на манглигов, соплеменников Айши.
Перс поклонился снова: похоже, у него оставалось еще что-то важное.
— Мой господин также повелел мне доставить твоему величеству этот дар.
Слуга подал послу бархатный мешок, и тот извлек оттуда овальный предмет, оправленный в золото.
— К сожалению, убранство не такое богатое, как хотелось бы, из-за нехватки времени. Но мой повелитель надеется, что ты сочтешь дар приемлемым.
Держа обеими руками, посол преподнес ему подарок.
Бабур с любопытством присмотрелся к подношению, больше всего походившему на большую, округлую чашу. Поверхность была гладкая, блестящая, как будто основу погрузили в жидкое золото, в нижней части имелось четыре маленьких выступа, чтобы чаша могла стоять. А вот внутри была бледно-серой, на ощупь — Бабур прикоснулся к ней пальцем, — твердой. Может, рог? Нет, рог более, как бы это сказать, теплый или спелый. Кость.
Бабур присмотрелся снова, теперь по-другому оценивая форму и размер… Похоже на верхнюю часть человеческого черепа.
— Да, — улыбнулся посол. — В руках твоего величества череп Шейбани-хана, с которого, выварив, удалили плоть и оправили в золото, превратив в чашу для питья. Кожа тоже пошла в дело: мой господин набил ее соломой и отослал как диковину своему союзнику Баязиду, султану Османской империи.
Бабур не мог поверить услышанному. Его злейший враг мертв, и он держит в руках его череп! Бабур посмотрел на него, и часть его воодушевления улетучилась. Он предпочел бы убить Шейбани-хана собственноручно, увидеть страх в холодных глазах, в которые он никогда не заглядывал вблизи, сказать ему, вспарывая кинжалом живот, что это ему за Ханзаду. Но нет, это сделал кто-то другой, куда более богатый и могущественный…
— Я весьма признателен шаху за этот… дар.
— Мой господин прислал тебе и другие подарки. Они снаружи. Не соблаговолишь ли выйти, дабы я мог их тебе показать?
— Хорошо.
Стражи Бабура, держа оружие наготове, словно ожидали от перса подвоха, расступились, выпуская посла и владыку из шатра. Когда они шли через лагерь, многие воины, слышать не слышавшие ни о каком посольстве, зевали, чесались и справляли утреннюю нужду. В нескольких сотнях шагов за границей лагеря, под сенью дубовой рощи дожидались остальные спутники посла, столь же хорошо вооруженные, как и пышно разодетые. Их стреноженные кони щипали траву под деревьями и пили воду из ближайшего ручья. Однако один конь — мощный, с лоснящейся шкурой вороной жеребец, нетерпеливо переступал ногами, фыркал и вскидывал голову — двое конюхов с трудом удерживали его под уздцы. То был лучший скакун, какого Бабур видел в своей жизни.
— Это Сахраб, племенной жеребец с конюшен моего господина, который шлет его в дар тебе — и кобылицам Кабула.
— Я признателен шаху за его щедрость, — промолвил Бабур, будучи на самом деле несколько озадачен. В черепе Шейбани-хана имелся определенный смысл, но с чего это шах решил преподнести ему еще и такой подарок? Чего ему от него нужно?
Персия являлась не только одной из могущественнейших держав мира, но и признанным центром культуры, чьи поэты и художники славились повсюду. Как Фергана, так и Самарканд лежали слишком далеко от ее рубежей для прямых контактов между правителями, но теперь, когда Бабур властвовал в Кабуле, две страны находились почти по соседству. Шах Исмаил был новым правителем: несколько лет назад он низложил прежнюю династию и основал свою. Он являлся ярым шиитом и утверждал среди своих подданных именно эту форму ислама. Некоторые считали шиитов еретиками, ибо они, в отличие от большинства мусульман-суннитов, к числу которых принадлежал и Бабур, считали, что истинным наследником пророка Мухаммеда являлся лишь его двоюродный брат и зять Али.
Но едва ли вера шаха могла иметь отношение к этому дару. Бабур терялся в догадках, но сейчас было не время для раздумий, тем более что персы поглядывали на него чуть ли не насмешливо.
— Но я уполномочен вручить тебе и еще один дар.
Позади жеребца находилась большая, запряженная шестью лоснящимися волами, повозка, седоков которой скрывали занавески, ярко-желтые, словно стяг Ферганы.
Ферганы!
Бабур медленно двинулся к повозке. Дыхание его сделалось прерывистым. Несмотря на прохладу, он вдруг покрылся потом. Он догадывался, во всяком случае, надеялся, что знает, кто сидит в повозке, но, наверное, за все двадцать семь лет своей жизни не испытывал такого страха, как сейчас. Подойдя к повозке, возница которой почтительно преклонил перед ним колени, Бабур застыл и медленно протянул руку к занавескам, но прежде чем отдернуть их, обернулся к собравшимся позади него небольшой группой людям — персам и своим подданным.
