Шпионские игры царя Бориса - Асе Ирена (полные книги txt) 📗
– Всё ли у тебя в порядке, любимая?
Ванда уже успокоилась, стала прежней, спокойной, уверенной в себе ироничной, ненасытной до ласк. С иронией ответила:
– Всё ли в порядке? Поцеловал, возбудил и больше ничего не сделал. И еще говорит, что порядок!
Ванда посмотрела на него своими большими глазами, и Тимофей вновь осознал, что теряет голову.
Пани Комарская не просто скрашивала ему жизнь в пути: женщина его мечты стала его самым большим счастьем и самой большою болью. Его Вандочка постоянно менялась: была то покорной, то гордой, то насмешливой, то нежной и всё на удивление было к месту. С каждым днем Тимофей ощущал все большее восхищение ею, чувствовал не только любовь, но и нежность по отношению к ней. Он не мог себе представить, как смог бы теперь прожить без нее, но не мог и понять, как сможет жить без Руси, без православной веры и привычных ему дел. Он мучился, словно разорвавшись на две части. А гордая шляхтянка разумно не торопила его с окончательным решением. Лишь услаждала его по ночам, утром поправляла на любимом мужчине одежду, днем заботилась, чтобы Тимофей был сыт. Своей любви к нему не скрывала и вела себя на людях так, как не каждая венчанная жена решится. Тимофей утопал в ее любви и в глубине души понимал: всё уже решено, как бы тяжело ему ни было, он не сможет бросить женщину своей мечты.
Когда впереди показались первые дома рижского пригорода, Ванда спросила:
– Мы остановимся на постоялом дворе фрау Марии?
– Ну, наверное, – растерялся Тимофей и зачем-то стал объяснять. – Фрау Мария прекрасно готовит, постой у нее не дорог.
– Я рада, что тебе там тоже понравилось, любимый, – Ванда при всех поцеловала его в губы. – Мы сможем остановиться там в одном номере и ты будешь ласкать меня, сколько пожелаешь, – не стесняясь, что их могут услышать возчики, сказала пани Ванда.
«О Боже, как на это отреагирует Маша?! – с ужасом подумал разведчик. – Как я могу поселиться с Вандой в одной комнате в Машином трактире?»
Но тут он посмотрел на свою Вандочку, и сомнения исчезли. Тимофей и раньше слышал, что плотская любовь порой делает женщину красивее. Но Ванда во время их путешествия преобразилась: из просто красивой стала ослепительной.
Когда они ехали уже по рижским улицам, пани Комарская вдруг призналась:
– А мне здесь стало хорошо, спокойно. В этих домах никто никого не убивает и не ест, все живут счастливо, здесь властвуют закон и порядок.
Действительно, Ванда на глазах менялась: оставаясь все такой же прекрасной, сделалась какой-то умиротворенной. Потянулась, как кошка, повторила:
– Хорошо здесь!
Как только приехали на постоялый двор, Ванда, верная подруга и помощница, сказала:
– Может, ты ступай по торговым делам, а я здесь со всем разберусь…
Тимофей благодарно кивнул ей и отправился к своему старому торговому партнеру Францу Ниенштедту, надеясь, что один из четырех рижских бургомистров находится в городе.
Гостей почему-то встречала не фрау Мария, а рыжебородый слуга Ганс. Он низко поклонился вельможной пани и спросил: не желает ли она поесть?
– Я хочу посидеть у печки.
Ванда села в общем зале у камина, где горели дрова и окончательно поняла: ей больше нечего бояться. Ее никто не съест, не обидит, она полностью свободна в своих действиях. Внутренний голос сказал: «Мало же тебе, оказывается, надо для счастья, Вандочка. Оказывается, не съели, и на том спасибо!».
Мимо трактира проходили трое польских гусар. Один из них, молодой, рослый, красивый, на ходу посмотрел внутрь через окно и сказал товарищам:
– Сегодня первый теплый весенний день. Зайдем, выпьем по этому поводу по кубку хорошего вина.
Его товарищ, столь же молодой и высокорослый, удивленно заметил:
– Раньше ты не любил пить с утра, Казимеж. Но в любом случае, в этой забегаловке на окраине города такого вина, к какому мы привыкли, не будет.
Решающим оказалось слово их спутника, седовласого ротмистра. Внимательно взглянув на Казимежа, офицер сказал его спутнику:
– Кароль, я уже староват для того, чтобы долго бегать по Риге в поисках подходящего кабака. Вино, оно и в Лифляндии – вино.
Двое рядовых и офицер вошли в дом. Увидев прекрасную пани, гусары низко поклонились ей. Видя группу богатых посетителей, слуга Ганс бегом побежал наверх и вскоре по лестнице к гостям спустилась сама фрау Мария. Тут пани Комарская поняла, почему владелица постоялого двора не встретила ее сразу. Хозяйка была беременна и до родов ей оставалось лишь пара месяцев. «Интересно, – с женским любопытством подумала шляхтянка, – кто же это позаботился о прибавлении семейства для рижской вдовушки?»
Если Ванда заинтересовалась видом фрау Марии, то польские воины, естественно, заинтересовались шляхтянкой: какой гусар упустит возможность пофлиртовать с прекрасной пани?! Шляхтичи потребовали у хозяйки постоялого двора по кубку самого лучшего вина, после чего седой офицер вежливо и деликатно поинтересовался у прекрасной пани, как ее зовут, что привело ее в Ригу и не нуждается ли она в какой-либо помощи?
– Время нынче тяжелое, а пани путешествует одна…
Помещица вдруг поняла: ей, шляхтянке, неудобно говорить, что она путешествует, как любовница какого-то иностранного купца, и к тому же желает выйти за него замуж.
– Меня зовут Ванда Комарская, я еду из Инфлянтов в Малую Польшу к своему дяде Янушу Любаньскому.
Ротмистр словно подскочил на стуле. Тон его стал необычайно почтителен:
– Вы племянница самого Януша Любаньского?
– Что значит, самого?
И тут, в течение ближайших десяти минут Ванда узнала много нового, услышала то, что дядя никогда не рассказывал ей. Оказывается, Януш Любаньский не просто служил в молодости в гусарской кавалерии. Ротмистр Любаньский был живой легендой всей польской гусарии. Благодаря ему выигрывались битвы, когда же он решил однажды выйти в отставку, то король-воин Стефан Баторий и канцлер Ян Замойский настойчиво просили его подождать хотя бы до конца очередной войны, а лично ему, ротмистру Збигневу Крешеминскому, пан Любаньский однажды спас жизнь.
Естественно, не обошлось без возлияний. Пан ротмистр заказал еще вина и провозгласил тост за здоровье своего благодетеля – Януша Любаньского. Причем все три гусара выпили стоя, так, как обычно гусария пила только за здоровье Его Величества и за дам. А старый ротмистр уговорил выпить до дна и Ванду Комарскую.
«Ох, Вандочка, кажется, к приходу любимого мужчины ты опять напьешься», – подсказал внутренний голос и пить больше одного кубка молодая женщина отказалась.
Впрочем, чтобы у нее слегка развязался язык, хватило и одного кубка. Ротмистр вежливо спросил:
– Но что все-таки заставило вас отправиться в путь в столь трудное время?
Не совсем трезвая Ванда начала (не обращая внимания на вопли внутреннего голоса: «Что ты болтаешь, дура?!») правдиво и откровенно отвечать на вопрос. Она рассказывала о себе и о недавних событиях долго, даже дала понять, что ее семейная жизнь с покойным мужем не сложилась. Когда рассказ пошел о нападении людоедов, ротмистр Крешеминский побледнел так, что казалось, даже его седые волосы сделались еще белее. А молодой гусар Казимеж что-то шептал про себя, и на него было страшно смотреть. Присоединившаяся к слушателям фрау Мария не выдержала: подошла к Ванде и, словно мать, погладила ее по волосам: «Сколько же ты пережила, девочка!». И пусть это действие простой трактирщицы было не совсем учтиво по отношению к шляхтянке, никто не сделал фрау Марии никакого замечания.
Единственное, о чем умолчала пани Комарская, так это о своем отношении к купцу Тимофею, представив его случайным попутчиком.
Ванда охотно вела беседу не только из-за того, что слегка перебрала. Если последние дни она доверяла до конца одному Тимофею, то теперь, оказавшись в своей (как ей в тот момент ошибочно казалось) среде – среди благородных шляхтичей, пани Ванда словно оттаивала душой, ощущала возвращение к нормальной жизни.
Когда она закончила свой рассказ, то ротмистр уточнил:
