Королевские бастарды - Феваль Поль Анри (читать книги онлайн TXT) 📗
И все же Лиретта поняла его и сквозь слезы просияла улыбкой:
– Если вы отказываетесь от меня, то и я стану жить и умру в одиночестве, ибо для меня на этой земле существуете только вы. Я живу вами и умру ради вас.
Он слушал ее с невыразимым трепетом. Он слушал волшебную песнь любви из древних сказаний. Пути к отступлению были отрезаны. А Лиретта тем временем продолжала:
– Я тоже люблю ее. Когда она была богаче и знатнее меня, она была ко мне добра, и я хочу стать ей сестрой. Если она обречена на страдание, то почему мы с вами не можем попытаться утешить ее?
Жорж позволил усадить себя на диван. Голова у него кружилась.
Лиретта устроилась на скамеечке у его ног.
Они молча ловили взгляды друг друга.
Жорж никак не решался заговорить, и Лиретта начала первая:
– В тот день я будто родилась заново. Мне кажется, что он вместил все мое прошлое. Я была маленькой, но любила вас точно так же, как люблю сейчас и как буду любить всегда. Когда нас разлучили, мое сердце осталось с вами. И я стала искать вас. Жить для меня значило думать о вас.
– Я, – бормотал Жорж, – не вправе любить тебя! Это ужасно – стать настолько счастливым. Подумай сама: если я собираюсь сказать Клотильде: «Ты обречена!» – я должен хотя бы прибавить: «И я обречен тоже!»
– Я – Клотильда, – повторила Лиретта. И прибавила:
– Я люблю вас.
И, не давая ему ответить, продолжала:
– Наша детская встреча очень важна для меня, она – точно песня, бесконечная и сладостная. Накормив меня тогда на кладбище, вы спасли мне жизнь, стали моим благодетелем. Я переставала дрожать от холода и страха, когда вы были со мной рядом. Но из-за вас я позабыла свою молитву…
– Да, правда, молитва, – прошептал Жорж, – но какое она теперь имеет значение?
– Забыла потому, что не хотела больше говорить с Господом по-латыни, ибо мне нужно было рассказать ему обо всем, что меня волновало. Когда я убежала от Жафрэ, я надеялась найти вас на кладбище. Я искала вас очень долго и горько-горько плакала. Вечером в балагане подобравшего меня циркача я, сложив ладони, молила: «Господи! Пошли мне Клемана! Пусть он будет здоров и радостен. Избавь его от всякого зла, Господи! Сделай так, чтобы я нашла его и отдала ему свой хлеб… и свою душу!»
Ее слова казались ему чарующей музыкой. Он кивал, ему было покойно, уютно…
Он не мог оторвать от Лиретты глаз – так прекрасна она была.
Лиретта торжествовала, но тихо, сдержанно, и слезы ее были сверкающими бриллиантами, что затмевали жемчуга улыбки.
– Разве Бог не исполняет детских молитв? Вы полюбите меня, Жорж. Вы отдадите мне свое сердце, как когда-то отдали хлеб. Я буду ждать… я жду. Боже мой! Да ты же любишь меня!
Сколько радости было в ее восклицании!
Жорж склонился к ней, он был не в силах противиться чудодейственному зову. Нет, Лиретта не искала поцелуя, и все же… губы их соприкоснулись, и они замерли в полувздохе счастья.
Она была королевой, и он признал себя побежденным, он принял ее закон, хмелея от ее дыхания и наслаждаясь каждой секундой их свидания.
– Видишь ли, – заговорила Лиретта, внезапно отстранившись от него и приняв благовоспитанный вид, – к счастью, кое-кто думает за нас и управляет нашими поступками… Скоро завершится странная, таинственная и опасная битва. Хозяин этого дома доктор Абель Ленуар старается ради нас. По его приказу я оделась как девушка из благородной семьи, и по его воле мы здесь сегодня встретились. Я вспомнила заветные слова молитвы, и сейчас, наверное, он обыскивает тайник. Ты знаешь господина Пистолета?
– Знаю, – улыбнулся Жорж, – это один из людей доктора.
– Ты доверяешь доктору? – внезапно спросила Лиретта.
– Больше, чем самому себе, – без малейших колебаний ответил Жорж.
– Тогда пойдем со мной. Я провожу тебя к той, кого ты называешь Клотильдой, – предложила девушка, взяв молодого человека за руку.
– К Клотильде?! – воскликнул Жорж. – Но скажи мне, почему она не пришла сюда? Где она?
– У меня, – спокойно ответила Лиретта.
– У тебя? Мадемуазель де Клар? – удивился Жорж.
– Я и есть мадемуазель де Клар! – ответила Лиретта, вставая, и добавила: – Нищий дом Эшалота – недостойное убежище для невесты твоего брата. Мы с тобой сейчас отведем ее в особняк де Сузеев.
– Мы?.. – удивленно повторил Жорж.
– Но разве ты не должен представить меня своей матери? – спросила Лиретта.
И, видя, что юноша колеблется, пояснила:
– Когда мы придем в особняк де Сузеев, госпожа герцогиня уже получит архив семьи де Кларов. Там будет и мое свидетельство о рождении, дающее мне право на имя, которое носим мы оба, мой прекрасный кузен де Клар.
XXIV
ДОРОГА К РЕКЕ
Но все пошло не совсем так, как предполагала мадемуазель Лиретта.
Эшалот привык, что ему подают завтрак, как только он проснется: он должен был съесть свой жидкий суп, где можно было отыскать всего лишь несколько перьев лука, съесть непременно, даже если все луковицы навсегда исчезнут с лица земли.
Но сегодня Лиретта ушла, и некому было варить Эшалоту суп.
Эшалот, храня верность доверенному ему посту, довольно долго боролся со своим все возрастающим аппетитом, но в конце концов голод победил, и он, как рассказывал впоследствии, «отлучился всего лишь на секундочку», чтобы съесть сосиску с капустой за десять су в ресторанчике по соседству.
Блюдо это в ресторанчике умели готовить на славу, а желудок Эшалота отличался вместительностью, да и сосиски наш герой обожал. Он попросил вторую порцию, потом третью… Поглощал он их с неимоверной скоростью, однако сумел вернуться к себе в фургончик только через полчаса, где и обнаружил, что комнатка его приемной дочки пуста.
…Эшалот ушел. Клотильда открыла глаза.
Ее по-прежнему лихорадило.
Она с изумлением оглядела незнакомую обстановку и наморщила лоб, пытаясь понять, почему лежит одетая на чужой узенькой кровати. Смутное воспоминание забрезжило было у нее в мозгу, но тщетно пробовала она напрячь память и сосредоточиться.
Мысли метелью кружились у нее в голове, и она никак не могла замедлить их бег. Рассудок бедняжки заволакивала тьма безнадежности.
Она поднялась и медленно вышла из фургончика. На ярмарочной площади уже толпился народ, и многие зеваки удивленно смотрели вслед бледной хорошо одетой девушке, решительным шагом удалявшейся прочь от цирковых балаганов.
Куда она торопилась?
Клотильда и сама этого не знала.
Говорят, что в минуту помрачения и горя случай всегда подталкивает тебя к беде.
Итак, Клотильда шла куда глаза глядят.
Дорога, которую она выбрала наугад, вела ее к Сене – сперва по улице Клиши, потом через Сент-Уэн, предместья, поля… В других обстоятельствах она ни за что не смогла бы проделать такой длинный путь пешком, но сейчас она шла и шла – медленно, с трудом, однако ни на миг не останавливаясь.
Шла час, второй, третий…
Она не видела никого вокруг. Отчаяние как будто возвело вокруг нее глухую стену.
Добравшись до решетки того замка, где Людовик XVIII любил пофилософствовать с госпожой Кайла, девушка свернула направо.
Клотильда не знала, что напрямик, через поля, она быстрее достигнет реки, но инстинкт повел ее именно через поля, хотя там не было даже тропинки.
Встречные не догадывались, как она устала. Голова ее была вскинута, а поступь тверда, хотя и шла она очень медленно. Ее застывшее лицо не выдавало никаких чувств, только глаза лихорадочно блестели.
Внизу, за парком, среди полей, покрытых инеем, текла Сена.
Летом островок Сент-Уэн – нарядный, украшенный зеленью (война еще не лишила его великолепных тополей) – был любимым местом народных гуляний, где до упаду плясали и во все горло распевали песни, но зимой он выглядел весьма неуютно.
Кругом не было ни души.
Клотильда спустилась к обледенелому берегу. Холода она не чувствовала. Она села на землю возле самой воды, обняла руками колени и склонила голову.
