Меч ислама - Sabatini Rafael (мир книг TXT) 📗
— Ax! — воскликнул граф и жестом остановил Филиппино, который попытался заговорить.
Он сломал печати на пакете. Из него выпал небольшой меч с рукоятью в форме лилии, украшенный рубинами и висевший на ленте алого шелка. Джанеттино наклонился, чтобы поднять его и положить обратно, да так и остался стоять, пока дядя вытаскивал письмо, из которого выпала эта вещица.
Граф читал, затаив дыхание. Кровь отлила от его лица. В конце концов он хмыкнул и принялся читать сначала, пощипывая время от времени бороду.
Наконец он поднял глаза и взглянул на дель Васто.
— Ваше превосходительство знает, что здесь написано?
— Его величество оказал мне честь и поделился со мною.
— И… и… — адмирал колебался. — И вы верите тому, что сказано в письме?
— Могу ли я не верить его величеству?
— А сам его величество? Он-то верит этому?
— Стал бы он писать?
Андреа передал письмо Джанеттино, и оба племянника, склонившись друг к другу, принялись читать его. Адмирал, все еще держась очень прямо, сделал пару шагов. Лицо его было каменным.
— Во всем этом есть нечто, чего я совсем не понимаю, и иногда спрашиваю себя, не смеются ли надо мной.
Но это была лишь прелюдия. Тут вмешался Просперо.
— Позвольте мне на минуту уединиться с синьором Андреа, — попросил он маркиза.
— Со мной, синьор?! — вскричал адмирал. — О чем вы можете со мной говорить?
— Вы получили назначение, синьор. Я знаю, почему вы можете не пожелать принять его. Тем не менее я еще рассчитываю уговорить вас. На галерее Дориа расспрашивал Просперо:
— Итак, что вы желаете мне сказать? Может, вы хотите воспользоваться случаем, чтобы посмеяться и унизить меня? В этом ваша цель?
— Вы говорите об унижении и насмешках, синьор. Но ничего этого нет в письме, которое вы держите. Граф раздраженно ответил:
— Я уже сказал, что это письмо — следствие недоразумения.
— Это следствие происшедших событий. А вот все, что было между нами — результат недоразумения. Мы многого не понимали. На это Филиппино ответил еще яростнее:
— Что касается вашего предательства, здесь все было понятно.
— То же касается и вашей ненависти, Филиппино. Но я обращаюсь к синьору, вашему дядюшке. Дуэль слишком затянулась.
— И сейчас вы полагаете, что победа за вами, — проворчал старый адмирал.
— Можете так считать, если хотите. Когда мой отец был в ссылке, я дал клятву, которую повторил, когда филиппино приковал меня к веслу. Но сейчас все это позади.
— Теперь, когда, к своему удовольствию, вы исполнили клятву! Похоже, я кончу свои дни всеобщим посмешищем. Вся слава, заработанная за шестьдесят лет безупречной жизни, разрушена вами в один миг! О, вы за себя отомстили, мессер Адорно. Радуйтесь, пока можете. Но уйдите. Это издевательство слишком затянулось
— Слишком, клянусь Господом, — повторил филиппино.
— И я так же скажу, — согласился Джанеттино и шагнул вперед, стягивая перчатку.
Просперо предупреждающе поднял руку.
— Одно слово, прежде чем вы бросите эту перчатку. Вспомните, что все пока остается между нами. Общество ничего не знает об этом. Ваша родная Генуя в этот миг готова приветствовать великого адмирала, почитаемого самим императором. Есть ли кто-нибудь, кто сможет утверждать, что я действовал не по вашему указанию, как предполагает император, когда «сломал» Меч Ислама в Порт-Махоне? Единственные люди, способные о чем-то догадаться, — это принц Оранский и дон Алваро де Карбахал. Но осмелятся ли они сказать императору, что он ошибается, если я сам этого не сделаю?
— Если вы этого не сделаете? — эхом откликнулся адмирал, и все трое Дориа в изумлении переглянулись. Джанеттино первым сделал вывод.
— Вы намекаете на сделку.
— Да, — согласился его кузен, — у вас есть что продать.
— Скорее, отдать. На самом деле, я уже отдал. Господа, по-моему, вы не сумели внимательно прочитать письмо императора. Оно говорит, как мне кажется, что его величество из доклада мессера Просперо Адорно узнал о том, как был уничтожен корсар Драгут-реис и его флот, уничтожен в результате мер, принятых вашей светлостью. Не это ли написано в послании его величества? — Он сделал паузу и с достоинством добавил: — Если он это и пишет, то лишь потому, что я ему так доложил. Вот предлагаемый мною дар. Дар мира.
Все трое слушали его с возрастающим удивлением. Когда Просперо умолк, адмирал снова вернулся к письму. При беглом чтении они не обратили внимания на то, о чем сказал им Просперо.
Он перечитал вслух нужный абзац: «Я узнал от губернатора Минорки и в большей степени из докладов мессера Просперо Адорно, командовавшего неаполитанской эскадрой Вашего флота, что в результате мудро задуманного Вами плана, в котором мессер Адорно успешно сыграл свою роль…»
Дальше он читать не стал. Адмирал вскинул большую голову, расправил плечи и, сбросив маску холодности, бросился в атаку.
— Мне — прикрываться вашими докладами? Мне — принимать от вас платье, чтобы прикрыть срам? Мне — участвовать в обмане и принимать награды за подвиги, мною не совершенные? О Боже! И вы смеете стоять здесь и предлагать все это? Из всех нанесенных вами оскорблений это — самое беспардонное. Вы полагаете, я столь низко пал, что могу принять подобные предложения?
Затем тон его переменился.
— Ответ на Это письмо императора уже готов к отправке. Я написал его прошлой ночью. Это прошение об отставке. Оно правдиво освещает все события при Джербе. Оно означает конец карьеры, не совсем уж бесславной, но разрушенной коварным предательством, спасшим Драгута от западни, в которую я заманил его.
— Так вот какова ваша точка зрения? Вы считаете, что при Джербе я выместил на вас злость?
— А вы что, смеете отрицать это?
— Тут не нужно особой смелости. Я тогда не думал о вас. Я и о себе-то не думал. Вы забыли, что и Джанна была со мной в лапах Драгута? У вас был шанс спасти ее, но вы все провалили.
— Это упрек? Вы утверждаете, что спасли ее. А цена? Резня на Корсике? Еще одна Майорка? Сколькими жизнями было заплачено за жизнь Джанны? Неужели это нельзя было предвидеть? Зная цену, мог ли я отважиться на такое?
— Для вас Джанна не имеет такого значения, как для меня. С этим-то вы согласитесь. Между вами нет даже кровных уз. А то, что последовало, никоим образом предвидеть было нельзя. Намерения Драгута состояли в том, чтобы пойти к Золотому Рогу и соединиться с Барбароссой. Или он лгал мне, или он передумал уже потом. И даже потеряй он свой флот, вам ни за что не поймать бы его.
И Просперо в нескольких словах рассказал им о замысле Драгута увести свои отряды и рабов в Алжир.
— Я должен был бы пойти с ним в цепях. А Джанна, моя Джанна, попала бы к нему в гарем, — голос Просперо задрожал от болезненных воспоминаний. — Джанна, моя милая, нежная Джанна, ваша крестница и приемная племянница — в руках этого грязного турка! Жертва отвратительной жестокости! Мог ли я смириться с этим? Мог ли я, сложа руки, подсчитывать цену ее спасения от подобной участи? И если я мог спасти ее, то мне ли было задумываться о том, что мир провалится в преисподнюю? Ответьте честно, синьор. Поставьте себя на мое место. Поставьте монну Перетту на место Джанны. Неужели мысли об императоре и христианском мире смогли бы вас удержать?
Он умолк в ожидании ответа. Но ни у адмирала, ни у его племянников ответа не нашлось. Все трое смешались. В глазах адмирала мелькнул страх.
Просперо с улыбкой наблюдал их смущение. В голосе его прозвучало презрение, когда он подвел черту.
— И вы считаете, что это лишь злоба? Только лишь из мстительности я предал императора и показал Драгуту выход? Ни ваше падение, ни ваш позор не были моей целью, как вы сейчас убедились. Но поскольку вы все сейчас там, куда я поклялся вас отправить, возможно, вас убедят мои слова, и вы поверите, что я считаю клятву исполненной. И, может, вы сочтете искренними мои предложения о примирении. Рука, которую я вам протягиваю, не пуста. Примите ее, и вы сможете сжечь ваше прошение об отставке и продолжить службу императору и христианскому миру с честью, подобающей вам.
