Нострадамус - Зевако Мишель (онлайн книга без .TXT) 📗
Но — странное дело! — довольно скоро этих славных парней стали мучить угрызения совести. И Буракан, самый чувствительный из четверки, испустил тяжелый, похожий на рыдание вздох — так мог бы вздохнуть бык, которого ведут на бойню.
— Какой ужас! — неожиданно серьезно сказал он. — Мы — презренные трусы, не достойные этих дам! Мы совсем забыли про свое дело. Теперь монсеньор де Боревер совсем пропал!
Разбойники повесили носы. Они чувствовали себя виноватыми. Забыть, что их поселили здесь только для того, чтобы они приглядывали за Руаялем — их хозяином! их божеством! — так не поступают порядочные дворяне. Об этом сообщил товарищам Тринкмаль, проявляя твердость высокой пробы. В ответ они попытались встать с табуретов, прилагая неимоверные усилия, чтобы преодолеть сопротивление битком набитого брюха и отягощенного вином и раскаянием сознания. Им это не удалось, и они мешками свалились обратно на сиденья: груз оказался слишком велик.
— Ну все, теперь мы обесчещены! — пожаловался Страпафар.
Трое остальных молчаливо подтвердили его вывод, искренне, с глубоким горем кивнув головами. Потом они опустошили свои кубки, которые хорошенькие служанки в ту же секунду поторопились наполнить снова. И одна из них — брюнетка, — облокотившись на стол, улыбнулась так, что они сразу бы почувствовали себя окаянными предателями, если бы уже этого не ощущали.
— Нет, вы не обесчещены, — сказала она. — Руаяля де Боревера уже нет в том замке с подъемным мостом, за которым вы приглядываете. Его уже нет в доме колдуна Нострадамуса. Руаяль де Боревер больше не нуждается в ваших преданных шпагах. И мы оказались здесь именно потому, что он послал нас поговорить с вами.
Как они изумились! Какие раздались радостные вопли — совесть перестала мучить их!
В этот момент настенные часы в таверне пробили полночь. И сразу же на улице послышался приближающийся топот множества людей, бряцание оружия. Но наши храбрецы этого не заметили. Уличные шумы заглушил для них звон собственных кубков, которые они с радостью сдвинули.
По знаку одной из подружек, который можно было бы расшифровать как сигнал: «Время пришло!» — рыженькая заговорила:
— Руаяль де Боревер уехал из Парижа.
— Без нас! — горестно вздохнули телохранители.
— Теперь он хочет быть один, — объяснила брюнетка.
Она совершенно случайно воспользовалась этим доводом, но он легко увязывался с тем, что Руаяль де Боревер уже не раз повторял им, и разбойники все так же печально покачали головами — у них не возникло и тени подозрения.
— Что теперь будет с вами? — продолжала между тем рыженькая. — Что вам делать? Послушайте, а не хотите ли вы, чтобы каждый божий день в ваших кошельках звенели новенькие монетки? — Они развесили уши.
— Хотите, — спросила, в свою очередь, брюнетка, — чтобы у вас появилась новая одежда и каждый вечер было столько же выпивки, как сегодня? — Они облизнулись.
— Хотите, — вмешалась шатенка, — не думая о завтрашнем дне, что ни день участвовать в пирушках и кутежах? — Их рты растянулись в улыбках от уха до уха при мысли о лакомствах, которые сулят им такие пирушки.
— Хотите завоевать наши сердца? — задала последний вопрос блондинка.
На этот раз телохранители Боревера задрожали от предвкушаемого удовольствия и в один голос рявкнули:
— Что нужно сделать?
— Завтра узнаете!
Девушки, жизнерадостные и легкие, вскочили со своих табуретов и убежали, жемчугом рассыпая по таверне смех, убивший все надежды четырех висельников, в чьих сердцах уже вспыхнула новая страсть.
Назавтра после описанной только что сцены, ближе к вечеру, барон Лагард вошел к Екатерине Медичи.
— Мадам, Железный эскадрон укомплектован полностью, — сообщил он.
— А что наши храбрецы?
— Преданы вам телом и душой, вам принадлежат их сердца и их шкуры, кинжалы и шпаги они держат наготове, чтобы послужить вам.
Королева улыбнулась. Потом, минутку подумав, сказала:
— Лагард, этих четверых я приберегу для себя. Для ваших дел хватит и остальных восьми. Впрочем, если представится случай, я верну вам моих четверых смельчаков. Пока в этом нет необходимости, следует постараться окончательно сбить их с толку. Поручу это своим милым девушкам. Я поселю горемык здесь, в своих апартаментах. Ручаюсь: и трех дней не пройдет, а они уже будут преданы мне как собаки. А ты, Лагард, готовься. Вспомни, что я тебе говорила. На этот раз — поединок до конца. Если ты опять промахнешься, ты убьешь меня. Иди и сейчас же пришли ко мне моих новых сторожевых псов…
Часть пятнадцатая
ПЕРВЫЙ УДАР ГРОМА
I. Укротитель
Там был король. Там был Монтгомери. Там были Роншероль, Сент-Андре, Ролан, Лагард — с судорожно сжавшимся от ненависти и страха сердцем. Лагард и восемь головорезов его Железного эскадрона присоединились к остальным добровольно. Король смутно опасался этого Лагарда, который был известен ему как верный слуга королевы, хотя он и не подозревал, к чему сводились его услуги. Лагард ответил на его подозрения тем, что предоставил себя и своих людей в распоряжение короля при самых что ни на есть грозных обстоятельствах.
Ролан де Сент-Андре шел на дело, твердо решив убить Боревера. Капитан Монтгомери двигался рядом с королем. Под плащом он сжимал рукоятку кинжала. Кого должен был поразить этот кинжал? На лбу Монтгомери от ужаса и тревоги выступил холодный пот.
«А если этот чертов колдун перед смертью успеет что-то сказать? Достаточно ведь одного слова! Одного-единственного! И — пропала королева, а я иду на эшафот, а моего сына Анри отправят в какой-нибудь монастырь… Ох, если колдун заговорит…»
Монтгомери снова судорожно сжал рукоятку кинжала и покосился на короля, стремясь проникнуть в самые тайные его помыслы. Для кого этот кинжал?
Роншеролю и Сент-Андре было поручено командовать операцией. Король выступал лишь в качестве зрителя — так он сказал сам. Маршал и великий прево шли вперед, и лица их выражали ту роковую решимость, какую можно увидеть у игрока, открывающего свою последнюю карту.
Все остановились перед подъемным мостом. И Роншероль, не давая и секундной передышки, приказал:
— Командир ночного дозора, именем короля приказываю: протрубите в рог!
Но тут надо вернуться немного назад. В ту минуту, когда во дворе Лувра войско только-только собиралось тронуться в путь, какой-то человек, выскользнув из дворца и чуть опередив колонну, устремился в сторону улицы Фруамантель. Добравшись до ее угла, он достал свисток и подал сигнал. Издалека ему ответили точно таким же. После этого незнакомец — а он явно состоял на службе у короля и был своим в его апартаментах — спокойно вернулся в Лувр.
Командир ночного дозора, получив распоряжение протрубить в рог, не откладывая исполнение приказа в долгий ящик, приготовился.
В этот момент мост начал опускаться…
Командир ночного дозора не успел протрубить: раздался характерный скрежет цепей, мост встал на место. Король, Монтгомери, Ролан, Лагард, Сент-Андре, Роншероль, все эти разбойники знатного происхождения отступили. В сердца их проник холодок: они увидели, как за готовым принять их мостом широко распахнулась дверь в замок. И почувствовали, что оттуда веет ужасом.
Теперь нам необходимо проникнуть в замок колдуна. За час до того, как убийцы подошли к подъемному мосту, Нострадамус и Боревер находились в той самой комнате, где последнюю неделю жил, пользуясь гостеприимством мага, молодой человек, где Нострадамус сам ухаживал за ним и быстро вылечил его рану, в элегантно обставленной комнате, где ничто не напоминало о колдовских занятиях, которым, как говорили, постоянно предавался хозяин этого странного и великолепного жилища.
Нострадамус, как обычно, был спокоен, если только можно назвать спокойствием эту мрачную невозмутимость лица с окаменевшими чертами и такой бледной кожей, словно под ней никогда и не текла горячая кровь. Руаяль де Боревер, наоборот, казался взволнованным, его мучили мысли, от которых он никак не мог отделаться. Юноша ходил взад-вперед по комнате, тяжело ступая и наталкиваясь на мебель. Вот уже несколько минут они молчали…
