Западня - дю Террайль Понсон (онлайн книга без txt, fb2) 📗
Сентак запнулся.
– То избавились бы от меня без малейших промедлений?
– Вы очень умны, Андюс.
– Ну что же, попытайтесь, – сказал бандит и вдруг пропал.
Сентака его неожиданное исчезновение озадачило.
– Где вы, Андюс?
– Здесь, – ответил голос разбойника, который теперь держался в отдалении, скрываясь во тьме.
– Полно вам, вы же видите – я пошутил.
– Может быть, но стоит вам сделать шаг в мою сторону – и вы покойник. Я прекрасно вас вижу, а вот вы понятия не имеете, где я.
Сентак настаивать не стал. И поскольку в глубине души он был убежден, что Андюс не дастся в руки полиции, по крайней мере насколько это будет в его силах, повернулся к разбойнику спиной и сказал: – Я ухожу, Андюс, – в доказательство того, что верю вам.
– И правильно делаете.
Три дня спустя саиль, Мюлар и Семилан собрались вместе, чтобы договориться о дальнейших действиях.
– Час уже близок, – сказал Самазан.
– Кастерак признался в своих чувствах?
– Думаю, да, – ответствовал бандит.
– Отлично.
– Теперь нам остается лишь воспользоваться благоприятным моментом.
– Уж я-то точно его не упущу, – промолвил Сентак.
– Каждый вечер я оставляю их одних в салоне обмениваться самыми умилительными нежностями.
Единственное, о чем старательно умалчивал Семилан, была его безумная любовь к Маринетте.
Воспользовавшись свободой действий, предоставленной ему Эрминой, верившей в чистоту помыслов человека, который в ее глазах был дворянином, Семилан стал прокладывать путь к сердцу Вандешах.
Несчастная юная девушка, прельщенная приятной наружностью бандита, его миловидной улыбкой и любезными манерами, всецело отдалась этому чувству, столь новому для нее.
Как и сам Семилан, она не упускала ни единой возможности побыть с ним наедине. Проходя по коридору и, к своей радости, встречаясь с ним, она не убирала руку, когда он нежно ее пожимал.
Порой негодяй в своем бесстыдстве доходил до того, что пытался сорвать поцелуй. Она сопротивлялась – едва-едва.
Когда они, благодаря непредвиденной случайности, в первый раз остались наедине, Семилан, предложив девушке опереться на его руку, заговорил о браке в самых почтительных и уважительных словах. Впрочем, он, этот мерзавец, был совершенно искренен.
Вандешах, эту святую невинность, даже не помышлявшую о чем-либо в этом роде, подобные намерения совсем не возмутили. Она чувствовала, что должна поговорить о своей любви с Эрминой, но была так счастлива, что боялась утратить даже частичку своей радости, и поэтому не желала делиться ею с кем бы то ни было.
Иными словами, когда пробил час заключительной трагедии, Самазан уже без остатка владел сердцем своей жертвы.
«И оставлю же я в дураках этого знатного вельможу, – думал он. – Когда Сентак убьет жену, наступит очередь правосудия и его арестуют. Присяжные его оправдают, но до суда он будет сидеть в тюрьме, а я тем временем уеду в Индию вместе с женщиной, которую он боготворит. Очаровательно».
На следующий день он вновь свиделся с Сентаком и сказал ему:
– Час вот-вот пробьет.
– Да.
– Все произойдет либо сегодня вечером, либо завтра.
– Может быть. У меня появилась идея.
– Выкладывайте.
– На дворе весна. Что если я предложу жене, Кастераку и вам провести несколько дней в моем имении в Бассане?
– Зачем?
– Там меньше слуг и поэтому у них будут больше развязаны руки, – сказал Сентак.
– Пожалуй.
– И они, вполне естественно, упадут друг другу в объятия.
– Это первая удачная мысль, которая пришла вам в голову. Но прежде чем отправиться в эту поездку, обещающую стать последней, я хочу вас кое о чем попросить.
– О чем же?
– Сдержите свое обещание. Заплатите мне четыре миллиона семьсот тысяч франков банковскими билетами.
– Эге! Что-то вы стали проявлять поспешность.
– Послушайте, Давид мертв. И поскольку это я предложил способ покончить с вашей женой, вы должны выполнить взятые на себя обязательства.
– Но позвольте!..
– А если вы будете колебаться, я обо всем расскажу Кастераку.
Услышав эту угрозу, Сентак сдался. К тому же состояние Давида оказалось еще более значительным, чем предполагалось ранее, и небольшая его толика в виде пяти миллионов не уменьшала сколь-нибудь существенным образом суммы, на которую рассчитывал саиль.
Поэтому он выписал сорок семь векселей по сто тысяч каждый и отдал их Семилану, тотчас спрятавшему свое богатство в укромном месте.
Вечером, когда в салоне Эрмины собрались Кастерак, Семилан и Мэн-Арди, Сентак обратился к жене и сказал: – Моя дорогая, в последнее время вам стало заметно лучше. Вы не думали о том, чтобы провести несколько дней в деревне? Это позволило бы вам окончательно поправиться после болезни.
– Но… – начала было Эрмина, весьма удивленная столь доброжелательной заботой мужа о ее здоровье.
– На дворе весна, погода стоит замечательная, и мы вполне могли бы провести две недели в нашем поместье в Бассане.
– Как пожелаете, друг мой, ответствовала Эрмина.
– А у вас, господа, в это время не будет каких-либо важных дел? – спросил Сентак.
Молодые люди ответили вежливым жестом.
– Тогда поедемте с нами. Я не хочу, чтобы моя жена расставалась со своей маленькой свитой, помогающей ей проводить время. Господин де Кастерак, мы очень на вас рассчитываем.
– Вы очень любезны, – ответил Гонтран.
– На вас тоже, господин де Самазан.
– Ах! Что до меня, то я без колебаний принимаю ваше предложение. Ведь я, что ни говори, крестьянин и уже испытываю ностальгию по лесу.
– А вы, господин де Мэн-Арди? Окажете нам честь?..
– Боже правый! Сударь, вы очень добры.
– Так вы согласны?
– Я буду часто навещать вас и оставаться на ужин.
– Очень хорошо.
– Когда немного обживемся, вы, моя дорогая Эрмина, позовете свою сестру и ее мужа. Если мадемуазель Маринетта пожелает вас сопровождать, я не возражаю.
Вандешах покраснела, всем своим видом спрашивая у мадам де Сентак совета, хотя после того, как Семилан так недвусмысленно заявил о своем желании поехать, в глубине души только того и желала, чтобы ее пригласили.
– Вы отправитесь с нами, дитя мое, – сказала Эрмина.
– Как прикажете, мадам, – ответила юная девушка с радостной улыбкой, сделавшей ее настолько прекрасной, что в глазах Сентака тут же полыхнул огонь вожделения.
– И чтобы не дать погоде возможности сыграть с нами злую шутку, – сказал Сентак, – мы поедем завтра же, если, конечно, это не доставит никому неудобств.
Возражений никто не выказал, и отъезд был намечен на следующий день.
Двадцать четыре часа спустя все, кому в страшной развязке этой истории была отведена та или иная роль, уже расположились в Бассене.
VI
Прошло восемь дней. За это время не произошло ни одного мало-мальски заметного события.
Сентак, проявляя терпение, столь присущее хищному, коварному зверю, дожидался благоприятного момента для воплощения в жизнь своего дьявольского плана.
Но Кастерак и Эрмина вели себя более чем корректно и не давали для этого ни малейшего повода.
В понедельник вечером в Бассан приехал Мэн-Арди, сдержав свое обещание поужинать.
Отношение Сентака к жене, оказываемые ей знаки внимания, его поступки, направленные на то, чтобы понравиться ей хотя бы внешне – все это несколько стерло тягостные подозрения, которые своим весом чуть было не погребли его под собой.
Поэтому большинство молодых людей стали вновь относиться к нему почти что благожелательно. Чем и объяснялось присутствие Танкреда и Кастерака, которые до этого не слишком жаловали его дом своими визитами.
После приезда Мэн-Арди все подступили к нему и, по обыкновению, стали осыпать вопросами: – Ну? Что нового?
– Как поживает Бордо?
И так далее, и тому подобное.
– Дамы и господа, – ответил Танкред, – у меня в запасе есть ужасная и трогательная история, которую я не премину вам рассказать.
