Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Борн Георг Фюльборн (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Так и не придя к определенному решению, Адриенна побежала прочь от хижины. Она надеялась выйти на большую дорогу. Однако прибежала она не куда?нибудь, а опять на берег реки, к тому самому месту, где ее недавно высадили перевозчики.
Досадуя на себя, что заблудилась, она услышала приближающиеся голоса Пьера и Марго.
— Мы должны ее найти, — говорила Марго. — Она не может уйти далеко.
— Мерзавка! Она еще, верно, у нас из кровати вытащила деньги, — вторил жене Пьер.
Адриенна что было сил пустилась по какой?то широкой дороге прочь от берега. И вскоре голоса преследователей стали глуше. Но силы покинули Адриенну, и она остановилась, чтобы перевести дух. Она уже была довольно далеко от воды и от хижины и надеялась спокойно продолжать свой путь.
Но вдруг она услышала за собой шаги. Обернулась и, несмотря на темноту, заметила, что кто?то подходит к ней.
Да это же Марго, женщина из хижины!
Адриенна вскрикнула и снова пустилась бежать.
— Стой! — закричала Марго. — Иначе догоню и убью! Ты украла у нас деньги из постели!
Ноги Адриенны от страха подкашивались, и Марго быстро настигла ее.
— Помилуйте! — взмолилась Адриенна.
Однако Марго с силой ударила ее по голове толстой палкой, и Адриенна беззвучно повалилась на землю.
— Воровка! Обманщица! — кричала Марго. — Где ты, Пьер?! Я догнала ее! Иди сюда!
Прибежал Пьер с фонарем в руке.
— Где она?
— Вот она лежит, — ответила жена, становясь на колени возле распростертой на земле Адриенны.
— Ты убила ее! — воскликнул Пьер в испуге.
— Что за беда! — ответила Марго, шаря по карманам Адриенны. — Если она мертвая, то ничего про нас не расскажет… Вот деньги… — продолжала Марго, приподнимая полный кошелек с монетами.
Пьер тут же вырвал у нее кошелек. Марго продолжала искать и нашла на груди Адриенны пакет, в котором был запечатан указ о помиловании. Марго забрала и пакет в надежде, что и в нем есть что?нибудь ценное.
— Но нельзя же оставлять ее здесь, — проговорил Пьер.
— Не хлопочи так много, — отрезала Марго.
— Здесь столбовая дорога, и ее скоро увидит народ…
— А нам что за дело? Оставим ее здесь.
Пьер все же оттащил Адриенну в кусты. Потом вернулся, взял фонарь и последовал за женой, которая спешила спрятать награбленное.
Как только Пьер догнал ее, он взял у нее конверт.
— Это королевский указ, — сказал он. — Если его найдут у нас, то мы пропали.
— Значит, нам он не годится, — сказала Марго. — Выброси его куда подальше.
Пьер выкинул пакет в траву на обочине дороги, а ветер подхватил бумагу и понес в темноту.
— Вот и все, — сказала Марго. — И никто ничего нам не сделает. Эта дамочка обокрала нас, а мы только вернули свои деньги. Так что не трусь, как заяц. Что нам за дело до письма? Деньги у нас — и это главное.
И оба направились в свою хижину.
XXV. НАРЦИСС РАМО
Через несколько дней после разговора камер–юнкера Марильяка с матерью маркизы де Помпадур камер–юнкер снова отправился в Париж. Повернув на широкую и длинную улицу Святого Мартина, Марильяк вскоре отыскал дом Форкиама, у которого проходили публичные вечера с танцами.
Форкиам, высокий худощавый мужчина с седой бородой и острым носом, походил на человека, который всю свою жизнь жил впроголодь. Он был холост, и когда его спрашивали, почему не женится, он обычно отвечал: жена стоит очень дорого, а дети — еще более дорогая забава. И ради кого же он подвергал себя всякого рода лишениям? Для кого копил деньги?
Когда ему говорили, что после смерти его богатство наверняка достанется каким?нибудь дальним родственникам, он безразлично махал рукой — он, как и все скряги, находил удовольствие в самом процессе накопления денег, и это с избытком вознаграждало его за все лишения.
Форкиам встретил незнакомого знатного господина с поклоном, а тот велел подать себе вина. Однако пить вино Марильяк не стал. Он заплатил за вино, только чтобы задобрить хозяина и заставить того разговориться. Заметив, что гость не пьет поданного вина, Форкиам стал еще услужливее, прикинув, что вино можно продать вторично.
— Любезный господин Форкиам, — сказал виконт, который умел быть весьма учтивым, — я желал бы спросить вас кое о чем. Речь идет о человеке, которому я хочу протянуть руку помощи.
— Вы хотите помочь деньгами? — спросил Форкиам. — Позвольте вам напомнить, что помощь часто попадает к недостойным людям.
— Некоторым образом вы правы, любезный Форкиам, но помогать все же надо. Я слышал, что у вас прежде играл на танцах некто Нарцисс Рамо, бедный скрипач, который всю свою жизнь не мог себе заработать на сытный обед.
— Нарцисс Рамо? — переспросил хозяин. — Вы, ваша милость, не ошиблись. Был такой, но это было давно. Этот музыкант больше у меня не играет. Он стал неблагонадежен.
— Так–так, а не знаете ли вы случаем, где теперь этот Нарцисс? Где играет? Где живет?
Хозяин задумался.
— Гм, я бы охотно услужил вашей милости, — сказал он, — но я положительно ничего не знаю об этом человеке. Говорят, он в последнее время совершенно спился… Но погодите, вот идет старый флейтист Лаван — может быть, он знает что?нибудь о Рамо… Лаван! — позвал хозяин.
Старый флейтист, человек в поношенном сюртуке и старой шляпе, услышав Форкиама, подошел к столу.
— Вы ведь, Лаван, еще помните скрипача, игравшего у меня?
— Вы говорите о Нарциссе Рамо? — спросил флейтист, и лицо его сперва просияло от восхищения. — Да, это был скрипач! — Но потом флейтист помрачнел. — Теперь он совершенно опустился.
— Где же он играет?
— Да он и не играет.
— То есть — как?
Скрипку заложил и не выкупил. Жаль его… — вздохнул Лаван. — У меня каждый раз болит сердце, когда я вижу его на бульваре.
— Он часто бывает на бульваре? — спросил камер–юнкер.
— Он там обитает. Поговорит то с одним, то с другим, отпускает остроты вслед прохожим. Или гуляет себе просто так, без всякой цели. Видеть, как он постепенно опускается, тяжело, плакать хочется.
— Знаете, где он живет? — спросил камер–юнкер.
— В маленьком домике около де ля Билье. Если вы чем?нибудь поможете ему, то Бог вознаградит вас. Из него вышел бы великий музыкант…
— Вот, ваша милость, вы и получили желаемые сведения, — обратился Форкиам к виконту, который уже надевал шляпу. — С таким талантом каши не сваришь. Они большей частью не приспособлены к жизни… Жаль становится денег, которые этот Рамо получал у меня.
Флейтист с изумлением посмотрел на хозяина. Глаза его так и говорили: «Не шутите ли вы, господин Форкиам? Двенадцать франков в неделю — этого вполне достаточно, чтобы с женой и детьми умереть с голоду».
Но виконт не обратил внимания на выразительный взгляд флейтиста, равно как и на последние слова Форкиама. Слегка поклонившись обоим, он вышел. Оказавшись на улице, он прошел через городские ворота и достиг предместья Сен–Мартен, состоявшего из одноэтажных домиков, огородов и пустырей. Миновав предместье, виконт подошел к бывшему крепостному валу де ля Билье и в стороне от дороги увидел убогий домик, за которым виднелся огород с работавшими там людьми.
Улица здесь была не мощеная и довольно грязная. Невдалеке от дома, возле сарая, в котором жили козы, стоял мужчина. Марильяк спросил его, не живет ли в этом доме музыкант Нарцисс Рамо.
— Да, господин музыкант живет в подвале этого дома, — с усмешкой ответил мужчина. — Но дома его нет. Да вы его здесь редко когда застанете…
Это было досадно — путь был проделан немалый, наступал вечер, заметно темнело.
Мужчина посмотрел на небо.
— Вообще?то, в такие холодные вечера он обычно приходит домой, поскольку одежда, которую он носит, плохо защищает его от холода. Но когда на улице тепло, он частенько прогуливает целые ночи.
— Что, он пьяница или игрок?
Мужчина отрицательно покачал головой.
— Нет, такие грехи за ним не водятся. Я полагаю, что у него голова не в порядке. Он шатается без дела. Но не пьет, не играет и не ухаживает за женщинами. Я думаю, что он за всю свою жизнь не обнял ни одной девушки. Это редкий человек, он не хочет ни работать, ни зарабатывать деньги. Он довольствуется самым малым. Например, тем, что может иногда сходить в театр.
