Странник - Мартьянов Андрей Леонидович (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Ты всегда так говоришь.
— А так всегда и происходит.
Летели из столицы эмирата «Аэрофлотом», долго и утомительно. В хвостовом салоне эконом-класса почти беспрестанно орал младенец, да так, что даже в «бизнесе» закладывало уши — на третьем часу Ваня пригрозил, что сейчас вышибет аварийный люк и отправит мерзкого пискуна за борт. Потом командир корабля сообщил, что Питер не принимает по погодным условиям, вероятно придется сесть в Москве или Нижнем, это тоже не добавило хорошего настроения. Обошлось — снегопад прекратился, приземлились по расписанию, в одиннадцать вечера.
Славик город не узнал, да и Алёна видя, что творится за окнами такси, лишь чертыхалась полушепотом: ни дать, ни взять — декорации фильма-катастрофы о новом глобальном оледенении.
На улицах сугробы в полтора человеческих роста, автомобили перемалывают ледяную кашу, коммунальные службы будто чума выкосила. Водитель не сумел повернуть с Гороховой на Мойку и проехать во двор — набережная более напоминала пейзаж эпохи перехода Суворова через Альпы: узенькая протоптанная тропинка между горами снега, на карнизах гигантские сосульки.
Сразу за аркой дома обнаружился унылый таджик в зеленой жилетке и с лопатой в руках; выглядел он настолько обреченно, что казалось, гость северной столицы недавно потерял всю семью из пятидесяти человек и сам готовится к неминуемой лютой погибели.
— Ай, что делается, — посмеивался Иван. — Почему сейчас нет никакой войны, такая зима пропадает?! Представляете заголовки — «Танковая дивизия Бундесвера погибла под Смоленском, утонув в четырехметровой толще снега», а?
— Я бы предпочла «Губернатор Санкт-Петербурга вместе со всем жилкоммунхозом бесследно исчезла после схода грандиозной лавины с крыши Смольного», — фыркнула Алёна. — Нечто похожее я наблюдала исключительно на фотографиях времен Блокады… Настоящая катастрофа! Славик, ты ключи не потерял?
— Не потерял.
Пискнул электронный замок на двери парадной, поднялись по лестнице, Славик отпер дверь квартиры. Темно, свет почему-то не включается. Ах вот оно что, надо щелкнуть тумблером на электросчетчике — вырублен!
— Тебе депеша, — Алёна первая заметила листок бумаги, прилепленный к зеркалу прихожей шариком жевательной резинки. — Не удивлена ничуть.
Текст, выведенный ровным округлым почерком Сереги гласил: « Ушли вместе с Трюггви и Кетилем в Альдейгьюборг недели на две-три. До тебя не дозвониться. Ключ от Двери на месте. Загляни на ту сторону, я слегка подрихтовал пейзаж. С.»
— Что-что он сделал с пейзажем? — ошалело сказал Славик, перечтя удивительное послание заново и вслух. — Как прикажете понимать этот кислотный бред?
— Завтра посмотрим, — Иван решительно пресек попытку Славика ринуться в большую комнату за ключом от Двери. — Ночь, ничего толком не разглядим. По крайней мере стало ясно, куда подевались наши коллеги, жаль Серега дату забыл проставить…
Аккуратная Наталья перед отбытием в «субъективное время» выбросила остатки продуктов из отключенного холодильника, в доме было хоть шаром покати — только пакетики с чаем, рафинад в сахарнице и коробка с подсохшим печеньем. Хочешь, не хочешь, Славику пришлось тащиться в круглосуточный магазин на Казанской: поход оказался сравним с приключениями героев Джека Лондона на Аляске — если в центре такие завалы, что же происходит в спальных районах, подумать страшно!
Набрал польских пакетов с замороженными овощами, колбасы, хлеба — до завтра хватит с лихвой. Питерского пива, конечно, привыкнуть во Франции к вину так и не сумел.
Алёна быстро приготовила ужин, после чего концессия разбрелась по комнатам — устали смертно, сказывались долгий перелет, смена часовых поясов и климата, загруженность минувших дней.
С проблемами будем разбираться поутру.
— Ну и дела, — Иван озадаченно почесал в затылке. — Чего только не выдумаешь от безделья. Славик, ты не знаешь, кто у Сереги дилером? Я тоже хочу попробовать эти чудесные вещества. Надо же, как его накрыло — прорыв в химической науке, банальный алкоголь такого эффекта не дает, проверено…
Серега за время отсутствия владельца нехорошей квартиры времени даром не терял — парнем он был рукастым, отсутствием воображения не страдал, а потому в свободное время занялся преображением полянки в соответствии со своими вкусами и представлениями о языческой мифологии.
Мысль о том, что обитателей «исторической реальности» следовало отвадить от прогалины, где находилась Дверь, посещала Славика еще прошлым годом. Здешние финны народ дремучий и суеверный, сами не пойдут, другое дело славяне со скандинавами — эти в устье Невы высаживаются частенько, а от берега до «червоточины» всего-ничего, десять минут прогулочным шагом. Нечего им тут делать, вполне достаточно того, что в секрет перехода в «Дальнюю Гардарики», Гардарики-фьярри, посвящен жрец-годи датской слободы Альдейгьюборга. Следовательно, надо пустить слух — место, мол, недоброе, чужим богам посвящено.
Серега ухватился за идею и пришел к выводу, что пугануть местных вполне можно устроив на поляне собственное капище, пострашнее да повнушительнее. Сомнений нет, без деятельного участия Трюггви сотоварищи дело не обошлось — Серега физически не мог воздвигнуть в двадцати шагах от Двери трех здоровенных истуканов, вытесанных из цельных сосновых стволов.
Если основным инструментарием для обработки богомерзких идолищ послужили привычные рубанок, долото и топор, то для придания страшилам надлежащего облика была использована черная морилка — где Серега раздобыл эту редкость неизвестно, но его старые связи в ремесленно-производственных кругах Питера наверняка принесли известную пользу.
Результат: кошмарные изваяния приобрели иссиня-черный цвет, резко контрастировавший с веселой зеленью трав, золотистыми точками лютиков, лиловым клевером и белыми стволами березок, росших по краям поляны. Три мрачных столба смотрелись настолько чужеродно, что даже Славику стало чуток не по себе.
— Уши надрать за такую самодеятельность, — констатировал Иван, обойдя идолищ кругом. — Впрочем, за тысячу двести лет от статуй и трухи не останется, а на любопытствующих современников впечатление произведет. Действительно, жуть. Аттракцион ужасов.
Центральная фигура (по оценке Славика метра три высотой) венчалась шлем-маской Дарта Вейдера из «Звездных войн». Сделано нарочито грубовато, но вполне узнаваемо, а рубленые резкие линии заставляют думать, что сверху за тобой наблюдает незрячими глазницами не герой кинофантастики, а монстр, вылезший из самых потаенных глубин Нифельхейма. Впечатление усиливается вырезанными ниже по стволу символами, для пущего эффекта осветленными краской-серебрянкой.
— Шутник, блин, — Иван, внимательно изучивший таинственные письмена, заржал в голос, согнувшись едва не пополам. — Знаешь, что это? Деванагари, индийская традиционная письменность. Он просто взял и перекопировал рекламный текст с пачки чая «Дарджилинг», даже товарный знак сохранил, вот, гляди! Ну, пройдоха! А ведь правильно, человеку несведущему почудится черт-те что — самое пагубное колдунство, бежать отсюда нужно сломя голову!
Идол справа представлял из себя лавкрафтовского Ктулху — округлая башка спрута со шупальцами-тентаклями и щелями узких глазок. Русскими буквами стилизованными под руны на столбе выведено: «Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн» и, еще ниже, «Ктулху зохавает твой моск». Тут Серега оказался неоригинален, но любой скандинав знакомый с руническим алфавитом быстро спятит, пытаясь осознать смысл знаков, складывающихся в непроизносимые словеса. Если, конечно, осмелится подойти к безобразному деревянному болвану.
Левое изваяние приняло абстрактный образ крайне неопрятного гибрида Дракулы, Фредди Крюгера и Джиперса Криперса — зубы настежь, харя глумливо-бесстыжая, по бокам обозначены руки с пальцелезвиями. Красавчик. Тут явно поработали даниры — очень уж характерные завитки и узоры на резьбе, надписей никаких, кроме огромной перевернутой руны «Альгиз», предупреждение об опасности. Добавочно, руна была покрыта слоем запекшейся крови — зайца они что ли порешили, изверги? Точно, косточки да полусгнившая шкурка…
