Басилевс - Гладкий Виталий Дмитриевич (книги серии онлайн txt) 📗
Авл Порций понял, что это решение Макробия – окончательное.
– Кто этот человек? – спросил он, подавив вздох сожаления – ему до смерти не хотелось влезать так глубоко в лабиринт опасной интриги.
– Клеон, сын Хариксена.
– Клеон? Который в чести у царицы Лаодики?
– Да.
– Этот трусливый сердцеед? И ты думаешь, он способен…
– Он – вряд ли. Но с его помощью мы найдем нужного человека.
– Думаешь, согласится?
– Куда он денется, – глаза Макробия хищно блеснули. – В этом он заинтересован не меньше нашего. А если нет…
– Тогда что?
– Есть верные люди… Чтобы его язык не сплел нам петлю… Но я уверен, что он согласится. Клеон занял у меня под проценты некую сумму, а срок уплаты уже давно истек.
– Что ж, это довод весьма убедителен. Разумно, разумно…
В это время над притолокой двери от удара крохотного молоточка тонко запел, зазвенел серебряный диск.
– Зайди! – позвал Макробий.
Вошел слуга, рослый малый с хитрой физиономией и суетливыми движениями.
– Что там? – спросил ростовщик.
– Записка… – слуга протянул ему небольшой пергаментный свиток в ладонь шириной.
– Царица Лаодика… – разглядев печать, в недоумении пробормотал Макробий, разворачивая свиток. – Ты еще здесь? Пошел вон! – свирепо вытаращил он глаза на слугу, пытавшегося через его плечо прочитать записку.
Слуга, как ошпаренный, опрометью выскочил за дверь.
– Клеон… – ростовщик протянул записку купцу. – Прочти.
Купец быстро пробежал глазами скоропись царицы, нахмурился и вопросительно посмотрел на Макробия.
– Она просит отсрочить выплату долга на два дня, – пожал плечами ростовщик.
– Просит… – хмыкнул Авл Порций. – Такие просьбы в устах порфирородных особ звучат весьма убедительно. И отказать… – он с огорчением покачал головой.
– И все же, мне интересно знать, где он достанет такую сумму? Клеон – полунищий. Хорион этого прощелыги из-за его непомерных трат пришел в упадок.
– Заплатит царица. Ей не впервой.
– Даже Лаодике это не так просто. Уж не думаешь ли ты, что она подступит к Митридату с просьбой выделить из казны деньги для любовника?
– Марк Север… – тихо сказал купец; Макробий понял.
– Ах, превеликие боги! Марк Север… – ростовщик приуныл.
– Только у него…
– Все рушится, все рушится… – безнадежно склонил голову ростовщик.
– На этот раз от Марка Севера она не получит ни сестерция [62], – твердо сказал Авл Порций, поднимаясь. – Прости, я тороплюсь.
– Он не посмеет отказать.
– А он и не откажет.
– Тогда… как?
– Просто у Марка Севера появились срочные дела. Например, в Амисе. И они требуют его личного присутствия. Он прямо-таки обязан туда поехать. Притом сегодня, немедленно.
– Авл Порций, ты мой Гений [63], – засиял ростовщик и довольно хихикнул, потирая руки. – Клеон, голубчик…
Макробий даже не услышал, как хлопнула дверь за купцом. Он погрузился в глубокие раздумья – сеть, которую ростовщик собирался сплести для своего клиента, на этот раз должна быть прочна, как никогда прежде…
ГЛАВА 4
Синопа погрузилась в вечерние сумерки. Гроза прошла стороной, лишь редкие капли, подхваченные низовым ветром, рассыпались темными точками по серым плитам городских улиц. Море ворчало глухо, устало; в воде отражалась узкая светлая полоска неба; медленно истончаясь, она стекала в черную зыбь у горизонта.
В главной гавани столицы Понта дневная суета уступила место разгульному ночному веселью: в многочисленных харчевнях, лепившихся за складами, коротали время команды судов, вольноотпущенники и нищие.
Возле посольских либурнов неторопливо прохаживался высокий, немного сутулый человек в длинном просторном плаще. Воины охраны, примерно половина манипулы [64], оставив по дозорному на каждом из пяти суден, собрались на либурне, чей форштевень был украшен с обеих сторон резными фигурами зубастых крокодилов. На его палубе горели факелы, дымились жаровни с древесными углями, слышался говор и смех, раздавался дробный стук, будто кто-то горстями швырял на палубу крупные бобы – легионеры играли в кости.
Гребцы-рабы по случаю удачного плавания получили на ужин дешевое кислое вино и теперь веселились, как могли. Кто-то из них затянул высоким, срывающимся голосом песню; ее тут же подхватили остальные:
Похоже, человеку в длинном плаще эта песня была хорошо знакома. Он прослушал ее до конца, повторил негромко припев: «Эй-я!» и коротко вздохнул.
Тем временем прозрачные сумерки постепенно заволокло туманом, который, казалось, изливался из невидимых трещин в земле, поднимаясь все выше и выше, – сначала вровень с крышами приземистых складов, потом от подножья к вершине горы Педалион, а затем и вовсе утопил звездное небо в серую мглу.
Дождавшись полной темноты, человек в плаще, окидывая из-под капюшона цепким взглядом встречающихся на пути людей, свернул в узкий переулок между складами, откуда вышел на одну из улиц города. Несмотря на поздний час и густой туман, улица отнюдь не была пустынна, как того, судя по его поведению, хотелось человеку в плаще: гремела доспехами и оружием ночная стража, шныряли какие-то подозрительные личности с мягкой кошачьей поступью и способностью внезапно появляться и тут же исчезать словно бестелесные призраки, шли знатные горожане в сопровождении слуг с факелами.
Стараясь держаться поближе к домам, где была самая густая темень, человек наконец добрался до городской агоры. Там было еще более людно, нежели на улицах, и он долго в нерешительности топтался на месте, прежде чем подошел к дому с великолепным портиком [65], украшенным беломраморными фигурками наяд [66]. Поколебавшись самую малость, человек в плаще взял молоток, подвешенный на бронзовой цепочке, и постучал им в массивную дубовую дверь.
Это был дом стратега Дорилая Тактика. Он напоминал потревоженный пчелиный улей – домочадцы стратега собирали его в дальнюю дорогу. Сам хозяин занимался весьма важным делом – подбирал оружие и доспехи для себя и сыновей, Лагета и Стратарха. Служанки его жены укладывали дорожные сумы и сундуки; дочь Дорилая, шестнадцатилетняя смуглянка Аристо, усердно трудилась над составлением описи имущества, которое стратег пожелал оставить в Синопе под присмотром городского агоранома [67]. Только племянник Дорилей не принимал участие в сборах, – уединившись в одной из комнат с матерью, слушал ее наставления и просьбы, нередко прерываемые невольными материнскими слезами.
Note 62
Сестерций – древнеримская серебряная, затем из сплавов цветных металлов монета; чеканилась с 3 в. до н.э.
Note 63
Гений – в римской мифологии прародитель рода, бог мужской силы, своего рода ангел-хранитель каждого мужчины.
Note 64
Манипула – тактическое подразделение римской пехоты; М. состояла из 2 центурий по 30 – 60 воинов в каждой; в бою М. располагалась в три линии: 1-я – молодые воины (гастаты), 2-я – опытные воины (принципы), 3-я – триарии (ветераны).
Note 65
Портик – открытая с одной стороны галерея на колоннах или столбах.
Note 66
Наяды – в греческой мифологии нимфы (божества) рек, ручьев и озер.
Note 67
Агораном – должностное лицо, осуществляющее надзор за рынками.