Осада Бостона, или Лайонел Линкольн - Купер Джеймс Фенимор (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

— Не заканчивайте эту жестокую фразу, — перебила Сесилия, — она слишком больно меня ранит! Выслушайте сначала меня, выслушайте жену и дочь, и вы возьмете обратно ваши суровые слова!

Не дожидаясь ответа, Сесилия решительно и с гордым достоинством направилась к двери мимо своего удивленного собеседника. Отворив дверь, она сделала знак незнакомцу, который сопровождал ее в пакгауз, а теперь стоял среди слуг и зевак в прихожей. Незнакомец подошел к ней, и дверь библиотеки снова закрылась за ними, Это таинственное свидание тянулось так долго, что гости Хау совсем заждались своего хозяина. Шуточки адмирала уже начали иссякать — как раз тогда, когда его собутыльники готовы были признать, что они не лишены основания. Разговор не клеился и становился все более бессвязным и сбивчивым, как это обычно бывает, когда мысли собеседников заняты чем-то посторонним.

Наконец раздался звонок, и главнокомандующий приказал освободить прихожую от любопытной и праздной публики. Когда там остались только слуги, Хау вышел из библиотеки под руку с закутанной в плащ Сесилией и проводил ее до ворот, где поджидала карета. Почтительность, с которой генерал вел свою спутницу, словно передалась слугам, поспешно распахнувшим перед ними дверь. Часовые с обычной молодцеватостью взяли на караул, когда он, оказывая незнакомке честь, проводил ее до самых ворот, и все, кто был свидетелем этой сцены, с удивлением переглядывались, словно желая узнать друг у друга объяснение этого загадочного визита.

Когда Хау снова занял свое место за столом, адмирал сделал попытку продолжать свои шутки; однако холодный вид и суровый взгляд генерала отняли охоту смеяться даже у грубоватого сына океана.

Глава 29

Прежде чем покинуть дом на Тремонт-стрит, чтобы воспользоваться разрешением, полученным ею от английского генерала, и выехать из города, Сесилия решила подождать, пока совсем не стемнеет. Впрочем, когда она простилась с Агнесой и отправилась в путь в сопровождении Меритона и незнакомца, много раз упоминавшегося на страницах нашей книги, было еще не слишком поздно. Вблизи порта Сесилия вышла из кареты и, пройдя пешком по извилистым уединенным улицам, скоро оказалась на берегу.

Пристань в этот час была пустынна и безмолвна. Ведя за собой своих спутников, Сесилия легкой и быстрой походкой шла впереди, уверенно ступая по грубым дощатым мосткам. Вдруг перед ней открылась полоса воды между двумя причалами. Сесилия остановилась, на мгновение усомнившись, туда ли она идет. Но тут какой-то молодой человек, прятавшийся в тени давно опустевшего склада, пошел ей навстречу.

— Боюсь, что вы заблудились, — сказал он, приблизившись к ней на несколько шагов и пытливо вглядываясь и ее спутника. — Позвольте узнать, кого вы ищете и что привело вас сюда?

— Я ищу человека, который прислан сюда с поручением от командующего войсками.

— Но я вижу только двоих, — нерешительно заметил юноша. — А где же третий?

— Третий идет сзади. — И Сесилия указала на Меритона, который пробирался по мосткам — с гораздо большей опаской, чем его госпожа.

— Тысячу раз прошу извинить меня, — ответил юноша, почтительно приподнимая шляпу, и из-под его матросского, плаща показался мундир морского офицера, — но мне приказано соблюдать величайшую осторожность, сударыня, — мятежники сегодня, как вы слышите, не собираются дремать.

— Здесь, конечно, очень опасно, сударь, и чем скорее вам удастся переправить нас, тем больше я буду вам благодарна.

Молодой моряк поклонился в знак согласия и пригласил всех троих следовать за ним. Через несколько минут они спустились по двум ступенькам к воде, где, укрытая в тени причала, скрывалась шлюпка, дожидавшаяся своих пассажиров.

— За дело, ребята! — властно скомандовал юноша. — Гребите без шума, чтобы вас никто не услышал. Извольте войти в лодку, сударыня, и какой бы прием ни ожидал вас у мятежников, на тот берег вас доставят быстро и в полной сохранности.

Сесилия и ее спутники не заставили себя долго просить, и шлюпка понеслась по воде с такой быстротой, что, казалось, обещание мичмана должно было очень скоро исполниться. Все молчали, и, когда наши путешественники отплыли немного от берега, Сесилия, позабыв о трудностях своего положения, залюбовалась открывшейся перед ней панорамой. Как это часто бывает в нашем капризном климате, погода внезапно изменилась, и вечер стал мягким и приятным. Яркая луна освещала город и порт, и в ее тихом сиянии все предметы вырисовывались с необычайной отчетливостью. Огромные темные корпуса военных кораблей, словно спящие чудовища, угрюмо покоились на воде, у только одна-единственная лодка, в которой сидели наши герои, оживляла пейзаж, скользя по бухте.

Там, откуда они отплыли, вздымались холмы Бостона, красиво выделяясь на фоне ясного неба, а кое-где в нежном свете луны выступали колокольни и крыши. Город затих, словно все жители спали глубоким сном. Однако на другой стороне, на всем пространстве от укрепленных высот Чарлстона и до перешейка, все говорило о жестокой войне.

Вот уже несколько ночей, как американцы яростнее, чем когда-либо, атаковали противника, но сейчас они, казалось, собрали против него все свои силы. Однако они щадили город и направляли огонь на батареи, защищавшие подступы к полуострову с запада.

Уши Сесилии уже давно свыклись с грохотом пушек, но лишь сегодня она впервые увидала величественную и вместе с тем устрашающую картину ночного боя. Она откинула капюшон, отбросила темные пряди со лба и, наклонившись над бортом шлюпки и на мгновение забыв обо всем, с напряженным вниманием слушала артиллерийские залпы и глядела на яркие вспышки огня, затмевавшие матовое сияние ночного светила. Матросы гребли завернутыми в тряпки веслами, и шлюпка двигалась так тихо, что временами можно было расслышать стук ядра, катящегося по камням.

— Меня удивляет, сударыня, — сказал Меритон, — почему столько английских генералов и других достойных джентльменов в Бостоне так упорно держатся за этот маленький полуостров и дают обстреливать себя кучке мужиков, в то время как они могли бы жить в Лондоне, где сейчас спокойно и тихо, как на деревенском кладбище в полночь.

Это замечание вывело Сесилию из задумчивости, и, подняв глаза, она заметила, что юный моряк любуется ею с нескрываемым восхищением. Покраснев, она ниже надвинула капюшон на лицо и молча отвернулась в сторону.

— Мятежники сегодня не жалеют пороху, — сказал мичман. — Им, наверно, удалось захватить какое-нибудь наше грузовое судно, а то бы мистер Вашингтон не поднял такой шум в часы, когда добрые люди спокойно спят в своих постелях. Не думается ли вам, сударыня, что, если бы адмирал ввел три или четыре наших самых больших корабля в устье реки, можно было бы легко сбить спесь с этих янки?

— Я так плохо разбираюсь в военном искусстве, сударь, — ответила Сесилия, невольно улыбнувшись, несмотря на свою тревогу, — что мое мнение, даже если бы я и решилась его высказать, вряд ли могло бы иметь какое-нибудь значение.

— Как же это так, сударь? — спросил Меритон. — Я своими глазами видел, как в позапрошлую ночь мятежники прогнали шлюп с реки, и прогнали очень ловко, могу сказать: я наблюдал за всем этим делом, стоя за большой грудой кирпича.

— Без сомнения, для вас это самое подходящее место, — заметил мичман, даже не пытаясь скрыть раздражение, вызванное таким наглым вмешательством в разговор. — А вы знаете, что такое шлюп, сударыня? Маленькое суденышко с несколькими тяжелыми пушками. Сверяю вас, это совсем не то, что корвет или двухпалубный фрегат. Обратите внимание, например, как прекрасен корабль, на котором я служу, — я уверен, что такая красавица, как вы, не может не восхититься его красотой. Он стоит вон там, прямо за вторым островом.

Чтобы оказать любезность восторженному юноше, Сесилия повернула голову в ту сторону, куда он указывал, и пробормотала несколько одобрительных слов. Но он внимательно следил за направлением ее взгляда и, явно раздосадованный, нетерпеливо перебил ее: