Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
— Мария Непардо, я сама пришла к тебе, — сказала она голосом, выражавшим страшную угрозу, — я сама пришла, потому что слова, которыми ты проводила моего человека, напутали меня.
В это время Энрика подошла к двери, чтобы посмотреть через щелку, не ее ли это преследуют. Одноглазая между тем отвечала:
— Милостивая донна, я сделала то, что мне было приказано!
— Я не для того принесла тебе ребенка, чтобы ты отправила его на тот свет, а для того чтобы ты его сберегла и воспитала для меня вдали от всего мира. Я сказала тебе, что дитя мне это дорого, и грозила тебе вечной своей местью, если, когда я приду за ним, ты скажешь, что его уже нет на свете.
— Я еще до сих пор помню каждое ваше слово, милостивая донна.
— И все-таки ты ответила человеку…
— Что маленькая Мария хорошо упрятана.
— Ты ему не поверила, несмотря на то, что он показал тебе кольцо.
— Да, кольцо, состоящее из изумруда, окруженного бриллиантами, а в изумруде королевская корона над буквой Q. Все это совершенно верно, милостивая донна, — говорила одноглазая.
Энрика слышала каждое слово.
— Ая! — произнесли неслышно ее губы, и она еще более напрягла свой слух, чтобы ничего не упустить из дальнейшего разговора.
— Так я сама пришла потребовать от тебя ребенка, — сказала графиня, — все зависит от него.
— Ваше приказание в точности исполнено, милостивая донна. Дитя, которое вы назвали Марией Энрикой, — здесь старуха невольно вздрогнула, — отлично упрятано между ангелами.
— Горе тебе, Мария Непардо, если ты говоришь правду!
— Вспомните ваше приказание, милостивая донна! Не бойтесь, у Марии Непардо славная память! Если кто-нибудь, сказали вы, принесет тебе кольцо, то это будет значить, что дитя должно…
Одноглазая шепнула последующие слова так тихо, что Энрика не могла расслышать. Ая же внимала им с беспокойством.
— Ваш человек принес мне кольцо, милостивая донна, — заключила Непардо.
— Подлец! — произнесла графиня генуэзская. — И все-таки это, значит, истинная правда а кет больше спасения?
— Я думала заслужить вашу благодарность, милостивая донна, за точное исполнение вашего поручения, а вместо этого…
— Неужели я еще должна вознаграждать вас за то, что вы со мной сделали? Возьмите это, но я бы вам в тысячу раз больше заплатила, если бы вы не поспешили так исполнить это несчастное приказание.
Старая Мария Непардо задумалась: донна сказала, что она дала бы ей еще в тысячу раз более, а между тем кошелек, который она вручила ей, весил порядочно. Ей пришло в голову сказать донне, что дитя еще может быть в живых, но она тотчас же подумала, что неизвестность, может быть, еще более рассердит донну, чем уверенность в смерти ребенка.
— Я чрезвычайно жалею, что не угодила вам, милостивая донна, — сказала она подобострастно, — но я сделала только то, что должна была сделать.
Графиня обернулась к двери, Энрика уже более не сомневалась, то была Ая, которая украла у нее ребенка и принесла его одноглазой, но где мог он теперь быть? Она не заметила его в хижине. Страшная неизвестность мучила ее. Она хотела войти и потребовать от Аи отчета, но вовремя поняла, что этим она только выдаст себя и что змея, взгляды которой с первого раза, как она их увидела, произвели на нее страшное впечатление, может погубить ее.
Графиня подошла к выходу и, до крайности взволнованная и рассерженная, оставила хижину. Энрика хотела броситься на нее, хотела задержать ее, но чему послужило бы это? У нее ведь не было более ее ребенка, он находился у одноглазой, и она может его снова увидеть и получить обратно.
Сердце Энрики, спрятанной в тени деревьев, сильно билось, вся душа ее трепетала от радости и материнской любви, потому что она, наконец, опять надеялась найти свое сокровище. Горячо молясь, подняла она руки к небу, благодаря Матерь Божию за то, что она привела ее сюда.
Ая села снова в лодку, а Энрика бросилась в хижину. Дыхание ее прервалось, глаза сверкали, она осматривалась во все стороны, крича:
— Эта женщина приносила вам мое дитя, мою Марию, которую я считала погибшей. Ах, пожалейте меня, отдайте мне ее…
Энрика упала на колени, простирая руки к одноглазой.
— Дитя было твое, я в этом вполне тебе верю, оно так на тебя похоже, что я испугалась, когда увидела тебя.
— Да, да, мое дитя! — воскликнула Энрика со смертельной болью. — Где же оно теперь, скажите всю правду. Выгоните меня, убейте меня, но не говорите, что вы не можете мне возвратить его. Душа моя трепещет! Мать просит у вас возвратить ей то, что ей милее всего на свете, то, что у нее безжалостно украли.
Глаза Энрики были прикованы в лихорадочном ожидании к губам Марии Непардо.
— У меня нет более твоего ребенка! — проговорила старуха, поникая седой головой.
У Энрики вырвался раздирающий вопль, ноги ее подкосились. Хотя она и ожидала со смертельной боязнью услышать эти ужасные слова, но она все-таки не теряла свою последнюю надежду и вдруг снова услышала от нее ужасную весть, которая уже однажды растерзала ей материнское сердце:
— У меня нет более твоего ребенка.
Последние силы покинули Энрику. Волнение, которое изнуряло ее и увеличивало начинавшуюся в ней болезнь, сокрушило ее в одно мгновение. Лихорадочная краска показалась на ее бледном лице, и губы ее стали произносить несвязные слова.
— Значит, это действительно было ее дитя, — проговорила сквозь зубы Непардо, — кто может быть донна, которая мне принесла его? Проклинаю себя, безбожник! Если бы не ты, маленькая Мария еще была бы у меня!
Она положила на постель измученную мать и стала ухаживать за ней. Она жалела несчастную больную и все более и более принимала участие в ее судьбе, видя, что лихорадочное состояние ее с каждым днем увеличивается. Она клала примочки на горячий лоб Энрики и давала ей успокоительные напитки, пока не заметила, что лихорадка проходит, чему чрезвычайно обрадовалась. В первый раз в своей жизни одноглазая старуха могла сказать, что она спасла человека, но она, наверное, не сделала бы этого, если бы Энрика не была так похожа на маленькую Марию и не была бы матерью той, к которой она так привязалась. Она, может быть, предоставила бы Энрику ее судьбе, она, быть может, и возненавидела бы даже ее, если бы маленькая Мария еще была у нее. Она боялась бы, что мать вытеснит ее из сердца ребенка, но теперь маленькая Мария навеки пропала для обеих.
Несчастная больная поправилась только через несколько месяцев. Она осталась в живых для того, чтобы узнать и почувствовать мучительное известие о том, что ее дитя навеки пропало. Энрика осталась у Марии Непардо, где она считала себя в безопасности от преследований Жозэ и сыщиков. Почти три года оставалась она на острове.
Между тем приближался день святого Франциско, о котором мы уже слышали на собрании Летучей петли, когда один голос объявил, что патеры для празднования своей ночи намерены не только воспользоваться прекрасной Долорес, но что сыщики инквизиции обходят остров Мансанарес для того, чтобы захватить одноглазую старуху и молодую женщину, живущую у нее.
Старая Мария Непардо замечала уже несколько дней кряду, что какие-то подозрительные тени подкрадываются к Прадо Вермудес, но она скрывала это от все еще слабой Энрики, которая только и думала о пропавшем у нее ребенке.
Однако же, накануне дня святого Франциско, одноглазой старухой овладел такой мучительный страх, что она не могла более скрыть своих опасений.
— Энрика, — сказала она взволнованным голосом, — мы должны покинуть этот остров, мы здесь в опасности!
— Они нашли следы мои? Говори, что ты знаешь!
— Я этого-то и опасаюсь, какие-то подозрительные люди прокрадывались сегодня опять вдоль того берега.
— Приказывай и делай что хочешь, только спаси меня от них! — просила Энрика, вздрагивая при воспоминании о пережитых ужасах.
— Завтра с заходом солнца мы уедем. Мне будет тяжело расставаться со своей хижиной, но, может быть, нам удастся когда-нибудь вернуться на этот остров.
