Королева викингов - Андерсон Пол Уильям (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Рагнхильд не отрываясь глядела в сторону моря.
— Да, возможно.
— Я всегда буду надеяться, что у тебя все благополучно.
— А я — что у тебя. — Гуннхильд не заметила в этих словах ни малейшего оттенка тепла.
— И что ты будешь счастлива, — заставила себя добавить мать.
— Я добьюсь этого сама, если удастся.
— Но сейчас этого еще нет? — напрямик спросила Гуннхильд.
Рагнхильд резко повернулась и взглянула матери в лицо. Так Эйрик Кровавая Секира смотрел на Эгиля Скаллагримсона.
— Я его ненавижу, — прошипела она.
Она заметно исхудала, лицо казалось чуть ли не изможденным. Но ее глаза сверкали еще ярче. А слова, которые она произносила, резали, словно остро отточенный нож.
— В первую ночь он сразу же толкнул меня на кровать, задрал мои юбки, некоторое время пялился на то, что у меня между ногами, пускал слюни и потом спустил свои портки, раздвинул мне ноги и навалился на меня. Покончив со своим делом, он перекатился на спину и захрапел. Утром, проснувшись, он выблевал в горшок все, что сожрал накануне, а потом залез на меня. Я вдыхала его зловонное дыхание и до сих пор не могу почувствовать никакого другого запаха.
Это было худшее из того, чего опасалась Гуннхильд.
— Он по крайней мере прилично ведет себя по отношению к тебе при других? — медленно спросила она.
— Конечно. Ведь я дочь Эйрика и твоя. И лучше будет не превращать меня в посмешище в качестве хозяйки Кэйтнесса. Но я не хочу приносить ему приплод. И, клянусь, не принесу!
Гуннхильд ничего не рассказывала ей ни о травах, ни о заклинаниях. Впрочем, для этого имелось много разных способов. К тому же новорожденные очень часто умирали, и никто не мог сказать, почему.
— Ты теперь осталась одна, моя дорогая. И в тебе течет могучая кровь. — Вот и все слова, которые Гуннхильд смогла найти для дочери в этот момент. Не могла же она прошептать: «Я тебя люблю», тому железному существу, которое стояло перед нею.
Рагнхильд подняла голову; рыжеватые локоны были прикрыты платком — убором замужней женщины.
— О, пустые сожаления и волнение не для меня. Не нужно тревожиться ни тебе, ни моим братьям. Я буду осторожна. — Бледные губы искривились в подобии улыбки. — Я начинаю думать об этом как о вызове судьбы.
Из-за загородки показался бегущий сломя голову слуга.
— Госпожи, госпожи, все готово к отправлению! — издали закричал он. Женщины неторопливо направились к ожидавшим их кораблям.
Книга IV
Хокон Добрый
I
Известие о том, что Эйрик Кровавая Секира погиб в сражении, а его сыновья и их мать с воинами, уцелевшими после разгрома, укрылись на Оркнеях, достигло Норвегии. Когда король Хокон услышал об этом, его глаза ярко сверкнули. Он ударил по колену сжатым кулаком.
— Теперь мы получили свободу, чтобы вырвать зло с корнем, — сказал он. Брайтнот никогда прежде не слышал у него такого голоса: негромкого, холодного, чуть дрожащего, подобно мечу, готовому вонзиться во врага.
— Что ты имеешь в виду… сын мой? — спросил священник. Хотя присутствовавшие в зале зашумели, услышав новость, те, кто находился поблизости, не могли не слышать его слов.
— Что же еще как не датских викингов, которые так долго тревожили наши южные пределы? Харальд Синезубый наверняка считает, что я слаб. Ему предстоит узнать, что он заблуждается. Вся Дания узнает об этом. — А также и любому норвежцу, который думал, что христианская вера лишила сына Харальда Прекрасноволосого сил и решительности.
Брайтнот, сидевший по правую руку от короля, на одну ступень ниже возвышения, расправил плечи.
— Я должен быть там! — воскликнул он.
Глаза Хокона вспыхнули еще ярче.
— Ты не воин, — веско сказал он. — Я не допущу, чтобы какой-нибудь подлый грабитель зарезал тебя.
— Разве ты не помнишь, господин, как еще мальчиками, в Англии, мы оба собирались стать воинами? Я выучусь всему, что нужно воину.
Хокону оставалось лишь кивнуть. Не теряя времени он приказал своим самым опытным дружинникам взять своего друга в обучение. На протяжении зимних месяцев Брайтнот тратил все время, остававшееся от его церковных обязанностей, на освоение воинского искусства.
Король тоже при каждом удобном случае занимался тем же самым. Он пылал стремлением встать вровень с лучшими бойцами. Он был подвижен, как дикая кошка. Со стороны могло показаться, будто у него в руке меч о трех клинках. Сражаясь, он улыбался. Он так умело использовал щит и так хорошо работал ногами, что лишь редкий удар мог достичь его, тогда как его собственные удары в настоящем бою должны были нанести врагам немалый урон. Вскоре он начал справляться с большинством своих дружинников. И происходило это вовсе не из-за того, что они опасались сражаться со своим королем в полную силу. Люди начали понимать, что имеют прирожденного вождя, созданного для того, чтобы одерживать победы.
Однако не реже, если не чаще, он сидел в своем зале и вел негромкие беседы с мудрыми людьми, такими, как ярл Сигурд, или же теми, кто хорошо знал датские земли и воды.
Он нисколько не хотел вслепую кидаться в бой.
— Теперь, когда твой народ увидел, на что ты способен на поле боя, люди с большей готовностью будут слушать то, что ты скажешь им насчет истинного Бога, — сказал Брайтнот в один из тех нечастых моментов, когда они остались наедине. — Что дело, которое мы ведем, это Его дело.
— Поскольку ты благословляешь его, — прошептал Хокон и быстро перешел к повседневным вопросам.
Весной он разослал по стране стрелы — призыв к ополчению. Когда с посевом было покончено, он созвал войска и корабли. Он отправлялся на юг с могущественным флотом.
Шпионы на быстрых кораблях ринулись в Данию, неся тревожные вести. Собственные шпионы Хокона сообщили ему, что жители рассеялись; кое-кто ушел в Зеланд, некоторые в Халланд, на Каттегате, а большинство собралось в Ютланде. Именно туда молодой конунг и направил свой поход.
— Это хребет всего королевства, — сказал он. — Посмотрим, удастся ли нам сломать его.
Дымы от очагов заметили с кораблей раньше, чем показался низкий зеленый берег. Раздались многоголосые крики, весла вспенили воду, корабли устремились вперед.
Маленький город, первым попавшийся на пути, пал после единственного несильного удара. Норвежские моряки, чьи корабли раньше прочих коснулись берега, высыпали на берег, сломали кое-как построенный частокол и, прежде чем высадились остальные, уже метались среди домов, убивая, грабя, связывая пленников, поджигая соломенные крыши. Хокон стоял в стороне, пока с поселением не было покончено. Когда же его дружинники принялись ворчать, он сказал им, что такая победа принесла бы им слишком уж мало чести. Им не так уж долго придется ждать настоящего сражения. Что же касалось добычи, то он распорядился, чтобы ее разделили позже, когда она окажется более достойной.
Там и впрямь почти нечего было брать, кроме разве что нескольких юношей и дев, которых можно было потом продать в рабство. Сошедший на берег вместе с королем Брайтнот содрогнулся, увидев, как они, избитые и связанные, ковыляли к кораблям; на каждом из них было заранее предусмотрено место для невольников. Совсем неподалеку от берега воины поочередно насиловали женщин постарше. Их мертвые мужья и сыновья пялили в небеса незрячие глаза. Густые рои мух с громким гудением вились над распоротыми кишками и пролитой кровью. На земле и в небе было полно чаек, высматривавших открытые раны, чтобы вырывать из них куски плоти. А надо всем этим с ревом бушевал пожар. То и дело рушились стены хижин; ввысь взлетали снопы искр, и взвивались языки пламени, уходившие верхушками в густой зловонный дым.
— Неужели это происходит на самом деле? — бормотал священник, снова и снова осеняя себя крестом.
Хокон пожал плечами:
— Они делали то же самое с нашими людьми.
— Эти бедняки не делали!
Хокон смерил его неожиданно холодным взглядом:
