Александр Македонский. Пределы мира - Манфреди Валерио Массимо (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Завершив эти дела, царь решил объявить праздник с играми и представлениями, тем более что из Греции прибыло три тысячи атлетов, актеров и постановщиков. Их разместили в царском дворце вместе с Роксаной. Статира вместе с сестрой поселилась во дворце в Сузах. Таким образом они избежали ревности со стороны Роксаны, которая становилась все сильнее, поскольку царица осознавала свою власть над сердцем мужа — он ни в чем не мог ей отказать. Однажды вечером после любовных утех, когда она, как обычно, лежала рядом с ним, положив голову ему на грудь, Роксана сказала:
— Теперь я совершенно счастлива, Александрос.
Царь крепко обнял ее.
— И для меня это счастливое время, — ответил он. — Мой флот вернулся целым и невредимым, я закончил все военные походы, помирился с моими солдатами, объединил два рода браком, и скоро у меня будет сын.
— Погоди говорить, — засмеялась Роксана. — Еще может быть и дочь.
— Ну нет, — возразил Александр. — Я уверен, что будет мальчик, Александр Четвертый! Ты станешь матерью наследника трона, Роксана. И чтобы отметить это, я устрою грандиозные празднества с состязаниями и театральными представлениями. Есть вещи, которых ты не знаешь, но я уверен, что быстро освоишь их и полюбишь. Представь себе сотни колесниц, запряженных четверками коней, которые несутся с безумной скоростью; представь истории, изображаемые на сцене людьми, которые притворяются персонажами этих историй; представь атлетов, состязающихся в беге, борьбе, прыжках, метании копья. А еще танцы, музыка, песни…
Девушка смотрела на него в восхищении. Оставив родные горы, населенные одними пастухами, она навидалась всяких чудес, и жизнь с всемогущим Александром представлялась ей бесконечным сном.
Начались празднества и пиршества, но во время этих торжеств заболел Гефестион. Получив от Евмена известие об этом, царь тут же поспешил к его постели.
— Что с ним? — спросил он.
— Сильная лихорадка и тошнота, — ответил Евмен.
— Позови Филиппа.
— Ты забыл, что оставил его в Сузах? Я велел прийти Главку, он прекрасный врач.
Несмотря на лихорадку, Гефестион сохранил способность шутить:
— Не нужно врачей. Лучше пришлите мне кипрского вина, и все пройдет.
— Не паясничай, — осадил его Александр. — Делай, что скажет врач.
Спешно явившийся Главк обнажил грудь больного и прослушал его.
— Интересно, почему у врачей всегда такие холодные уши, прямо лед! — воскликнул Гефестион.
— Если хочешь врача с теплыми ушами, достаточно только позвать, — пошутил Евмен. — Твой друг — владыка мира и найдет все, чего пожелаешь.
Главк начал щупать надутый и твердый живот пациента.
— По-моему, ты заболел оттого, что съел какую-то дрянь. Я пропишу тебе слабительное, а потом тебе придется поголодать по меньшей мере три дня и пить только воду.
— Ты уверен, что это хорошее средство? — спросил Александр.
— Думаю, Филипп прописал бы то же самое. Если бы он был не так далеко, я бы послал гонца проконсультироваться с ним, но думаю, дело того не стоит. Подобная болезнь должна пройти скорее, чем гонец доберется до Суз.
— Тем лучше. И все же не спускай с него глаз. Гефестион — мой самый дорогой друг.
При этих словах взгляд царя упал на украшение, висевшее на шее у Гефестиона, — это был оправленный в золото молочный резец, зуб Александра. А сам царь носил при себе детский зуб Гефестиона — первый залог дружбы, которым они обменялись давным-давно.
— Не бойся, государь, — ответил врач. — Мы поставим Гефестиона на ноги в кратчайший срок.
Александр вышел, а врач скорее дал пациенту слабительного и предписал диету.
— Через три дня, если станет лучше, можешь выпить немного куриного бульона.
И действительно, через три дня Гефестиону полегчало: лихорадка спала, хотя и оставалась еще довольно сильной, и живот уже не так пучило. В этот день были назначены гонки квадриг, и Главк, страстный любитель лошадей, зайдя проведать пациента и увидев, что ему лучше, попросил разрешения отлучиться на несколько часов:
— Сегодня гонки, на которые мне очень хотелось бы посмотреть. Я бы пошел туда, если у тебя нет никаких возражений.
— Конечно нет, — ответил Гефестион. — Иди спокойно, развлекись.
— Можно не волноваться? Ты будешь осмотрителен?
— Можешь быть совершенно спокоен, ятре. После того, что я перенес за последние десять лет, какая-то лихорадка мне не страшна.
— Во всяком случае, до вечера я вернусь.
Главк вышел, а Гефестион, не в силах больше терпеть голодания и слабительных, позвал слугу и велел приготовить пару жареных цыплят и подать к ним ледяного вина.
— Но, господин… — попытался возразить слуга.
— Ты послушаешь меня или велеть тебя высечь? — заорал на него Гефестион.
Перепуганный слуга сдался: приготовил цыплят и сходил за вином, хранившимся в погребе в снегу. Гефестион жадно набросился на мясо и выпил пол-амфоры ледяного вина.
К вечеру Главк вернулся в превосходном настроении и вошел в спальню пациента.
— Как тут наш доблестный воин? — спросил врач, но тут его взгляд упал на цыплячьи кости, а потом на валявшуюся в углу пустую амфору, и он побледнел.
Главк медленно повернул голову к постели: Гефестион даже не смог добраться до нее. Он лежал навзничь на полу. Мертвый.
ГЛАВА 64
Об этом немедленно доложили Александру, и царь поспешил в дом друга в слабой надежде, что это какое-то недоразумение. Когда он вошел, там уже находились Евмен, Птолемей, Селевк и Пердикка, и по их лицам и взглядам стало ясно, что никакой надежды нет.
Его друг лежал на постели, причесанный, побритый и переодетый в чистые одежды. Александр бросился на его тело и громко, безутешно зарыдал. А потом сел в угол, обхватив голову руками и молча проливая слезы. Так он сидел всю ночь и весь следующий день. До дежуривших у двери друзей то и дело доносились его стенания и всхлипывания.
На закате следующего дня они решили войти.
— Выйди, — сказал Александру Птолемей. — Выйди отсюда. Мы уже ничем не можем ему помочь, только приготовить к погребению.
— Нет, оставьте меня, я не могу покинуть его. Мой бедный друг! — зарыдал Александр, охваченный отчаянием.
Но товарищи вывели его силой, подняли, как груз, и вынесли прочь, чтобы дать египетским бальзамировщикам подготовить тело должным образом.
— Это моя, моя вина, — стонал Александр. — Если бы я не оставил Филиппа в Сузах, он бы его спас и Гефестион был бы сейчас жив.
— К сожалению, все дело в простой небрежности, — сказал Селевк. — Врач оставил его одного, чтобы пойти на бега, и…
— Что ты говоришь? — вскричал Александр с исказившимся лицом.
— К сожалению, это так. Может быть, он думал, что нет никакой опасности, но… Оставшись один, Гефестион стал есть и пить без меры: объелся мясом, напился ледяного вина, и вот…
— Разыщите его! — закричал Александр. — Разыщите этого червя и немедленно доставьте ко мне!
Стражники разыскали несчастного врача, который укрылся в погребе, и привели к царю, трясущегося и бледного, как полотно. Главк пытался что-то лепетать в свое оправдание, но Александр заорал:
— Молчи, несчастный!
Он со всей силы ударил врача кулаком в лицо, так что тот покатился по земле с расквашенными губами.
— Казнить немедленно, — велел царь, и бедняга повис на руках стражников, плача и умоляя о милосердии.
Казнь состоялась в глубине двора. Главка поставили к стене, а он все плакал и умолял. Командир крикнул:
— Стреляйте! — и лучники одновременно отпустили тетивы.
Врач без единого стона осел в лужу крови и мочи.
Несколько дней Александра одолевала черная меланхолия. Потом, почти в одночасье, на него напало странное безумие — страстное желание воздать честь своему самому любимому другу такими пышными похоронами, каких еще не бывало в мире. Он отправил посольство к оракулу Амона в Сиве, чтобы спросить бога, дозволяется ли устраивать жертвоприношения Гефестиону, как герою, а потом отдал войску приказ отправиться в Вавилон и перенести туда забальзамированное тело, чтобы справить похороны там. Но его товарищи сочли это проявление горя несоразмерным, хотя все они тоже любили Гефестиона. Леоннат никак не мог понять, зачем Александру понадобилось задавать оракулу в Сиве подобный вопрос.
