Смертельные враги - Зевако Мишель (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
– Ну-ну?..
– Жениться на Хуане.
– Нет, тысяча чертей! На то есть две причины. Первая (и ее одной уже вполне хватило бы): я не люблю ее и никогда не полюблю. Да, мой милый, ты можешь сколько угодно вращать глазами, но это так. Из того, что малышка Хуана представляется тебе королевой среди красавиц, еще не следует, что точно так же полагают и все прочие мужчины. Я согласен: Хуана – прелестное дитя; полная грации и очарования, она похожа на маленькую маркизу, переодетую в трактирщицу – ну-ну, нечего млеть от удовольствия, я, кажется, о ней говорю, а не о тебе! Но как бы то ни было, смирись, пожалуйста, со следующим фактом: я ее не люблю и никогда не полюблю.
И с невыразимой печалью, которая потрясла карлика и убедила его куда быстрее, чем то могла бы сделать самая длинная речь, он сказал:
– Видишь ли, малыш, мое сердце давным-давно умерло.
– Бедная Хуана! – вздохнул Эль Чико.
– Влюбленные – это самые норовистые и странные животные! – взорвался Пардальян с комической яростью. – Вот, например, полюбуйтесь: только что он хотел заколоть меня, лишь бы Хуана не была моей. А теперь он ревет как бык на скотобойне, потому что она мне не нужна. Гром и молния! Ты, наверное, и сам не знаешь, чего хочешь?
Карлик покраснел, но промолчал.
– Так что же, черт побери, значат эти твои слова: «Бедная Хуана»?
– Она любит вас, – печально ответил Эль Чико.
– Ты уже мне это говорил. А я тебе повторяю: она меня не любит, смерть всем дьяволам ада! Она меня не любит, и точно так же я не люблю ее!
Карлик подпрыгнул на месте. Его лицо выражало такую оторопь, что Пардальян звонко расхохотался.
– Хотя твое удивление льстит моему самолюбию, – лукаво сказал он, – все-таки дело обстоит именно так, как я тебе говорю: Хуана не любит меня.
– Однако...
– Однако она сказала тебе, что умрет, если умру я.
– Как!.. Вы знаете?..
– Я же тебе объяснил – мой мизинец... И все-таки я в который уже раз повторяю то, что ты слышал: она не любит меня.
– Не может быть! – пробормотал карлик, не смея дать волю радости.
Пардальян пожал плечами.
– Эй, малыш, – продолжал он, – ты мне доверяешь?
– О! – порывисто произнес Эль Чико.
– Хорошо. В таком случае, предоставь мне действовать. Люби Хуану всем сердцем, как ты любил ее до сего дня, а об остальном не заботься, это уж мое дело.
– Так вы, стало быть, Господь Бог? – наивно спросил карлик, в восторге складывая ладони. – Подумать только, а я был таким негодяем, что...
– Сейчас ты опять начнешь пороть чушь, – прервал его шевалье. – А теперь, когда мы объяснились, нам пора уходить.
Карлик бросился за кинжалом, поднял его и протянул Пардальяну:
– Возьмите его, теперь мы подвергаемся риску встретить по дороге людей. Как жаль, что у вас больше нет шпаги!
– Постараемся обойтись тем, что есть, – спокойно ответил Пардальян, с видимым удовлетворением водворяя кинжал обратно в ножны.
– Пойдемте, – сказал Чико, видя, что тот уже готов.
– Секунду, малыш. А золото? Я полагаю, ты не оставишь его здесь?
– А что же с ним делать?
Карлик задал этот вопрос с простодушием, которое вызвало у шевалье улыбку. Казалось, маленький человечек хотел тем самым сказать, что отныне только Пардальян имеет право распоряжаться его имуществом.
– Надо подобрать его и понадежней запереть вон в том сундучке, – сказал шевалье. – Разве тебе не нужны деньги, чтобы жениться?
Карлик сначала покраснел, потом побледнел.
– Как, – произнес он, и по его телу пробежала дрожь, – вы надеетесь?..
– Я ни на что не надеюсь. Поживем – увидим. Карлик покачал головой и посмотрел на монеты, раскатившиеся по каменным плитам.
– Золото!.. – прошептал он с многозначительной гримасой.
– Вижу – это твое больное место, – улыбнулся Пардальян. – Ну, и за что же тебе дали это золото?
– За то, чтобы я отвел вас в дом у кипарисов.
– Но ты ведь отвел меня; мало того: я все еще здесь.
– Увы, – вздохнул Эль Чико. Ему было стыдно.
– Стало быть, ты выполнил свое обязательство. Это золото – твое. Собери его, и, повторяю тебе еще раз, об остальном не волнуйся.
Глава 26
ЗАГОВОРЩИКИ
Присущие Эль Чико обидчивость и гордость сделали из него отверженного, восстающего против всякой власти. До этого дня только один человек мог говорить с ним тоном хозяина: Хуана. Владычеству Хуаны он подчинялся, если можно так выразиться, с незапамятных времен. Он к этому привык, и было совершенно очевидно: что бы ни случилось, никогда у него, Эль Чико, не хватит воли командовать Хуаной, у него даже и мысли такой не возникнет. Да и как такое возможно? Он был и на всю жизнь останется скромным обожателем той, кто воплощал в его глазах мадонну. Разве добрый христианин осмелиться совершить подобное святотатство – не исполнить приказ мадонны? Нет, конечно, вот оно как! И хотя из-за его внешней религиозной независимости Эль Чико в глазах некоторых людей выглядел еретиком, эта независимость могла быть только относительной: он не мог избегнуть воздействия определенных идей, бывших тогда входу. Итак, Хуана казалась ему мадонной, и он беспрекословно, как мадонне, ей повиновался.
И вот теперь в его жизнь вошел другой хозяин: шевалье де Пардальян. Маленькому человечку казалось, что француз всегда имел право повелевать им, и самое лучшее, что он, Чико, может сделать – это повиноваться ему, как он повиновался Хуане. Было и еще кое-что, утверждавшее его в этой мысли: он понял, что после долгих, неистовых попыток уйти из-под этого влияния, он в конце концов подчинился ему, причем подчинился не от слабости и с негодованием, а подчинился с удовольствием. Почему?
Дело в том, что Пардальян сумел внушить карлику убежденность в том, будто благодаря ему, Пардальяну, химерические мечтания маленького человечка о разделенной любви могли стать явью. Вот почему, если Хуана казалась ему мадонной, то Пардальян явился ему как сам Господь Бог. Мысль о сопротивлении ни на секунду не могла прийти ему в голову – ведь приказы, получаемые им, вели его к осуществлению мечты, к победе, которую он до сих пор считал неосуществимой.
И потому, услышав просьбу шевалье подобрать золото Фаусты, Чико немедленно повиновался.
Когда все состояние карлика было собрано, заперто в ящик и на него, как и полагается, был навешен замок, Пардальян сказал:
– А теперь пора! В путь!
Карлик задул свечу, нажал на пружину, которая приводила в движение плиту, загораживающую вход в его закуток, и направился к лестнице; Пардальян последовал за ним.
Как Чико объяснил, он повел француза не той дорогой, по которой пришел сюда сам. В самом деле: Пардальян мог бы, в случае надобности, даже ползком добраться до той решетки, что закрывала туннель, выходящий к реке. Но вот пролезть через дыру, проделанную карликом по своему росту, он уже не смог бы. Отверстие пришлось бы расширять, что потребовало бы многих часов работы и инструментов.
Впрочем, Пардальяна особенно не волновало каким именно путем он выйдет из этого зловещего подземелья, где неумолимая воля Фаусты обрекла его на голодную смерть; Господи, ему так хотелось на волю, под звездное небо!
Темнота не причиняла ему особенных неудобств – его глаза уже привыкли к ней, и он со своей обычной беззаботностью шагал позади маленького человечка по лабиринту многочисленных, до невозможности перепутанных между собой коридоров, старательно запоминая объяснения своего провожатого, ибо карлик предупредительно показывал ему тайные механизмы, помогающие миновать бесконечные препятствия, то и дело преграждавшие им дорогу.
Они находились в широком песчаном коридоре, настолько широком, что можно было идти рядом, не мешая друг другу. Этот коридор выходил в другой коридор, пересекавший его под прямым углом.
Внезапно Пардальян замер от изумления. Ему показалось, что там, впереди, за стеной, возвышавшейся в нескольких метрах от них, мерцают звезды.
