Кредиторы гильотины - Бувье Алексис (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
– Да.
– Тогда вы поезжайте вперед, а мы будем следовать за вами. Нам сейчас запрягут телегу.
– Благодарю вас.
Посетитель расплатился, вскочил в седло и ускакал галопом.
В то время, как закладывали телегу, брат-траппист спросил у послушника:
– Захватил ли ты на всякий случай шкатулку с лекарствами?
– Да.
– Иногда достаточно какого-то простого средства, чтобы поправить здоровье несчастного, принимающего простую слабость за приближение конца.
Говоривший монах был человеком среднего роста и под длинными складками своей грубой одежды походил на статуэтку из старого дуба, которые мы часто встречаем в средневековых капеллах.
При свете свечи, слабо освещающей маленький зал, его лицо казалось восковым, настолько оно было желтым. Лысый череп был в венчике седых волос, остриженных довольно коротко, кожа же на черепе блестела, словно лакированная. Его живые глаза сидели глубоко в орбитах и казались еще более блестящими от окружавших их темных кругов. Нос был прямой и тонкий, но немного длинноватый. Нижняя часть лица терялась в длинной седой бороде.
Когда тележка была запряжена, брат, которого звали Дон Калист, и сопровождавший его молодой послушник сели в тележку, причем младший взял вожжи.
Собиралась гроза. Ветер дул все сильнее, и сухие листья, поднятые им, летели по дороге, словно темные бабочки. Ветер ревел так громко, что едва был слышен стук колес по каменной дороге. Уже погромыхивал гром, и дождь капал крупными каплями.
Брат-послушник усердно погонял лошадь, которая ржала от испуга и летела со всех ног. Вскоре они приехали в гостиницу «Добрые ребята». Панафье только что вышел из конюшни, в которую он поставил лошадь.
Ладеш и Пьер Деталь взяли под уздцы коня, привезшего монахов, и вместе с телегой ввели ее в сарай.
Винсент, приехавший в этот день рано утром, вышел встретить монаха.
– Отец мой, – сказал он, – благодарю вас за поспешность, с которой вы исполнили нашу просьбу.
– Когда грешник страдает, то было бы несправедливо отдалять утешение в его страданиях.
– Войдите, пожалуйста, отец мой. Несчастный немного забылся. Мы воспользуемся этим моментом. Видя, что идет дождь, мы приказали развести огонь в камине. Вы просушите ваши вещи и сообщите нам некоторые сведения.
Монах согласился и последовал за Винсентом на кухню, где был разведен огонь.
Винсент запер за собой дверь, предложил монаху сесть и сам сел рядом с ним.
– Несколько дней тому назад мой брат был у вас в монастыре, и его представили Дону Калисту.
– Это я, – сказал монах, поднимая голову, но, не выражая ни малейшего удивления.
– Помните ли вы, отец мой, об этом посещении? Помните ли вы о молодом человеке, который расспрашивал об исповеди in extremis? Монах не колеблясь отвечал:
– Да, я помню о человеке немного моложе вас. Он приезжал в сопровождении сестры, которая ожидала его в гостинице монастыря. Молодая дама была в глубоком трауре, с ней был ребенок пяти или шести лет.
– Да, это были мои брат и сестра.
Монах поднял голову и равнодушно посмотрел на молодого человека.
– Ваш брат говорил, что один его друг, мучимый страшной болезнью, должен приехать провести сезон в гильонских купальнях. Этот несчастный, по мнению вашего брата, имел страшную историю в своей жизни, от которой он хотел облегчить свою совесть только в последние минуты своей жизни и вдали от тех мест, где она произошла, и не хотел исповедоваться ни у одного из светских духовников, так как тот в случае выздоровления исповедуемого мог бы встретиться с ним. Поэтому, прежде чем приехать в Гильон, он поручил вашему брату узнать, может ли какой-нибудь траппист выслушать его исповедь.
– Совершенно верно, отец мой.
– И вы призвали меня для этого человека?
– Да, отец мой. Он приехал сюда один, и ему стало так плохо, что он не смог доехать двух миль до ближайшей гостиницы и был вынужден остановиться здесь. Видя, что его состояние постоянно ухудшается, он послал за мной. Приехав сюда несколько часов тому назад, я решил, что нужно позвать вас.
– Брат мой, – сказал монах, – проводите меня к грешнику.
Винсент взял свечу и проводил монаха в последнюю комнату второго этажа. Андре лежал в постели.
Услышав стук открывающейся двери, он проснулся и тщетно старался подняться.
Когда Винсент приблизился к нему, то при свете свечи можно было увидеть, что несчастный страшно бледен, щеки его ввалились, глаза тоже, только взгляд еще и жил.
– Благодарю вас, отец мой, что вы приехали на мой зов, – сказал он.
– Бог всегда слышит голос того, кто его зовет.
– Винсент, – сказал Андре, – благодарю вас. Оставьте меня наедине с духовником и возьмите эту свечу, на которую мне больно смотреть.
Винсент подчинился и поставил свечу в отдаленный угол комнаты, затем опустил занавеси рядом с постелью, чтобы свет не попадал больному в глаза. Монах опустился на колени около больного, говоря:
– Молись, сын мой, – и сам стал молиться.
Затем, поднявшись и придвинув кресло, он сел у изголовья больного и сказал:
– Сын мой, я слушаю вас.
Прежде, чем рассказывать дальше, мы скажем читателям, что происходило в гостинице после приезда Винсента.
Глава 50. В сердце Андре Берри еще осталось человеческое чувство
Винсент приехал в гостиницу «Добрые ребята» утром того дня, когда Панафье ездил за исповедником в монастырь.
Приехав в гостиницу, он сразу же пошел к Андре и сказал ему:
– Мы должны с тобой серьезно переговорить.
– Я хочу этого от всего сердца, – проговорил насмешливо негодяй.
Винсент не обратил на это никакого внимания, взял кресло и знаком указал Андре тоже сесть.
– Во-первых, ты должен понимать, что здесь ты полностью в моей власти. Вдали от всех, в незнакомой для тебя местности, где о тебе никто не знает, я мог бы отделаться от тебя, не боясь, что кто-то тебя будет разыскивать.
– Ты ошибаешься, – сказал Андре, чувствуя, что похолодел от слов шурина. – Я был не один в Лионе, и меня должны искать.
– Нисетта в настоящее в Париже, куда я отослал ее три дня тому назад, очень счастливая и опасающаяся только встречи с тобой.
Андре прикусил губу и ничего не сказал.
– Я не буду повторять имена твоих жертв. Я не буду ни за кого мстить. Я хочу только восстановить честь моего отца. Я надеялся, что в тебе нет склонности к убийствам. Я думал, что побежденный преступник вспомнит, что у него есть жена и сын.
Андре вскочил с места.
– Молчи, Винсент, молчи! Не говори мне о них! Я не хочу думать о них!
– И в этом все твое несчастье. Если бы ты почаще думал о них, то не совершал бы таких преступлений.
– Мой сын… – повторил Андре, закрыв лицо руками. – Они считают меня мертвым.
– Мы должны были подумать о них, и именно им ты обязан тем, что мы не выдали тебя в руки правосудия, так как ты был настолько подл, что придумал ужасный план. Ты был связан с ними таким образом, что мы не могли выдать тебя правосудию. Мы не могли возвратить честь нашему отцу, не обесчестив его дочь.
Андре снова упал на стул.
– Слава Богу, Маргарита и Корнель спасены. Нам остается только спасти честь нашего отца. И если ты чистосердечен в своих чувствах, то ты должен помочь нам восстановить честное имя отца.
– Говори, – прошептал Андре.
Винсент не чувствовал ни малейшего сострадания к этому позднему раскаянию. Он слишком ненавидел и презирал злодея!
Он рассказал о последней воле своего отца, поручившего разыскать убийцу, из-за которого он был казнен, и запрещающего им выдавать этого убийцу правосудию. Затем он прочел письмо Корнеля Лебрена.
– Что ты хочешь делать? – спросил Андре, когда Винсент окончил чтение. – Я буду повиноваться тебе, но ты спасешь мою жену и ребенка.
– Вот что мы сделаем.
Андре внимательно слушал, опустив голову и не смея смотреть в глаза своему шурину. Человеческое чувство победило его дикую натуру. Ор думал только о том, чтобы спасти свою жену, а главное – ребенка, от позора, который пал бы на них, если бы о его преступлениях узнали.
