Скиталец - Корнуэлл Бернард (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Наступила Пасха. Погода стояла теплая. В живых изгородях было полно гнезд, по лугам разносилось эхо пронзительных криков куропаток. А на следующий день, когда народ, уставший от долгого поста, готовился к пасхальному пиру, из Рена пришло страшное известие.
Карл Блуа выступил в поход.
Под белым горностаевым знаменем герцога Бретонского из Рена вышла четырехтысячная армия. Две тысячи воинов, одетых в красно-зеленое, были арбалетчиками из Генуи: на правой руке каждого из них красовалась нашивка с изображением Святого Грааля. То были наемники, служившие за плату. Их мастерство высоко ценилось. С ними маршировала тысяча пехотинцев, которым предстояло копать осадные траншеи, а потом штурмовать разрушенные стены английских крепостей. Костяк войска герцога составляли более тысячи закованных в латы рыцарей и конных ратников, по большей части французов. Они двигались маршем к Ла-Рош-Дерьену, но истинной своей целью ставили не захват города, который не имел особого значения, но истребление маленького войска Томаса Дэгворта. Блуа надеялся навязать ему решительное сражение, в котором рыцари и ратники на громадных, закованных в сталь боевых скакунах сомнут англичан и потопчут их копытами.
В обозе из тяжелых подвод везли девять осадных машин, для обслуживания которых требовалось более сотни механиков. Чтобы собрать и пустить в ход огромное устройство, способное швырнуть камень размером с пивной бочонок на расстояние, превышающее дальность полета стрелы из лука, были необходимы особые знания и навыки.
Флорентийский пушкарь предложил Шарлю шесть своих диковинных машин, но герцог отказался. Пушки были редким, дорогим оружием, и он решил, что коль скоро старые, проверенные механические устройства работают достаточно хорошо (надо только как следует смазывать их жиром), то отказываться от них и менять на диковинные новинки неразумно и недальновидно.
Более четырех тысяч человек вышли из Рена, но на полях у Ла-Рош-Дерьена народу собралось еще больше. Сельский люд, ненавидевший англичан, присоединялся к воинству герцога, чтобы посчитаться с проклятыми иноземцами за угнанный скот, украденный скарб, сожженные хижины, вытоптанные поля и поруганную честь жен и дочерей. Многие из них были вооружены лишь топорами да молотами, но герцог рассудил, что, когда придет время штурма, эти разгневанные мстители окажутся нелишними. Армия достигла Ла-Рош-Дерьена, и Карл Блуа направил к захлопнувшимся при его приближении городским воротам гонца с предложением сдаться. Разумеется, он вовсе не рассчитывал на то, что гарнизон подчинится его требованию, и поэтому, пока его люди разбивали вокруг города палатки, направил конные разъезды на запад, патрулировать дорогу из Финистера. Всадники должны были предупредить его о приближении армии Томаса Дэгворта, которая наверняка направится на выручку городу. Если, конечно, у него вообще имеется армия. Лазутчики доносили Карлу, что Дэгворт не может собрать даже тысячу солдат.
— И сколько из них может быть лучников? — спросил он.
— Самое большее, ваша светлость, пять сотен, ваша светлость.
Человек, ответивший на вопрос, был священником, одним из многих духовных лиц, состоявших в свите Карла Блуа. Герцог был известен как человек набожный, он всегда окружал себя клириками, которых использовал в качестве советников, секретарей и нередко, как в данном случае, в качестве шпионов.
— Самое большее, пять сотен, — повторил священник, — но я полагаю, что их гораздо меньше.
— Меньше? Почему?
— В Финистере лихорадка, — ответил священник и тонко улыбнулся. — Господь благоволит нам.
— Аминь, и слава Ему! А сколько лучников в гарнизоне города?
— Шестьдесят, ваша светлость, — ответил священник, — исходя из последнего донесения Бела, всего шестьдесят.
Блуа поморщился. Ему случалось терпеть от английских лучников поражения, причем при таком численном превосходстве французов, что сама мысль о возможности поражения казалась нелепой. Это научило его остерегаться длинных английских стрел. Герцог был человеком неглупым, а потому он призадумался о возможностях английского боевого лука. Отдавая должное этому грозному оружию, Карл намеревался победить не столько благодаря численному превосходству, сколько полагаясь на ум и изощренную тактику, хотя большинство военачальников решительно предпочитали силу и напор. Однако герцог Карл Блуа, которого сам король Франции признавал правителем Бретани, высоко ценил военное искусство и, несомненно, был человеком умным. Он умел читать и писать на шести языках, говорил на латыни лучше большинства священников и был признанным оратором. Весь облик этого худощавого мужчины с бледным лицом, светлой бородкой, усами и проницательными голубыми глазами говорил о незаурядном уме. Почти вся его сознательная жизнь прошла в ожесточенной борьбе с другими претендентами на управление над Бретанью, и сейчас, похоже, Блуа был как никогда близок к решительной победе. Король Англии, увязший в осаде Кале, не посылал своим гарнизонам в Бретани никаких подкреплений, в то время как французский монарх, который доводился Карлу дядей, напротив, на людей не скупился. Благодаря этому герцогу удалось добиться численного превосходства, позволявшего надеяться к концу лета единолично править всеми владениями предков. Правда, Карл постоянно остерегал себя против чрезмерной самоуверенности.
— Даже шестьдесят лучников, — заметил он, — могут представлять опасность. — Голос его звучал отчетливо, педантично и сухо. Многие замечали, что частенько Блуа говорит совсем как священник.
— Генуэзцы сметут их стрелами, ваша светлость, — заверил герцога советник в сутане.
— Дай-то Бог, — набожно произнес Карл, про себя подумав, что Богу легче помочь тому, кто сам не совершает глупостей.
На следующее утро, под поздним весенним солнцем, Блуа объехал вокруг Ла-Рош-Дерьен, держась, однако, на почтительном расстоянии, так чтобы до него не долетела ни одна английская стрела. Защитники вывесили на городских стенах знамена. Английский крест святого Георгия соседствовал с белым горностаевым штандартом герцога Монфора, очень похожим на собственный стяг Блуа. Остальные изображения явно имели своей целью оскорбить противника: на одном красовался белый горностай герцога, пронзенный английской стрелой, на другом самого Карла топтал копытами огромный черный скакун. Но больше всего здесь было церковных хоругвей и крестов, чтобы показать нападающим, на чьей стороне находятся симпатии Небес.
Вывешивать на стенах осажденных крепостей цвета и эмблемы благородных защитников было делом обычным, только вот в Ла-Рош-Дерьене оказалось слишком мало знатных воинов, во всяком случае желающих выставлять напоказ свои гербы. И не нашлось ни одного, кто мог бы потягаться знатностью рода с приближенными Блуа. Три ястреба д'Эвека красовались на стене, но все знали, что мессир Гийом лишен своих владений и у него не более трех или четырех сторонников. На одном флаге было изображено алое сердце на бледном поле, и священник из свиты Карла решил, что это фамильная эмблема семьи Дугласов из Шотландии, однако герцогу это показалось полнейшей чушью. Где это видано, чтобы благородный шотландец стал драться на стороне англичан? Рядом с алым сердцем реяло другое, яркое знамя с волнистыми, словно поверхность моря, сине-белыми полосами.
— Неужели это... — начал было Блуа, но осекся и нахмурился.
— Штандарт Арморика, ваша светлость, — подсказал сеньор Ронселет.
Сегодня герцог Карл объезжал вокруг стен города в сопровождении великолепной свиты, состоявшей из столь знатных и могущественных особ, что один лишь их вид должен был устрашить осажденных. Большинство спутников Блуа принадлежало к бретонской знати: сразу за герцогом на великолепных скакунах ехали виконт Роган и виконт Моргат, за ними сеньоры Шатобриан, Ронселет, Лаваль, Гуингем, Руж, Динан, Редон и Малеструа. Знать Нормандии была представлена графом Де Кутансом и сеньорами Валлоном и Картре, явившимися под знамена племянника своего короля во главе собственных отрядов.
