Закон Линча - Эмар Густав (читать книги без регистрации TXT) 📗
Охотники подняли головы ив нескольких метрах над собой увидели большую черную массу, беспечно покачивающуюся на ветви.
— Что это? — спросил Валентин.
— Медведь, — отвечал Курумилла.
— В самом деле, — сказал дон Пабло, — это великолепный черный медведь.
— Подстрелим-ка его, — сказал дон Мигель.
— Нет, нет, — воскликнул дон Пабло, — звук выстрела и огонь выдадут наше присутствие тем, которого мы ищем!
— А мне очень хотелось бы завладеть им, — произнес Валентин, — хотя бы ради его шкуры.
— Нет, — возразил молчавший до тех пор Единорог, — медведи — наши добрые родственники.
— Тогда другое дело, — произнес охотник, с трудом скрывая насмешливую улыбку.
Коренные обитатели прерий, как мы, кажется, уже говорили, чрезвычайно суеверны. Между прочим, они верят, что произошли от тех или иных животных, которых они поэтому почитают как родственников, что, впрочем, не мешает им иногда убить подобного «родственника», если их побуждает к тому голод. Но в таком случае они предварительно просят у такого «родственника» прощения и объясняют ему, что только нужда заставляет их поступить с ним так не по-родственному.
Единорог не имел в настоящее время недостатка в припасах, так как в лагере они были в изобилии. Поэтому он обошелся со своим мохнатым «родственником» крайне почтительно.
Он поклонился ему и несколько минут говорил ему разные приветствия. Но медведь не обратил на все это никакого внимания и продолжал покачиваться на ветви.
Тогда Единорог, немного обиженный таким невниманием, откланялся медведю и продолжал путь.
Несколько минут все шли молча.
— Не знаю почему, — сказал вдруг Валентин, обращаясь к Единорогу, — но мне вдруг очень захотелось завладеть шкурой этого вашего «кузена».
— О-о-а! — произнес Единорог. — У нас в лагере достаточно мяса бизонов.
— Я знаю, — возразил охотник, — но дело не в том.
— В чем же?
— Этот медведь показался мне подозрительным — он точно ненастоящий.
— Мой брат шутит?
— Нет, вождь, честное слово, я не шучу. Я хотел бы даже возвратиться, чтобы удостовериться.
— Значит, мой брат принимает Единорога за ребенка, который не умеет различать животных? — заносчиво произнес индейский вождь.
— Боже меня сохрани от этого! Я знаю, что вы опытный воин, вождь, но и самый мудрый человека может иногда ошибаться.
— О-о-а! Что же предлагает мой брат?
— Хотите, чтобы я откровенно высказал свое мнение?
— Да, пусть мой брат говорит. Он великий охотник, его мудрость беспредельна.
— Нет, я далеко не таков, но я тщательно изучал обычаи зверей.
— И что же? — заметил дон Мигель. — Вы думаете, что этот медведь…
— Или Красный Кедр, или один из его сыновей, — досказал Валентин.
— Почему вы так думаете?
— Во-первых, в это время звери уходят на водопой. Но предположим, что этот медведь уже напился, — разве вы не знаете, что все животные бегут от человека. Тем более должен был спасаться бегством этот медведь, которого должны были напугать внезапный свет и крики, а он, между тем, преспокойно качался на ветви, да еще на такой тонкой, какой умный медведь никогда не доверится. Вот почему чем больше я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что это был не медведь, а человек.
Все охотники и сам Единорог, внимательно слушавший Валентина, были поражены правильностью его замечаний. Теперь в их памяти всплыла масса подробностей, на которые они до тех пор не обращали внимания.
— Это похоже на правду, — сказал дон Мигель, — и я готов вам поверить.
— Вы понимаете сами, — продолжал Валентин, — что в такую темную ночь и на таком расстоянии вождь легко мог ошибиться, несмотря на всю свою опытность. Мы сделали большую ошибку, что удалились, не удостоверившись в справедливости моих подозрений.
— Да, — произнес Единорог, — мой брат прав. Он очень мудр.
— Теперь слишком поздно возвращаться, он успел, наверное, убежать, — произнес Валентин задумчиво. — Но где же Курумилла? — спросил он, оглядываясь.
В ту же минуту охотники услышали невдалеке от себя треск ветвей и сдавленный крик.
— О-о! — произнес Валентин. — Что могло случиться?
В это мгновение послышался крик сороки.
— Это сигнал Курумиллы, — сказал Валентин, — что ему надо?
— Вернемся и узнаем, — произнес дон Мигель.
— Неужели же вы думали, что я покину так своего товарища? — воскликнул Валентин.
Все поспешно двинулись в обратный путь и через несколько мгновений увидели Курумиллу, удобно расположившегося на толстом суку и беззвучно смеющегося.
Смех Курумиллы, да еще в такое неподходящее время, показался Валентину вещью настолько странной, что он готов был подумать, не сошел ли его друг с ума.
— Почему вы так смеетесь, вождь? — спросил он, осматриваясь кругом. — Я не прочь последовать вашему примеру, если вы объясните мне причину вашего смеха.
— Курумилла доволен, — отвечал индеец, продолжая смеяться.
— Я вижу это, — сказал Валентин, — но чем же вождь так доволен?
— Курумилла убил медведя.
— Ах вот что! — произнес Валентин с удивлением.
— Пусть мой брат посмотрит — вон там «родственник» Единорога.
Единорог сделал недовольный жест.
Валентин и его друзья посмотрели вниз, куда показывал Курумилла.
Лассо индейца одним концом было привязано к ветви, на которой они находились, а на другом, спущенном вниз, качалась черная бесформенная масса.
Это был труп медведя.
Курумилла во время разговора Единорога с «родственником» внимательно следил за движениями медведя, и они показались ему, как и Валентину, неестественными. Решив удостовериться, он дал товарищам уйти, привязал затем лассо к ветви и, когда медведь, ничего не подозревая, начал спускаться, ловко накинул ему на шею петлю. От неожиданности медведь поскользнулся, потерял равновесие и полетел вниз, но, не долетев до земли, повис в петле, стянувшей ему горло.
Теперь охотники общими усилиями постарались втащить его наверх, и через несколько мгновений труп медведя лежал перед ними.
Валентин поспешно наклонился к нему, но тотчас же выпрямился.
— Я так и знал! — воскликнул он и пнул голову медведя ногой.
