Легенда о воре (ЛП) - Гомес-Хурадо Хуан (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
От этих слов тон гостьи немного смягчился.
- Ну что ж, в таком случае... Честно говоря, мне нелегко говорить об этом, девочка, хотя всем известно, что Манжетка за словом в карман не лезет.
Клара ответила ей дружелюбной улыбкой. Много раз она видела, как Монардес беседует с пациентами, и поэтому хорошо знала, в чем заключается одна из главных трудностей в работе лекаря. Дело в том, что пациенты далеко не всегда правдиво описывают симптомы болезни: либо потому, что стесняются, либо потому, что и сами подмечают далеко не всё. Например, Монардесу иной раз приходилось задавать пациенту самые разные вопросы, порой весьма щекотливые, чтобы точно определить болезнь, наличие которой он подозревал. В результате больные все больше нервничали, а некоторые даже покидали его дом, яростно хлопнув дверью. Однако гордый лекарь лишь пожимал плечами.
- Это мой дом, и правила здесь мои. Они еще вернутся.
В большинстве случаев так и случалось, но Клара не привыкла к подобной манере поведения. Молодая рабыня, постоянно живущая под гнетом своего положения, как никто другой знала, что слова могут быть столь же болезненными, как нарыв или сломанная кость. Страдания можно облегчить еще и дружелюбием. Когда она поделилась этими мыслями с лекарем, тот раздраженно отправил ее наполнять бадьи водой. Но, видимо, какие-то из ее слов запали лекарю в душу, потому что с тех пор Клара заметила, что он пытается вести себя с пациентами мягче.
- Проходите, садитесь, пожалуйста, - предложила Клара посетительнице.
Та, похоже, поначалу хотела обойти прилавок, но потом передумала. Клара подвинула ей стул и села напротив.
- Мы здесь одни, так что вы можете говорить свободно. Признайтесь, ваша проблема... Скажем так, интимного характера?
- Интимного характера? - повторила та, немного растерявшись. - Да нет, интимного характера скорее мое ремесло, но то, зачем я пришла, не имеет к нему никакого отношения.
Это не особо помогло. Клара пожевала губу, пытаясь найти способ вытянуть что-то из клиентки. Теперь она гораздо лучше понимала Монардеса.
- Мне бы хотелось понять - хотя бы в самых общих чертах - что же привело вас сюда? Например, не могли бы вы мне назвать ваше имя и рассказать, чем вы занимаетесь?,
- Меня зовут Лусия, а фамилии у меня нет, поскольку меня подкинули к дверям церкви, но все называют меня Манжетка. А что касается моего ремесла, то об этом не принято говорить в приличном обществе, девочка. Неужели не поняла, разглядывая меня во все глаза, когда я вошла?
- Ну, возможно, вы - знатная дама, а возможно... - неуверенно начала Клара, продолжая при этом внимательно рассматривать гостью. Безвкусное платье, пудра на лице, сомнительное замечание относительно размера пениса, брошенное ею с таким усталым цинизмом, словно ей на своем веку довелось повидать немало подобных вещей. Клара даже мысленно обругала себя, что не догадалась раньше, ведь все признаки так и лезли в глаза. - Ах, да! - воскликнула она наконец. - Понимаю.
Женщина издала странный звук, нечто среднее между хохотом и удивлением.
- Просто не могу поверить! - воскликнула она. - Право, я недооценила тебя, душенька. Я-то думала, ты такая же надменная стерва, как и все остальные, а ты оказалась невинной, словно птенчик. Только будь осторожна, как бы тебе не вывалиться из гнездышка! Кстати, как ты оказалась в подобном месте? Смотри, не перепутай клещевину с ромашкой!
Она почти повторила слова булочницы, но, как ни странно, Клара не обиделась. Она понимала, что шлюха лишь пытается побороть свое смущение и, возможно, немного оттянуть время, прежде чем рассказать о своей беде. Для женщины ее профессии, у которой совсем не осталось ничего личного, было настоящей отрадой наткнуться на подобное сдержанное поведение.
- Сеньора... - поторопила ее Клара.
- Не называй меня сеньорой, я от этого кажусь себе слишком уж важной. Как тебя зовут?
- Меня зовут Клара. Скажите, что у вас стряслось?
Манжетка наклонилась вперед и прошептала что-то Кларе на ухо, та кивнула в ответ, немного обеспокоенная.
- Когда был последний раз?
- На прошлой неделе, душенька моя. Твердый, как камень, и еле вышел.
- Подождите минутку.
Клара прошла в небольшую лабораторию, смежную с помещением аптеки, и достала жаровню, штатив и ковш. Всё это она установила на письменном столе, затем вскипятила воду и бросила в нее по щепотке снадобий из нескольких банок. Потом сняла смесь с огня и дала настояться, пока смесь не приобрела зеленовато-коричневый цвет. Затем процедила отвар в глиняную чашку и протянула Манжетке, которая всё это время с недоверием за ней наблюдала.
- Что это такое? - спросила она.
- Корень цикория, цветы календулы и толченое семя подорожника. Пейте маленькими глоточками, пока не остыло.
Пока женщина пила горячий отвар, Клара вышла в сад и вскоре вернулась, неся в руках несколько больших широких листьев.
- А это еще что такое? Я что, должна их жевать? Ты считаешь меня коровой?
- Это? Не обращайте внимания. Скажите, не могли бы вы остаться здесь еще ненадолго, мне хотелось бы с вами поговорить. По правде сказать, последнее время я чувствую себя такой одинокой.
Манжетка была весьма польщена и с большой охотой поведала Кларе о своей жизни. В том, что не касалось ее болезни, она оказалась весьма красноречивой, рассказав Кларе о своем детстве, проведенном в приюте, откуда она сбежала, когда ей было двенадцать. И пока она рассказывала, Клара разглядела за броским безвкусным нарядом и толстым слоем грима живого человека, она поняла, что всё это - не более чем броня, за которой Манжетка пыталась укрыться, чтобы сохранить остатки достоинства. Ее история, при всей своей трагичности, в эти времена была не столь уж редкой. Несчастным девушкам, не имевшим ни семьи, ни денег и не сумевшим укрыться за спиной мужа или стенами монастыря, не оставалось иного пути, кроме того единственного, на который ступила бедная Лусия спустя одиннадцать месяцев после побега из приюта.
- Мне не оставалось ничего другого, иначе я бы просто умерла от голода и холода. Я совсем исхудала, моя душенька, стала тоньше сардинки. И вот однажды вечером я постучалась в дверь веселого дома, и девушки приняли меня. Они ухаживали за мной, пока я не окрепла достаточно, чтобы работать.
- А вам было не страшно? В тот, первый раз...
- Когда мне раздвинули ноги? Было противно: уж больно от того сеньора несло жареным чесноком. Но я не боялась. Невинности я лишилась еще раньше, в приюте. Меня изнасиловал один монах, поэтому я и сбежала. Сама видишь, сколько от этого было проку...
Внезапно она замолчала, ее лицо покраснело. С мгновение она сидела неподвижно, недоумевая, что же с ней происходит и почему ей так плохо.
Потом вдруг схватилась за живот и взглянула на Клару умоляющими глазами.
- Пожалуйста... я... мне нужно... - пробормотала она.
Клара сунула ей в руки листья и указала на дверь, ведущую в сад.
- Можно прямо на землю, ничего страшного. Растения будут вам благодарны.
Манжетка направилась в сад, едва сдерживаясь, чтобы не броситься туда бегом. Уж Клара-то хорошо понимала, чего ей стоит сохранить самообладание.
Женщина вернулась через несколько минут; теперь она казалась совсем другим человеком. Она умылась, удалив почти весь грим - ну разве что осталось совсем чуть-чуть пудры возле ушей и вдоль линии волос. Без пудры она выглядела значительно старше, чем могло показаться вначале. Клара определила, что ей, должно быть, далеко за тридцать, хотя она всё еще была по-настоящему красива.
- Я взяла немножко воды из твоего колодца, чтобы освежиться, - призналась гостья, снова усаживаясь рядом с Кларой. - Надеюсь, ты не возражаешь?
- Напротив, я очень рада, что вы это сделали. Но я хотела бы еще кое-что вам сказать. Видите ли, возможно, ваша проблема не ограничивается одним лишь пищеварением. То есть, возможно, это лишь одна сторона проблемы. Скажите, у вас случаются головные боли?
