Охотники на мамонтов - Ауэл Джин Мари Антинен (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
По правде говоря, — заметил он с горькой иронией, — я думаю, что ее отношение ко мне осталось очень теплым. Мы стали добрыми друзьями, но Золена знала, чего хочет… и она добилась этого. Теперь Золены больше нет. Прежде чем я отправился в Путешествие, она стала главной служительницей Великой Матери. Наверное, из-за этого я и решил уйти вместе с Тоноланом.
Остановившись возле выхода из пещеры, Джондалар глядел в темноту ночи поверх залатанного занавеса. Эйла встала и присоединилась к нему. Она стояла с закрытыми глазами, чувствуя, как холодный ветер обдувает ее лицо, слушая ровное дыхание Уинни и чуть беспокойное сопение Удальца. Джондалар тяжело вздохнул, потом вернулся к очагу и вновь опустился на циновку. Похоже, ложиться спать он пока не собирался. Эйла последовала за ним, сунула несколько камней в костер, чтобы они разогрелись, затем, наклонив бурдюк, налила немного воды в почерневшую от дыма водонепроницаемую корзину. Эти воспоминания так взбудоражили Джондалара, что он забыл про сон.
— По возвращении домой самым радостным для меня событием стала встреча с Тоноланом, — сказал он, продолжая прерванный рассказ. — За время моего отсутствия он подрос, и, когда я вернулся, мы стали добрыми друзьями. У нас оказалось много общих интересов, и мы были практически неразлучны…
Джондалар помрачнел и умолк, огорченно вздохнув. Эйла понимала, как тяжело он переживал смерть брата. Джондалар, сгорбившись, сидел рядом с ней, его плечи поникли, точно придавленные тяжкой ношей; вид у него был совершенно измученный, и Эйла поняла, что этот разговор о прошлом явился для него тяжким испытанием. Ей было неизвестно, что вызвало вдруг эти воспоминания, но она видела, что какие-то мысли все больше тревожат его.
— Эйла, а мы не сможем на обратном пути найти… то место, где Тонолан… был убит? — прерывающимся голосом сказал он, поворачиваясь к ней. В глазах его блестели слезы.
— Я не уверена, но мы попытаемся. — Она добавила еще несколько камней в воду и достала успокаивающий сбор целебных трав.
Вдруг ей вспомнилось, как она тревожилась и боялась за него в ту первую ночь в пещере, не зная, умрет он или выживет. Тогда Джондалар метался в жару и бредил, зовя брата. И хотя ей были непонятны его слова, но ей стало ясно, что он зовет того мужчину, которого она похоронила. Когда Эйла наконец научилась понимать его, он смог поделиться с ней своим горем, и она осознала, как он страдает из-за этой невосполнимой потери.
— Ты знаешь, что в ту первую ночь, что я провел в твоей пещере, я плакал впервые за долгие годы, — сказал он, и Эйла вздрогнула, подумав, что он словно прочитал ее мысли, но Джондалар просто продолжал говорить о Тонолане. — Да, я не плакал очень давно, с тех самых пор, когда моя мать сказала мне об изгнании. Эйла, ну почему он должен был умереть? — с отчаянной мольбой в голосе произнес Джондалар. — Тонолан был младше меня! Он не должен был умереть таким молодым. Мне было невыносимо сознавать, что его больше нет на этом свете. И, думая об этом, я был не в состоянии сдерживать свои чувства. Не знаю, что бы я делал, Эйла, если бы тебя не было рядом. Я никогда не говорил тебе этого прежде. Думаю, мне было просто стыдно… Ведь я опять потерял контроль над собой.
— При чем тут стыд, Джондалар, если человек так безумно страдает, горюет… или любит?
Он отвернулся от нее.
— Значит, ты считаешь, что в этом нет ничего стыдного? — В его голосе явно слышались нотки презрения к самому себе. — Даже если человек использует это в собственных целях и причиняет боль другому человеку?
Эйла озадаченно нахмурилась.
Он, вновь прищурившись, взглянул на маленькие язычки пламени, вспыхивающие в очаге.
— В первое лето после моего возвращения из изгнания на Летнем Сходе меня выбрали для проведения ритуала Первой Радости. Я очень обеспокоился, как и большинство мужчин в таких случаях. Это беспокойство было связано с тем, что нельзя причинять боль девушке, а я отнюдь не маленький. Этот ритуал всегда проводится в присутствии свидетелей, которые должны подтвердить, что девушка стала женщиной, а также, что она не испытала боли. Кроме того, мужчину беспокоит, сможет ли он доказать собственную зрелость. Потому что если он не сможет, то будет опозорен и его в последний момент заменят другим мужчиной. Да много разных случайностей может произойти. Я должен благодарить Зеландонии, — произнес он с язвительной усмешкой, — она вела себя так, как полагалось вести себя донии. Ее поддержка мне очень помогла… и я оказался на высоте.
Но тем вечером я думал о Золене, а не о Зеландонии. Потом я увидел испуганную девушку, которая должна была пройти со мной этот ритуал, и понял, что она волнуется гораздо больше меня. Она действительно выглядела ужасно напуганной, когда увидела размеры моего копья; многие женщины страшатся его в первый раз. Но я вспомнил то, чему меня научила Золена, вспомнил, как надо подготовить женщину, как сдерживать и контролировать себя и как доставить удовольствие ей. Я был потрясен, осознав, что неуверенная и испуганная девушка превращается в зрелую и чувственную женщину. Она оказалась такой отзывчивой и такой нежной… В ту ночь мне показалось, что я полюбил ее.
Эйла заметила, что лицо его уже в который раз за этот вечер исказила гримаса мучительной боли. Джондалар опустил глаза, потом вскочил и начал опять нервно ходить по пещере.
— Я никогда не научусь сдерживать свои чувства! Уже на следующий день я понял, что на самом деле вовсе не люблю ее, но она полюбила меня! Ей также не полагалось влюбляться в меня, как мне не полагалось любить мою донии. Я должен был сделать ее женщиной, научить ее принимать Дары Радости, но не давать ей повода полюбить меня. Я старался не обидеть ее, но видел, как она была огорчена, когда я объяснил ей все это.
Джондалар вдруг стремительно подошел к очагу и, остановившись перед Эйлой, сказал, почти срываясь на крик:
— Понимаешь, Эйла, это был мой долг, моя священная обязанность… Это священный ритуал превращения девушки в женщину… И я вновь осквернил его! — Он опять принялся ходить по кругу. — И это еще не все. Помню, тогда я сказал себе, что никогда не повторю больше подобной ошибки, но на следующий раз произошло все то же самое. Я говорил себе, что больше не соглашусь исполнять эту священную обязанность, что я не достоин этого. Но в очередной раз, когда они выбрали меня, я не смог отказаться. Я хотел участвовать в этом ритуале. Меня часто выбирали, и я стал с нетерпением ждать этого, этих ночей, исполненных любви и нежности, несмотря на то что наутро я раскаивался и ненавидел себя за то, что использую этих юных девушек и священный ритуал в собственных целях.
Облокотившись на стойку с целебными травами, Джондалар смотрел на сидевшую возле очага Эйлу.
— Но через пару лет я понял, что мне чего-то не хватает. Я догадался, что Великая Мать наказывает меня… Мужчины моего возраста давно нашли себе женщин, создали семьи и гордились детьми своего очага. Но я был не способен полюбить женщину настолько, чтобы связать с ней свою жизнь. Я узнал многих женщин, мне нравилось общаться с ними и делить с ними Дары Радости, но чувство любви я испытывал только тогда, когда мне нельзя было испытывать его. Во время ритуала Первой Радости… и его хватало только на одну ночь. — Он сокрушенно опустил голову.
Услышав тихий смех Эйлы, он вздрогнул и с недоумением посмотрел на нее.
— Ох, Джондалар. Но ведь ты же нашел свою любовь. Ты ведь любишь меня, правда? Неужели ты не понимаешь? Ты не был наказан. Тебе было назначено ждать меня. Я говорила тебе, что мой тотем привел тебя ко мне, а может быть, это сделала Великая Мать. Но конечно, тебе пришлось пройти долгий путь. Тебе пришлось очень долго ждать. Если бы ты нашел свою любовь раньше, то никто не пришел бы сюда. И мы бы с тобой никогда не встретились.
«А что, если это правда?» — размышлял он. Ему очень хотелось верить этому. Впервые за долгие годы тяжкий груз, лежавший у него на душе, стал легче, и свет надежды на мгновение зажегся в его глазах.
