Дитя Всех святых. Перстень со львом - Намьяс Жан-Франсуа (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Во время беспамятства Франсуа события не переставали идти своим чередом. Иоанн Добрый, по-прежнему пребывавший в плену в Лондоне, счел, наконец, срок своего ожидания слишком затянувшимся, а его кузен Эдуард III сумел этим воспользоваться. 24 марта 1359 года он вынудил Иоанна принять мирный договор взамен обещания быстрого освобождения.
Однако то, что, не моргнув глазом, подписал король Иоанн Добрый, было попросту невообразимо. Англия отбирала у Франции, кроме прочего, все ее морские провинции, от Северного моря до Пиренеев. Было очевидно, что государство, не имеющее выходов к морю, обречено на скорое удушение. Вдобавок к этому размер выкупа был определен в баснословную сумму, а именно — в миллион золотых денье. Его совершенно невозможно выплатить! В обмен на свободу Иоанн Добрый соглашался на смерть своей страны.
К счастью, подпись пленника не могла быть признана достаточной, так что последнее слово оставалось все-таки за дофином, регентом Франции. Получив на руки этот невероятный документ, Карл не захотел его ратифицировать и теперь изыскивал средства, которые позволили бы ему придать своему отказу побольше вескости. Дофин решил созвать Генеральные штаты.
Их заседание состоялось 25 мая 1359 года. Чтобы событие выглядело еще более торжественным и внушительным, дофин Карл сделал его публичным. Выборные от трех сословий разместились на ступенях дворца в присутствии изрядной толпы. Франсуа находился в первых рядах. Он предчувствовал, что скоро его снова затянет круговорот событий, и испытывал от этого облегчение. Он не смог отогнать от себя мысль о том, что ровно год назад, день в день, в Париж прискакали гонцы, возвестившие о начале крестьянских возмущений, и они с Туссеном уехали на ту проклятую битву…
На самом верху дворцовой лестницы один из адвокатов Парламента начал чтение договора.
— Англия получит в полное владение Гиень, Гасконь, Сентонж, Ангумуа, Пуату, Лимузен, Турень, Анжу, Мэн, Нормандию, Понтьё, сеньории Монтрейль, Кале, Булонь и все острова в океане. Герцогство Бретань станет вассалом Англии…
Толпа заволновалась. Как только называлось имя очередной потерянной провинции, в толпе поднимался возмущенный ропот. Но выборные от сословий были ничуть не менее пылкими. Как только чтение закончилось, представители духовенства, дворянства и буржуазии равно дали волю своему гневу. В прениях не было даже нужды, какой-то епископ, незнакомый Франсуа, взял слово, чтобы выразить всеобщее чувство:
— Условия неприемлемы и неисполнимы, а англичанам надо задать хорошую трепку, пусть даже всем нам придется погибнуть!
Депутаты проголосовали за налог, предназначенный для набора войска, а дворянство решило тут же составить личную армию дофина. Генеральные штаты, заседание которых на этот раз продлилось всего одно утро, в волнении разошлись. Через несколько дней король Иоанн с удивлением узнал, что его подданные предпочли судьбу страны его собственной…
В какое-то мгновение Франсуа заметил на верхних ступенях лестницы хрупкий силуэт дофина, рвущего в клочки текст договора, но Карл сразу же исчез, окруженный толпой. Франсуа бросился в самую сутолоку, где теснились знатнейшие сеньоры королевства, рыцари, оруженосцы, буржуа и простонародье. Из уст в уста передавался первый приказ: войску предстояло обложить Мелён, крепость, удерживаемую отрядами Карла Злого; дофин будет лично руководить своей армией. Среди рыцарей поднялся шум: каждый в возбуждении торопился прокричать свой боевой клич. Франсуа тоже бросил:
— Мой лев!
И, словно эхо, рядом с ним прозвучало:
— Божья Матерь, Геклен!
Геклен!.. Франсуа заработал локтями и оказался рядом с человеком маленького роста, лет сорока с виду. Его доспехи были помяты, а щит с гербом — черный двуглавый орел с красными когтями и гребнем на серебряном поле — пребывал в еще более плачевном состоянии: у птицы не хватало одной лапы, да и все краски облупились. Внешность самого рыцаря была под стать его снаряжению. Смуглый, курчавый, круглолицый, с лицом, напоминающим те образины, которыми украшают водостоки соборов: крошечный носик и большие зеленые глаза навыкате. И, однако, Франсуа каким-то удивительным образом был уверен, что тот одолел бы его и на турнире, и в любом другом виде единоборства. Чувствовалась в этом почти уродливом теле недюжинная сила, а в несуразных глазах таилось даже что-то завораживающее — такой мощный ум светился в них.
Франсуа спросил наудачу:
— Вы — дю Геклен? Сеньор де Броон? Черный Пес?
— Да. Все это, а также капитан Понторсона и Мон-Сен-Мишеля. Откуда вы меня знаете?
Франсуа ответил не сразу. Значит, вот он каков, тот, кому служил Туссен да к кому он и сам мог бы присоединиться, если бы не предпочел валять дурака в Броселиандском лесу! У него возникло впечатление, что закончилась еще одна обходная дорожка, и он окончательно выбрался на прямой путь.
— Мой оруженосец рассказывал мне о вас. Он погиб…— Франсуа с трудом подобрал слова, — погиб в бою. Его звали Туссен.
Дю Геклен наморщил лоб и покачал круглой головой.
— Помню. Ловкий лучник и отличный товарищ.
Такой была первая встреча Франсуа де Вивре с Бертраном дю Гекленом.
Осада Мелёна началась в первых числах июня. Армия дофина была многочисленна. В ней под началом коннетабля Франции Робера де Фьенна и Ги де Шатильона, графа де Сен-Поля, собрался цвет дворянства. Дофин хоть и присутствовал в войске, но непосредственного участия в военных операциях не принимал, ограничиваясь ролью наблюдателя.
Для осады имелись весьма важные орудия, а именно тяжелые арбалеты и две бомбарды. С них и начали. Много дней они громыхали, обстреливая стены. Первый раз Франсуа видел их в деле. Грохот стоял чудовищный, и он представил себе, что должен был почувствовать его отец и другие французские рыцари, услышав его при Креси…
Поскольку бомбардировка ничего не дала, приходилось решиться на штурм. Он состоялся 18 июня, и Франсуа потом никогда не забывал этот день.
Ничто не казалось ему более волнующим, чем участие во взятии какого-нибудь замка. Вид стен, куда ему предстояло взойти с боевым цепом в руках, буквально зачаровывал его… На приступ попели рано утром, при восхитительной погоде. Впереди двигались солдаты, держа широкие щиты, предназначенные защищать остальной отряд, — так называемые павуа; за ними следовали арбалетчики, потом подносчики лестниц и, наконец, рыцари со своими оруженосцами.
Крепость Мелён располагалась на одном из островов Сены. Реку перешли без труда по заранее наведенным наплавным мостам и ступили ногой на узкую полоску земли, тянущуюся вдоль стен. Этого-то момента и ждали защитники, чтобы вступить в игру. Каждая бойница вдруг извергла целые груды камней, дождь стрел, пущенных из луков и арбалетов, потоки кипящей смолы.
В одно мгновение вокруг вскипел ад. Франсуа не успел даже решить для себя, какого поведения ему держаться. Его увлекла отхлынувшая волна нападавших, оставляя у стен десятки трупов… Некоторое время спустя он оказался на другом берегу Сены, уже вне досягаемости потопа. Он чувствовал себя оскорбленным, униженным, хотя и ни в чем не мог себя упрекнуть. Против такой обороны любой был бы бессилен.
Любой, кроме Бертрана дю Геклена! Он-то остался под стенами, и остался совершенно один! Приметив на земле лестницу, он сумел поднять ее и прислонить к стене, хотя обычно для этого требуется сразу несколько человек. Потом подобрал щит павуа, поднял его над головой и начал восхождение. Вся армия следила за ним, затаив дыхание, настолько невероятным было это зрелище — один-единственный человек, идущий на приступ целого города.
Со своего наблюдательного поста дофин тоже видел эту захватывающую сцену. Он обратился к стоящему рядом Роберу де Фьенну, коннетаблю:
— Бога ради, кто этот человек?
— Бертран дю Геклен, государь. Говорят, он храбро дрался с англичанами в Бретани.
Дофин воскликнул:
— Спасите же его!
И правда, в этот момент на лестницу обрушился большой камень, разбив ее в щепы; рыцарь, добравшийся до середины, упал вниз и остался лежать, а вокруг него, не переставая, дождем сыпались стрелы и камни. По приказу дофина на выручку ему со всей возможной спешкой был отправлен отряд. Прикрываясь своими павуа, солдаты сумели перейти Сену, подобраться к неподвижному телу храбреца и забрать его с собой. Поскольку дю Геклен по-прежнему не подавал признаков жизни, его спасители применили к нему способ, которым пользовались тогда в армии, чтобы привести в чувство утопленников. Они дотащили его до ближайшего крестьянского двора, раскопали навозную кучу и засунули в нее раненого, всего целиком. Средство возымело решительное действие: тот немедленно пришел в себя.
