Женская война (др. перевод) - Дюма Александр (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Наконец он приехал, и Нанон высказала ему просьбу насчет своего мнимого брата, которого она хотела поскорее вырвать из рук его врагов или, лучше сказать, из рук виконтессы де Канб. Она считала, что Каноль на самом деле подвергается только одной опасности: еще более влюбиться в Клер.
Но эта опасность казалась Нанон чрезвычайной. Поэтому она со слезами просила герцога освободить ее брата.
— Это очень кстати, — сказал герцог. — Я сейчас узнал, что взяли в плен коменданта Вера. Вот его-то и обменяют на храброго Каноля.
— Как это хорошо! Само Небо помогает нам, дорогой герцог! — вскричала Нанон.
— Так вы очень любите брата?
— О, более жизни!
— Странное дело, вы никогда не говорили мне о нем, до того самого дня, когда я имел глупость…
— Так что же мы сделаем, герцог? — перебила Нанон.
— Я отошлю верского коменданта к принцессе Конде, а она пришлет нам Каноля. Это всякий день делается на войне, это простой, обыкновенный обмен.
— Но принцесса Конде, может быть, считает Каноля выше простого офицера?
— В таком случае вместо одного ей пошлют двух, трех офицеров, словом, устроят дело так, чтобы вы были довольны, слышите, красавица моя? И когда наш храбрый комендант Сен-Жоржа воротится в Либурн, мы устроим ему торжественную встречу.
Нанон была вне себя от радости. Ежеминутно мечтала она о том, что снова будет обладать Канолем. Она вовсе не думала о том, что скажет герцог, когда увидит этого незнакомого ему Каноля. Когда Каноль будет спасен, она тотчас признается, что любит его, скажет это громко, скажет всем и каждому!
Так обстояли дела, когда вошел посланный королевы.
— Вот видите, — сказал герцог, — все устраивается бесподобно, дорогая Нанон. Я иду к ее величеству и сейчас же принесу соглашение о размене пленных.
— Так брат мой будет здесь…
— Может статься, даже завтра.
— Так ступайте же, — воскликнула Нанон, — и не теряйте ни минуты! О, завтра, завтра! — прибавила она, молитвенно поднимая обе руки к небу… — Завтра! Дай-то Бог!
— Какое сердце! — прошептал герцог, выходя.
Когда герцог д’Эпернон вошел в комнату королевы, Анна Австрийская, покраснев от гнева, кусала свои толстые губы, составлявшие предмет восхищения придворных льстецов именно потому, что они были хуже всего на ее лице. Господина д’Эпернона, человека галантного и привыкшего к женским улыбкам, приняли как возмутившегося жителя Бордо.
Герцог с удивлением посмотрел на королеву: она не ответила на его поклон и, нахмурив брови, гордо смотрела на него.
— А, это вы, господин герцог! — сказала она наконец после долгого молчания. — Пожалуйте сюда. Поздравляю вас, вы прекрасно выбираете комендантов!
— В чем я провинился, ваше величество? — спросил удивленный герцог. — И что случилось?
— Случилось то, что вы назначили комендантом в Вер человека, который стрелял в короля из пушек! И ничего более.
— Я назначил? — вскричал герцог. — Ваше величество, верно, ошибаетесь: не я назначал коменданта в Вер… по крайней мере, мне неизвестно…
Д’Эпернон сделал эту оговорку, ибо совесть подсказала ему, что он не всегда сам раздавал должности.
— А, вот это новость! — сказала королева. — Господин Ришон назначен не вами, может быть?
И она с особенной злобой протянула два последних слова.
Герцог, знавший, как мастерски Нанон выбирает людей, скоро успокоился.
— Не помню, чтобы я назначил господина Ришона комендантом Вера, — сказал он, — но если я назначил его, так он должен быть верным слугой короля.
— Стало быть, — возразила королева, — по вашему мнению, господин Ришон — верный слуга короля. Черт возьми, хорош слуга, который менее чем за три дня убил у нас пятьсот человек!
— Ваше величество, — отвечал герцог с беспокойством, — если так, должен признаться, что я виноват. Но прежде окончательного приговора позвольте мне узнать наверное, я ли назначил его. Я сейчас все узнаю.
Королева хотела остановить его, но тотчас же одумалась.
— Ступайте, — сказала она, — когда вы принесете мне ваше доказательство, так я покажу вам мое.
Д’Эпернон поспешно вышел и не останавливаясь добежал до квартиры Нанон.
— Что же? — сказала она. — Верно, милый герцог, вы принесли мне договор о размене пленными?
— Если бы так! — отвечал герцог. — Королева вне себя от бешенства.
— Но что разгневало ее величество?
— То, что вы или я, один из нас назначил верским комендантом какого-то Ришона, а этот комендант, должно быть, защищался, как лев, и убил у нас пятьсот человек.
— Господин Ришон? — спросила Нанон. — Я не помню такого имени.
— И я тоже, черт меня побери!
— В таком случае смело скажите королеве, что она ошибается.
— Но не ошибаетесь ли вы сами, Нанон?
— Подождите, я проверю, чтобы не было никакой ошибки, и тотчас скажу вам.
Нанон перешла в свой рабочий кабинет, взяла записную книжку и открыла букву Р. Там о Ришоне ничего не было.
— Можете вернуться к королеве, — сказала она, — и смело отвечать ей, что она ошибается.
Герцог д’Эпернон одним прыжком перенесся из дома Нанон в ратушу.
— Ваше величество, — сказал он гордо, подходя к королеве, — я совершенно невинен в преступлении, в котором обвиняют меня. Господин Ришон был назначен комендантом по распоряжению ваших министров.
— Стало быть, мои министры подписываются именем герцога д’Эпернона? — зло сказала королева.
— Как так?
— Разумеется, потому что ваша подпись стоит на патенте господина Ришона.
— Не может быть, ваше величество, — отвечал герцог нетвердым голосом человека, который начинает сомневаться в себе самом.
Королева пожала плечами.
— Не может быть? — повторила она. — В таком случае посмотрите сами!
Она взяла патент, лежавший на столе у чернильницы под ее рукой.
Герцог взял бумагу, жадно прочел ее, рассматривал каждую складку, каждое слово, каждую букву и вдруг застыл пораженный: страшное воспоминание воскресло в его голове.
— Могу ли я видеть этого господина Ришона? — спросил он.
— Нет ничего легче, — отвечала королева. — Я велела поместить его здесь, в соседней комнате, чтобы доставить вам это удовольствие.
Потом, обернувшись к гвардейцам, которые у дверей ждали ее приказаний, она прибавила:
— Привести этого подлеца!
Гвардейцы вышли и через минуту привели Ришона со связанными руками и со шляпой на голове. Герцог подошел и пристально посмотрел на него. Ришон выдержал его взгляд с обычным своим достоинством. Один из гвардейцев сбил ему с головы шляпу рукой.
Такое оскорбление не вызвало ни малейшего движения со стороны коменданта Вера.
— Наденьте ему плащ и маску, — сказал герцог, — и дайте мне зажженную свечу.
Первые две вещи были тотчас же принесены. Королева с изумлением смотрела на эти странные приготовления. Герцог ходил вокруг замаскированного Ришона и пристально разглядывал его, стараясь что-то вспомнить и все еще сомневаясь.
— Принесите мне свечу, которую я просил — сказал он, — она рассеет все мои сомнения.
Принесли свечу. Герцог поднес к ней патент, и от действия теплоты на бумаге показался двойной крест, изображенный под подписью симпатическими чернилами.
При виде его лицо д’Эпернона прояснилось.
— Ваше величество, — вскричал он, — патент действительно подписан мною, но выдан он не господину Ришону и не кому-нибудь другому. У меня этот человек со злым умыслом выманил чистый бланк с моей подписью. Но, отдавая бумагу, я сделал на ней знак, который ваше величество можете видеть. Он служит неопровержимым доказательством против обвиненного. Извольте посмотреть!
Королева жадно схватила бумагу и посмотрела, между тем герцог ногтем показывал ей пометку.
— Я ни слова не понимаю из всего обвинения, которое вы возводите на меня, — ответил Ришон очень просто.
— Как, — вскричал герцог, — вы не тот человек в маске, которому я дал этот бланк на Дордони?
— Никогда до этого дня не говорил я с вашей милостью, никогда не носил маски и не получал от вас этой бумаги на Дордони, — отвечал Ришон.
