Охотники на мамонтов - Ауэл Джин Мари Антинен (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Эйла почувствовала странную опустошенность, видя, как обитатели стоянки покидают своих гостей, желая приветствовать друзей и родственников; они все вместе весело смеялись и шутили, спеша обменяться приветствиями и новостями. А она, Эйла, принадлежит к Неведомому племени. Ей некуда пойти, у нее нет дома, в который можно вернуться, нет семьи, где ее ждут с объятиями и поцелуями. Иза и Креб любили ее, но они умерли, а сама она была мертва для тех, кого любила. Уба, дочь Изы, любила ее, как родная сестра; они не были кровными родственниками, но их породнила любовь. И все-таки Уба уже не откроет для нее свое сердце и душу, если увидит Эйлу вновь; откажется верить собственным глазам; просто не увидит ее. Ведь Бруд проклял Эйлу, обрек ее на смерть. Теперь она мертва для Клана.
И может быть, даже Дарк уже не вспоминает о ней? Эйле пришлось оставить его в семье Брана. Даже если бы ей удалось выкрасть сына, то все равно их было бы только двое. А если бы с ней вдруг что-то случилось, то он остался бы один. Лучше всего было оставить его в семье. Уба любит мальчика и позаботится о нем. Все любили его — кроме Бруда. Но Бран не даст его в обиду и научит охотиться. Да, ее сын вырастет сильным и смелым и будет метать камни из пращи так же метко, как она; будет быстро бегать и…
Внезапно Эйла обратила внимание, что один из обитателей стоянки все же остался внизу. Ридаг стоял у входа в земляной дом, опираясь на костяную раму свода, и во все глаза следил за толпой счастливых и смеющихся людей, медленно спускавшихся с холма. Тогда Эйла попыталась взглянуть на происходящее его глазами: все шли обнявшись, кто-то нес малышей на плечах, а остальные дети прыгали и скакали вокруг, напрашиваясь на такую же верховую прогулку. «Как он тяжело дышит, — подумала Эйла, — видимо, очень сильно взволнован».
Направляясь к мальчику, Эйла заметила, что Джондалар идет туда же.
— Я хочу отнести к ним Ридага, пусть покатается на моей спине, — сказал он. От его глаз тоже не укрылась печаль ребенка, и они оба подумали об одном и том же.
— Да, доставь ему эту маленькую радость, — сказала Эйла. — Уинни и Удалец могут снова забеспокоиться, увидев новых людей. Лучше мне остаться с ними.
Она смотрела, как Джондалар поднял темноволосого малыша и, посадив его к себе на плечи, начал подниматься по тропе навстречу жителям Львиной стоянки. Высокий, почти под стать Джондалару, подросток, которого так сердечно приветствовали Талут и Неззи, протянул руки к мальчику, с искренней радостью приветствуя его, потом он поднял Ридага и пересадил к себе на плечи, так что обратно к дому малыш поехал уже на другой лошадке. «Его любят здесь», — порадовалась Эйла и вспомнила, что в Клане ее тоже любили, несмотря на странную внешность.
Поймав взгляд Эйлы, Джондалар улыбнулся ей. От его внимания и чуткости на душе у Эйлы вдруг стало необыкновенно легко и радостно; она смущенно подумала о том, что всего несколько минут назад чувствовала себя ужасно несчастной. Нет, теперь она уже не одинока. У нее есть Джондалар. Ей нравилось, как звучит его имя… Она полностью погрузилась в воспоминания, все ее мысли и чувства занимал сейчас этот высокий молодой мужчина.
Джондалар… Можно сказать, что он был первым человеком из племени Других, которого она встретила, поскольку детские годы стерлись из ее памяти; первый человек, похожий на нее, с такими же голубыми глазами, только более темного оттенка; его глаза были невероятно синими, и с трудом верилось, что такие вообще бывают.
Джондалар… Первый человек, оказавшийся выше ее ростом; первый человек, с которым она могла открыто смеяться, и первый, который плакал от горя, узнав о гибели брата.
Джондалар… Она не сомневалась, что он был послан ей в дар. Именно благодаря ее тотему, Пещерному Льву, нашла она этого мужчину в своей долине, когда уже потеряла надежду найти Других, найти людей, похожих на нее.
Джондалар… Человек, вновь научивший ее говорить, выражать мысли словами, и этот новый язык понравился ей куда больше, чем язык жестов, принятый в Клане. Джондалар, чьи ловкие и чуткие руки могли делать красивые орудия, расчесывать жеребенка или посадить малыша к себе на плечи. Джондалар, открывший ей тайны ее собственного тела, только с ним она познала наслаждение, которое могут подарить друг другу мужчина и женщина. Он полюбил ее, и она всем сердцем полюбила его, совершенно потрясенная силой этого всеобъемлющего чувства.
Эйла шла по берегу к излучине реки, там она оставила Удальца, привязав его длинной веревкой к низкорослому деревцу. Тыльной стороной ладони она вытерла мокрые от слез глаза, — переполнявшие ее чувства были столь непривычны и новы для нее. Она коснулась амулета — этот кожаный мешочек всегда был с ней; когда-то она привязала к нему тонкий ремешок и с тех пор постоянно носила на шее. Ощупав содержимое мешочка, она задумалась о своем тотеме.
«Дух Великого Пещерного Льва… Креб множество раз говорил, что с таким могущественным тотемом будет очень трудно жить. И он был прав. Испытания оказались действительно трудными, однако всегда очень ценными и важными для дальнейшей жизни. Избранная Тобой женщина благодарит свой тотем за помощь и защиту, за все ниспосланные дары. Духовные дары, открывшие тайные знания, и живые дары, позволившие познать радость общения с Уинни, Удальцом и Вэбхья, а самое главное, с Джондаларом».
Когда Эйла подошла к жеребенку, Уинни тут же присоединилась к ним, приветствуя свою хозяйку радостным ржанием. Молодая женщина прильнула к шее кобылы, чувствуя себя усталой и опустошенной. Слишком много новых людей; она не привыкла к такому долгому общению, и, кроме того, эти люди, говорившие на малопонятном языке, были слишком шумными. От головной боли у нее стучало в висках, ломило даже спину и шею. Уинни топталась, переминаясь с ноги на ногу и пододвигая Эйлу все ближе к Удальцу, пока она не почувствовала, что плотно зажата между их теплыми телами; морда лошади тяжело давила на ее плечо, усугубляя боль, но Эйла терпеливо сносила лошадиные ласки.
— Ну, довольно! — сказала она наконец, похлопав жеребенка по боку. — Ты, Удалец, уже слишком большой. Нечего так давить на меня. Посмотри-ка на себя! Видишь, как ты вырос. Ты уже почти догнал свою мать! — Эйла приласкала его, потом погладила Уинни и слегка обтерла ее, заметив, как потускнела от высохшего пота ее шкура. — Тебе тоже досталось, правда? Ничего, позже я хорошенько вычищу и расчешу тебя ворсянкой. Но сейчас на стоянку пришли новые люди, и, вероятно, они не обойдут тебя своим вниманием. Придется потерпеть. Они не будут такими навязчивыми, когда привыкнут к тебе.
Как-то незаметно для себя Эйла перешла на более близкий ей язык, сформировавшийся за годы уединенной жизни, когда она общалась только с животными. Он состоял частично из жестов и тех немногочисленных слов, которые могут произносить люди Клана, но к ним добавились звукоподражание голосам животных и какие-то ласковые словечки, придуманные для разговоров с сыном. Несведущий человек скорее всего даже не придал бы значения движению ее рук и счел бы ее бормотание чудным набором звуков и без конца повторяющихся слов, похожих на похрюкивание или ворчание. Никому бы даже в голову не пришло назвать это языком.
— А Джондалар, может быть, расчешет Удальца! — повернувшись к жеребенку, добавила Эйла и вдруг замерла, с безотчетной тревогой подумав о своем возлюбленном. Вновь коснувшись амулета, она пыталась понять, что именно так тревожит ее. — О Великий Пещерный Лев, Джондалар теперь тоже находится под твоим покровительством, ты избрал и отметил его. На его бедре остались следы твоих лап, так же как и на моем. — Она излагала свои мысли на древнем безмолвном языке, выражая их жестами; только на таком языке надлежало общаться с миром Духов. — Дух Великого Пещерного Льва, избранный тобой мужчина ничего не знает о тотемах. Этот мужчина не ведает о предстоящих ему проверках, не ведает о тяжких испытаниях, о дарах и тайных знаниях, посылаемых могущественным тотемом. Взывающая к тебе женщина знает о своей избранности и уже поняла, насколько трудна ее судьба. Эта женщина обращается к Духу Пещерного Льва… и просит защитить того мужчину… просит…
