Кио ку мицу! Совершенно секретно — при опасности сжечь! - Корольков Юрий Михайлович (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
— Но зачем такие грустные мысли, Агнесс! Нам еще рано думать о смерти, мы еще так мало сделали.
Рихард заговорил о Пекине, о храме Неба и акустическом куполе, где земные императоры разговаривают с богами.
— Я сама пыталась разговаривать с богом, — засмеялась Агнесс. — Стала в центре круга, и голос мой загрохотал, неслышный для окружающих. Мне напомнило это раннее детство в Штатах. Вы грызли когда-нибудь сухари? Для нас это было лакомством. Когда грызешь сухарь, ничего не слышишь, только грохот в ушах. Чудо акустики напомнило мне сухари… Однако, — перебила себя Агнесс, — мы собирались пойти в бар. Идемте?
Они спустились вниз, прошли в главное здание посольства, остановились у входа в небольшой зал, заставленный столиками. В глубине, через всю стену, тянулась стойка, блистающая никелем. Бармен сбивал коктейль. Посетителей было немного.
— Идемте, я познакомлю вас с Стилуэллом, — шепотом сказала Агнесс. — Любопытный человек: демократ-колонизатор, но ведет себя, как кот, идущий сам по себе… Вон он сидит за столиком. Его прозвали Джо Уксус…
Зорге проследил за взглядом Агнесс. В углу за стаканом виски сидел американский полковник — худощавый старик с запавшими щеками и кислым выражением лица.
Агнесс подошла, Стилуэлл поднялся и предложил стулья. За столом долго вели отвлеченную беседу, пока не перешли к теме, интересовавшей Рихарда много больше, чем рассуждения военного атташе по поводу достоинств виски «Белая лошадь». Стилуэлл бросил фразу, которая заинтересовала Зорге.
— Войну эту пора кончать, — брезгливо цедил полковник. — Японцы должны понять, что не только они одни имеют интересы в Китае. Им надо гарантировать сырье, рынки, а дальше — политика открытых дверей. Никто не станет поддерживать их односторонней экспансии… Японцы завязнут в Китае, и от этого выиграют только русские…
Значит, снова политика раздела, политика умиротворения своего политического конкурента… Рихард Зорге по крупицам собирал сведения о настроениях американцев, их планах, дальневосточной политике. Высказывания военного атташе подтверждали вывод, который складывался в голове разведчика… И затем эта фраза о русских. Не трудно догадаться, что скрывается за этой фразой, — Соединенные Штаты предпочитают северное направление японской экспансии — в сторону Советской России…
Следующий день Агнесс и Зорге провели вместе. Агнесс возила Рихарда по городу, рассказывала о том, чему была недавней свидетельницей.
— Я жила в отеле «Палас», на восьмом этаже, вон там, — Агнесс кивнула на здание, мимо которого они проезжали. — В первый день, когда японцы заняли Нанкин, я насчитала из моего окна четырнадцать пожаров… Вечером я переселилась в посольство. Сейчас город сожжен на одну треть. Захват Нанкина японские войска ознаменовали пожарами и расстрелами. Они создали, как в Маньчжурии, «временное» китайское правительство. Объявили о нем на другой день. Во главе поставили Ван Цзин-вея, но это действительно временно… Конечно, Доихара уже в Нанкине и подбирает более удобную фигуру…
От Южных городских ворот поехали по Син Каи-род, свернули к реке, выехали на набережную. Агнесс сказала:
— А вон там на берегу расстреливали китайцев и сбрасывали в реку… Стрельба шла несколько дней, я видела трупы, плывущие по Янцзы. Так плывут бревна во время сплава… Почему-то мертвые плывут на спине, вперед головой. Некоторые были связаны проволокой один с другим, и казалось, что они держатся за руки, покачиваются на волнах и ныряют, сначала один, потом другой… Держатся друг за друга, чтобы не утонуть…
После осеннего спада воды Янцзы опять была полноводна и широко катила свои волны. На реке, где обычно теснились у берегов джонки — жилища бедняков, где сновали крикливые пароходики и многопалубные лайнеры обгоняли неторопливые грузовые суда, сейчас царило пустынное затишье: ни джонок, ни кораблей — река как вымерла. Смедли продолжала рассказывать:
— Вон туда, к сходням, рядом с таможней, сгоняли китайцев. Их охраняли равнодушные японские часовые. Унтер-офицеры, тоже безразличные и равнодушные, осматривали пленных — кого уличали в солдатской профессии, гнали по сходням и, не доводя до конца, стреляли в затылок, ногой сталкивали в воду, если убитый падал на сходнях.
Командующий войсками Мацуи объявил, что пленных в Китае нет и не будет, потому что в Китае нет войны, только кратковременные инциденты. Война без пленных. Поэтому Гаагская конвенция не распространяется на войска императорской Японии…
Когда Рихард работал в Китае, он лишь ненадолго наезжал в Нанкин к германским советникам, город знал плохо. Но он помнил зеленые, по-европейски широкие улицы центра, многолюдные, типично китайские окраины с живописными игрушечными домиками. Теперь город превратился в пустыню, лежал в руинах, в пожарищах, распространявших кислый запах гари. Среди руин бродили японские солдаты-мародеры.
Агнесс уверенно вела машину. От набережной она свернула к Восточным воротам и переключила скорость. Машина пошла совсем тихо.
— Смотрите, — сказала она, — у ворот памятник убитым японским солдатам. Его воздвигли после богослужения за души павших. Молебном руководил командующий Мацуи. Вы его видели?… О, как я ненавижу этого буддообразного ханжу, его слоновые уши, тонкие усики и клок волос на подбородке… Мне кажется, он специально создан для ханжества и убийства… Но вы посмотрите, что происходит сейчас, — видите часового? Он останавливает всех, кто едет в повозках, на рикшах, в автомобилях, и заставляет пройти под воротами пешком в знак почтения к убитым и убивавшим солдатам… Но мы не станем подъезжать к воротам. Все это так ужасно, Ики!
Агнесс развернула машину по направлению к центру. Рихарду казалось, что с Агнесс вот-вот начнется истерика.
Штабной самолет, который должен был лететь на следующее утро, полетел в Тяньцзинь в тот же вечер. Японцы предпочитали отправлять связные самолеты ночью: авиация китайской гоминдановской армии действовала все активнее.
Едва успев распрощаться с Агнесс Смедли, Зорге покинул Нанкин. В Тяньцзине он пересел на пароход и возвратился в Японию.
В Нанкине Рихард впервые увидел лицо войны с новой для него стороны. Такого не было и под Верденом! Война ушла от города дальше, но истребление беззащитных, безоружных людей продолжалось в невиданных ранее масштабах. Как страшен и мерзок воинствующий национализм! Но ведь идейные корни фашизма и милитаризма одни и те же во всех странах — в Японии, Германии, Италии. А если такая орда ринется на Советский Союз, на Европу?… Где найти силы, чтобы оградить мир от того, что он, Рихард, увидел в Нанкине?!
В Китае Зорге сделал много важных наблюдений и уверился в том, что военные дела у японцев идут далеко не так блестяще, как они хотят изобразить. Возможно, поэтому командование экспедиционными силами так неохотно дает информацию о текущих военных событиях. Но эту информацию обязательно надо вырвать! Зорге принялся осуществлять свой план сразу же, как только вернулся в Токио.
Еще осенью, вскоре после того как начался вооруженный конфликт, Рихард принял некоторые подготовительные меры. Теперь они пригодились. Через подставных лиц Рамзай создал частное телеграфное агентство, имевшее сотрудников в Китае. Агентство поставляло газетам какую-то информацию, но теперь надо было сделать так, чтобы это агентство стало источником военной информации. Об этом Рихард решил посоветоваться с Одзаки, Вукеличем и Мияги. Зорге твердо придерживался одного конспиративного правила — не встречаться всем вместе, разве только в самом крайнем случае; поэтому с каждым из них он разговаривал отдельно.
Прежде всего следовало заинтересовать военных, подбросить им мысль, что штабу экспедиционных войск нужен свой информационный центр, что давно уже пора военным людям взять контроль над военными сообщениями. Осуществить эту часть плана должен был Мияги, у него достаточно знакомых среди работников генерального штаба. Что касается Одзаки, то он вступит в игру несколько позже и в другом месте.
