Французский дворянин - Уаймэн Стэнли Джон (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗

– Так что же? – сказал он наконец, очевидно, ошибочно истолковав себе мое смущение. – Вы согласны, сударь?

– Никогда! – ответил я решительно.

– Я, кажется, ослышался, – начал он снова тихо, но вежливо. – Я предлагаю вам свое покровительство и высокий пост, Марсак. Хорошо ли вы поняли это, предпочитая оставаться в тюрьме и иметь меня своим врагом?

– При таких условиях – да.

– Подумайте, подумайте!

– Я уже подумал.

– Но сообразили ли вы хорошенько, где вы сейчас? Подумали ли вы, какие препятствия стоят между вами и этой дурочкой? Сколько врагов придется вам одолеть, сколько новых друзей попытаться приобрести? Подумали ли вы, что значит иметь в таком деле меня против себя и на чьей стороне окажется победа?

– Я достаточно думал обо всем этом.

Голос мой дрожал, в горле пересохло. В комнате стемнело, и она походила на тюрьму. Хотя я и не помышлял ни о каких уступках и сознавал, что тут мы равны и все преимущества даже на моей стороне, сердце мое сжалось. Я вспомнил, как ужасно положение заключенных, вечно молящих и забытых, как тянутся для них дни, полные надежд и почестей для других. И уж не сидеть мне на коне, не вдыхать чистого воздуха, не слышать ни стука меча о стремя, ни голоса Ажана, призывающего к себе друга!

Я ожидал, что Тюрен уйдет после моего ответа или же будет взбешен, как человек, не привыкший к противоречиям. Но, к моему крайнему удивлению, он сдержался.

– Послушайте, – обратился он ко мне терпеливо, хотя на его лице было написано огорчение. – Я знаю, на что вы надеетесь. Вы думаете, что король Наваррский стоит за вас. Ручаюсь вам честью Тюрена, что этого не будет. Ну, что вы теперь скажете?

– То же, что уже сказал, – упрямо отвечал я. Он со злобным смехом взял пергамент и сказал, пожав плечами:

– Тем хуже для вас! Я считал вас мошенником, а теперь вижу, что вы безумец.

ГЛАВА XVIII

«Да здравствует король!»

С этими словами Тюрен вышел. Несколько минут тому назад я бы обрадовался, что мне удалось наконец избавиться от этого стеснения и унижения; но теперь мне было все равно. Его уверение, что мне нечего надеяться на короля Наваррского, убило меня. Еще долго после того, как звук его шагов замер на лестнице, я, как прикованный, продолжал стоять на том же месте. Ведь если он сказал правду, не было никакого просвета в том мраке, который окружал теперь мою комнату и мои планы. Я слишком хорошо знал слабоволие и непостоянство короля, и если он отвернулся от меня, я уже мог считать себя окончательно погибшим. Долго стоял я ломая себе голову, зная безукоризненную честность Тюрена в личных делах, как вдруг снова послышались шаги на лестнице: Варен показался на пороге. Увидев, что комната моя не освещена, он рассыпался в извинениях за небрежность прислуги, что доставило мне мало утешения.

– Мы были начеку весь день и совсем забыли про вас, – сказал он. – Зато теперь вам, кажется, уж нет повода жаловаться: мне приказано сию же минуту проводить вас к его величеству.

– В Сен-Клу? – воскликнул я вне себя от удивления.

– Нет, французский король здесь.

– В Медоне?

– Ну да! Почему бы ему и не быть здесь?

Я удивился такому быстрому выздоровлению короля.

– Ба! Он так же здоров, как и всегда. Я вам оставлю мою свечу; и как только будете готовы, сейчас же спуститесь: неудобно заставлять короля ждать. Ах да, я совсем забыл сказать вам! Мне приказано следить, чтобы вы ни с кем не говорили, пока не увидитесь с королем. Пожалуйста, не забудьте об этом, в случае если нам придется ждать в передней.

– Меня переведут в другую тюрьму? – спросил я, полный недобрых предчувствий.

– Очень может быть, не знаю, – ответил он, пожав плечами.

Мне оставалось пробормотать, что я готов повиноваться королю, после чего Варен вышел, предоставив мне самому разбираться во всем случившемся. Конечно, я не мог ожидать ничего хорошего от свидания при таких условиях; и это еще более расстроило меня после целого дня уединения. Но боясь больше всего промедления, я наскоро привел в порядок одежду и спустился с лестницы. Там меня ждала стража и двое слуг, из которых один нес цепи.

Мы вышли все вместе и, сделав всего сто шагов, прошли в ворота замка. Я заметил, что у входа стояла удвоенная стража, что меня не удивило после события в Сен-Клу. Когда мы проходили через двор, я обратился к Варену с предположением, что Париж сдался. Он ответил отрицательно и так сухо, что у меня пропала охота расспрашивать его далее. Так как замок был невелик, то мы тотчас же очутились в узком длинном коридоре, по-видимому, изображавшем переднюю.

Замок был ярко освещен и переполнен придворными, которые молча, с тревожными взглядами, расхаживали по комнатам. Некоторые из них стояли небольшими кучками у окон и тихо разговаривали. Все чего-то ждали, и каждый раз, как дверь отворялась и входил новый посетитель, в толпе происходило движение. Странная тишина напомнила мне ночь в Блуа, когда исчез герцог Меркер, но там, кроме нас, никого не было, здесь же гробовое молчание при таком стечении народа производило весьма странное впечатление. Варен, встреченный с молчаливой любезностью, провел меня к одному из окон, откуда я заметил, что гугеноты численностью превосходили приближенных короля. А еще в народе я заприметил Рамбулье, маршала Омона, Санси, Юмьера. Вскоре к ним прибавился маршал Бирон [113], который вошел, опираясь на руку Крильона. При виде этих двух заклятых врагов вместе я легко мог догадаться, что свершается какой-то переворот. Когда они проходили через толпу, все провожали их внимательными, любопытными взорами. А когда они вышли в наружную дверь, все, словно сговорившись, обернулись посмотреть, кто еще появится. Но прошло с полчаса, пока дверь не отворилась опять. На этот раз пришлось давать дорогу моему последнему посетителю, Тюрену, который, к моему великому удивлению, вышел, улыбаясь, под руку с господином Рони. Взоры всех были устремлены на них, когда они проходили по зале, раскланиваясь направо и налево.

Сердце мое сжалось. Зная, что радость Тюрена – мое горе, я мог еще надеяться на помощь Рони. Но теперь, когда я уже не сомневался, что и тот изменил мне, и зная, что король Наваррский тоже против меня, я пал духом как никогда. Я со стыдом должен был сознаться, что не создан для придворной жизни. Вспомнив свою жалкую роль при дворе короля Наваррского в Сен-Жане, я почувствовал странный прилив жалости к моей невесте. Я говорил себе, что обманул ее, что был недостоин ее. Я видел, что она не могла показаться на глаза всем этим людям в моем обществе, не возбудив в них насмешек и презрения к себе. Лицо мое горело. Но, к счастью, ни Тюрен, ни Рони не заметили меня: видимо, они и не подозревали о моем присутствии. У двери они остановились, с минуту поговорили серьезно, и, показалось мне, Рони хотел сопровождать виконта дальше, но тот этого не допустил и так любезно распрощался с ним, что мои последние надежды улетучились. Впрочем, когда он пошел обратно и придворные с поклонами расступались перед ним, я заметил, что на губах его играла ехидная улыбка. Вдруг он увидал меня и с едва изменившимся лицом подошел ко мне.

– Господин де Марсак желает видеть короля? – спросил он громко, обращаясь к Варену.

Тот ничего не ответил. Я поклонился.

– Будьте любезны, подождите пять минут, – сказал Рони спокойно и холодно. – А, месье де Поль, чем могу быть вам полезен? – продолжал он, обратившись к моему соседу и наклоняясь, чтобы слышать, что тот говорил ему на ухо. – Хорошо, посмотрю! Во всяком случае вы получите ответ завтра.

– Но я могу надеяться на вас? – умоляющим тоном сказал де Поль, удерживая его за рукав.

– Да, я пропущу только одного перед вами.

– Кого? – вырвалось у Поля недовольное восклицание.

– Короля и его свиту, друг мой, – отчеканил Рони и пошел, но по пути с ним еще раз десять повторилась та же история со стороны осаждавших его придворных.