Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
XII. НОЧНОЕ ПОСЕЩЕНИЕ КОРОЛЯ
Влияние Ришелье на Людовика возрастало с каждым днем. Умный хитрый кардинал сумел опутать мрачного малодеятельного короля своими сетями так ловко, что тот и не замечал своей зависимости. Если бы Людовик разгадал намерения кардинала, последствия были бы печальными. Но Ришелье действовал постепенно и дошел до того, что встал не только между королем и другими его министрами, вмешивался не только в иностранные дела, но даже попытался встать между королевской четой. Человек этот знал все. Везде у него были шпионы, усердные слуги и агенты, и следует отметить, что служили ему отлично! В настоящее время у него было только одно желание — полностью заорать в свои руки бразды правления государством! Надо было найти королю какое-нибудь занятие, которое могло бы отвлечь его от государственных дел. Что же лучше ревности монарха могло послужить целям кардинала. Тем более, что Ришелье в этом случае достигал двойного результата: ближе подбирался к власти и мстил Анне Австрийской за свою отверженность.
Король дал позволение кардиналу выстроить себе дворец, который Ришелье возводил по своему вкусу и сообразно своим целям, не считая затрат. Кардинал получал огромное содержание и сверх того не слишком церемонился в вопросах взаимоотношений с государственной казной.
В этот день кардинал получил, вероятно, тайную и очень важную депешу, потому что немедленно решил отправиться к королю. И хотя был уже поздний вечер, надо было действовать быстро, чтобы достичь желаемого результата.
Когда величественный и строгий в своей фиолетовой сутане он появлялся в коридорах Лувра, придворные и слуги невольно осознавали, что в руках этого человека неограниченная власть, а может быть, и судьба всего государства!
Он прошел во внутренние покои, приказав доложить о себе королю, более чем когда-либо искавшему уединения. Даже охота, прежде любимая забава Людовика, потеряла для него свою прелесть, и он почти совсем оставил ее. Придворные празднества и приемы посланников тоже ограничились до самого необходимого; но зато все чаще собирались высокопоставленные сановники к дипломаты во дворце королевы-матери. Ришелье, к крайне?: у своему неудовольствию, поникал, что центр тяжести мало-помалу снова перемещается в ту сторону.
Люксембургский дворец, отделанный по высшим меркам великолепия и роскоши, был для высшего дворянства гораздо привлекательнее, чем мрачный Лувр. И хотя, на первый взгляд, Мария Медичи покровительствовала только искусствам, принимая и собирая около себя их представителей, незаметно она снова сделалась фигурой, около которой собирались все наиболее значительные и влиятельные личности.
Кардиналу такое положение дел было совсем не по вкусу!
— Что вы принесли мне, ваша эминенция? — спросил Людовик, ходивший в задумчивости по кабинету. — Да, чтобы не забыть! Знаете ли вы, какая интересная личность пребывает с недавнего времени в стенах нашего города?
— Желал бы знать, ваше величество, кого вы осчастливливаете званием «интересная», — отвечал Ришелье, до того занятый своими планами, что почти без внимания выслушал вопрос короля.
— Королева-мать нашла для Люксембургского дворца новую приманку. Неужели вы в самом деле не знаете, о ком я говорю?
— В Люксембургском дворце в настоящее время около ее величества и герцога Гастона вращается столько знати, ваше величество, что довольно трудно выделить кого-нибудь одного.
— Я вам говорю о личности не знатной или богатой. Речь идет об одном из первых художников: Рубенс в Париже!
— А вас очень интересует этот прекрасный и любезный художник, ваше величество?
— Я впервые вчера говорил с ним, и должен признаться, он произвел на меня сильное впечатление.
— Ее величество поручила ему настенную живопись в своем дворце, а заодно нашла в нем новый магнит для приемов в своих великолепных гостиных, — проговорил Ришелье.
— Вы говорите это таким тоном, как будто вами руководит зависть, ваша эминенция, — с холодной улыбкой заметил Людовик.
— Зависть моя проявляется только в тех случаях, когда хотят затмить вас, ваше величество!
— А! Благодарю вас за эту любезность. Но я охотно уступаю другим блеск и великолепие! Вы пришли сообщить мне что-нибудь? Говорите, я слушаю. Только, пожалуйста, не о государственных делах, ваша эминенция. Расскажите мне лучше что-нибудь повеселее. Ведь все равно вы добьетесь того, что наметили заранее!
— Это похоже на упрек, ваше величество!
— Быть может, но это не упрек. Садитесь и расскажите мне что-нибудь новенькое о дворе или о Вене.
— Готов исполнить ваше приказание, государь, — сказал Ришелье, повинуясь приглашению короля и садясь против него. — Сегодня вечером мне нечаянно удалось быть свидетелем одного странного и довольно интересного эпизода, несколько смахивающего на придворную интригу.
— Я знаю, вы мастер рассказывать, ваша эминенция. Итак, к делу!
— Сегодня, не более как час тому, я видел, не будучи сам замеченным, несколько дам, проходящих по галерее к покоям королевы. Я полагаю, они возвращались с вечернего богослужения. Вдруг герцогиня де Шеврез подошла к одной из дам и с поклоном передала ей роскошно вышитый платок, громко заметив, что дама забыла его на своем месте в церкви.
— Пока я не вижу здесь ничего романтического.
— Дама, казалось, удивилась. Я видел, что она слегка вздрогнула, принимая из рук герцогини платок, взглянув на который можно было предположить, что в него завернуто письмо!
— Вот теперь начинается интрига!
— Ведь ваше величество приказали мне рассказать что-нибудь новое о придворных делах, вследствие чего я рассказываю вам самую последнюю новость и, как выяснится впоследствии, не совсем безынтересную. Дама, принявшая от герцогини де Шеврез мнимо забытый в церкви платок, в замешательстве забыла спрятать тот, который ранее держала в руке!
— Значит, забытый платок в церкви был не более чем предлог для передачи завернутого в него письма?
— По-видимому, так, государь! Дама, осознав вдруг свою неосторожность и неловкость, проворно спрятала оба вышитых платка под накинутую на ее плечи мантилью.
— Далее, ваша эминенция, далее!
— За несколько часов перед тем я получил уведомление от караульного офицера заставы, что какой-то незнакомец на лошади, покрытой пеной, во весь опор проскакал через заставу, и что в этом незнакомце он узнал молодого англичанина…
Король поднялся с места. Лицо его омрачилось.
— Что же общего имеет это обстоятельство с вашим рассказом?
— Я сообщаю вашему величеству только два факта, невольно бросающиеся в глаза. Не позволяя себе объяснить их, предоставляю вашей воле лично исследовать, есть ли какая-нибудь связь между этими фактами.
— Гм, и кто же была эта дама, о которой вы говорили… Дама, принявшая платок от герцогини де Шеврез?
— Королева, ваше величество!
Людовик вскочил. Глаза его буквально впились в холодные и неподвижные черты также вставшего с места кардинала.
— Не ошиблись ли вы?
— Я имею счастье, ваше величество, обладать очень верными предчувствиями!
— И являетесь всегда вовремя, — добавил Людовик, по выражению лица которого можно было заключить, что он принял решение.
— Когда дело касается интересов моего короля!
— А караульный офицер у заставы также не ошибся?
— Курьер…
— Это был курьер?
— Да, он объявил, что едет из Лондона, ваше величество.
Людовик побледнел, лицо его нервно передернулось.
— Благодарю вас, — поспешно проговорил он. — Я желаю остаться один, чтоб обдумать хорошенько, что я должен предпринять и как действовать, чтоб наконец разгадать тайны моего двора! Доброй ночи, ваша эминенция!
Ришелье поклонился и вышел из кабинета короля, радуясь, что бросил первую искру в давно накопленный им горючий материал. Он был очень доволен, заметив сильное волнение короля. Теперь он охотно оставил его наедине с обуявшими его страстями.
