Войку, сын Тудора - Коган Анатолий Шнеерович (книги бесплатно читать без TXT) 📗

Нападавшие не смогли окружить укрывшегося в каменном углублении смельчака; наезжая на него и отступая, уклоняясь от его ударов, они тщетно пытались поразить противника длинными копьями, отскакивавшими от стали. Но один из всадников, спешившись, накручивал уже тетиву арбалета; другой протягивал ему железный дротик, способный пробить самый крепкий доспех.

— То латинец, — сурово молвил Изар. — Не мешай им, пане сотник, пускай добивают.

— Эти лотры? — сквозь зубы спросил Чербул. — Напавшие вдесятером на одного?

Витязь бросил коня вперед. Перескочив через трупы незнакомцев, убитых латниками, четверо белгородцев дружно ударили в тыл нападавшим и с налету смяли их. Несколько мгновений спустя еще двое неизвестных в воинских жупанах, какие носили в верхних цинутах Молдовы, неподвижно лежали среди камней. Один, сбитый с лошади, был скручен и брошен, как куль, на землю перед сотниками. Остальные мгновенно скрылись среди камней.

— Спасибо, добрый рыцарь, — сказал, подойдя к Войку, спасенный на причудливом наречии, бывшем тогда в ходу на дорогах и рынках Восточной Европы, вольной и дикой смеси латыни и немецкого, польского, венгерского и иных языков этой части света. — От меня и друзей моих, — он повел в сторону мертвых латников, — которых по вашей милости смогу хотя бы достойно похоронить.

— Кто вы? — спросил сотник, слезая с коня.

— Были мы — как видите, теперь уже были — три честных воина родом из разных немецких земель. — Вернер — из Мемеля, Дитрих — из Кельна, а я, Клаус-аркебузир, родился в славном Нюрнберге. Служили ратную службу могущественным и знатным господам, в последний раз — его милости князю Потоцкому. Теперь шли из его владений через вашу страну в Землю Бырсы, по слухам, в нашей службе есть нужда. Да вот, напали на нас неведомые люди. И ежели б не ваша милость, благородный рыцарь, лежать бы теперь мертвым в этом месте и мне.

Войку пытливо взглянул в широко открытые голубые глаза бравого немца и повернулся к связанному.

— А ты из каких? По какому праву чинишь здесь разбой?

Пленник с издевкой ухмыльнулся.

— А вот прискачут сейчас люди моего хозяина, тогда и узнаешь, кто я есть. О вельможном пане Карабэце, небось, слыхал? Эти места, насколько видишь, — земля нашего пана, кто ступит на нее — тот во власти боярина нашего и его ратных слуг.

Войку о боярине слыхал не раз. Богат и нравом крут был владелец тридцати сел знатный Карабэц, своевольничал и насильничал много лет в Кымпулунгском цинуте и окрестных местечках, до самого Семиградья. Не дошли, видно, покамест руки у Штефана-воеводы — укротить дерзкого магната.

— Говори с паном сотником учтиво, боярский пес, — толкнул ногой пленника Изар. — Не то попробуешь огонька. Отвечай пану сотнику, зачем учинили разбой?

— Боярин наш, — с той же кривой усмешкой отвечал наемник, — давно хотел такой вот нагрудник иметь. Пищаль пригодилась бы мне, тоже давно о такой скучаю. А тут — три нагрудника, три пищали. Как не взять?

Войку с презрением отвернулся от холопа-грабителя.

— Мы торопимся, Клаус, — сказал он немцу. — Пойдешь ли с нами?

— Да мне, господин рыцарь, вроде бы и оставаться тут нельзя, — почесал в затылке аркебузир. — Только надо бы предать, как полагается, Дитриха и Вернера земле… А там с вами хоть на край света.

С помощью белгородских войников Клаус быстро исполнил свой последний долг перед земляками, аккуратно сняв перед тем с них доспехи и кошельки.

— Оружие продам, а деньги до полушки отошлю вдовам, — пояснил он, и можно было верить этому, глядя в его широкое, добродушное лицо. Потом аккуратно зарядил все три аркебузы.

— Эта, — со мною, эти две пусть пока носят ваши люди, благородный рыцарь, — пояснил он. — Они нам, видать, скоро пригодятся, черт меня побери, если я вру. Простите, знатные дамы, мой глупый язык, — смутился бравый путешественник, низко кланяясь подъехавшим в ту минуту женщинам. На Роксану он, впрочем, и не взглянул, круглые голубые глаза простодушного Клауса сразу же приковали к себе русые косы и щедрая краса феодоритки Гертруды.

— В путь, — приказал Чербул.

Отряд выступил; Клаусу, пешему ратнику, пришлось сесть на коня одного из сраженных боярских холопов. Взятого в плен ратного слугу оставили связанным на месте, не сомневаясь, что за ним приедут. Двинулись осторожно, опасаясь засады. И зоркий проводник Изар через некоторое время поднял руку, показывая, что дальше ехать нельзя. Впереди ждала опасная западня. Присмотревшись внимательнее, все увидели в самом узком месте над тропой большие камни, за которыми стояли ратники, готовые сбросить их на проезжающих. На скалах были поставлены лучники. Дальше дорогу закрывали всадники, на первый взгляд — с полсотни.

Войку отдал приказ. И малая рать его, повернув коней, мгновенно взлетела на небольшую, но крутую горку, уже примеченную им близ расселины, где случилась неравная схватка. Вершину поросшей низким вереском возвышенности, словно каменный венец, окружали зубчатые выступы подземных скал. Оказавшись в этой природной крепостце, небольшой отряд быстро спешился и приготовился к отпору, нацелив на противника копья, стрелы и самой судьбой посланные аркебузы.

От четы, затаившейся в засаде, подскакал карьером всадник, вздыбил коня.

— Эй, вы! — крикнул он. — Вельможный пан Ионашку Карабэц приказывает старшему среди вас прибыть к его высокой милости для разговора! Боярин сохранит ему за то жизнь!

— Спасибо вашему пану! — насмешливо отвечал сотник Чербул. — Пусть выезжает и он, встретимся на полпути!

Всадник помчался к своим, но тут же возвратился.

— Скажите, кто вы есть! Вельможный пан боярин не сделает шагу навстречу безвестному быдляку! [51]

— Государевы люди! Сотник Войку Чербул с товарищами! — был ответ.

Посланный отвез хозяину эту весть. И от враждебной четы отделились двое воинов, медленно направившихся к нашим путникам. Войку с Изаром также неторопливо двинулись им навстречу.

Боярин Карабэц, одетый по-польски и шитый золотом парчовый жупан, в горностаевой накидке на широких плечах и куньей воинской шапке-гуджумане, ловко сидел в золоченом седле, держа в сильных руках поводья, украшенные золотыми бляшками. Богатая сабля с резной золотой рукоятью висела у пояса, стальной буздуган с узорной насечкой — у луки седла. Жестокое, умное лицо боярина было чисто выбрито, в свисавших по польской моде усах серебрилась легкая проседь.

— Сотник Войку Чербул, — промолвил боярин, — твое имя известно в наших местах. Зачем же ты, пане сотник, чтобы разговаривать с нами, привел своего холопа?

— Десятник Изар не холоп и никому, кроме князя, не слуга, — сдержанно ответил Войку, — за честь его ручаюсь перед кем угодно. Дозволь, однако, спросить, зачем твоя милость привела турка?

Товарищ боярина, действительно, удивлял почти мусульманским нарядом: шитой золотой безрукавкой под шелковым плащом, алыми атласными шальварами. На голове его красовалась белая, хитро закрученная чалма, на боку висел ятаган. Только густые кудри, выбивавшиеся из-под туго свернутого шелка, говорили о том, что этот человек не во всем соблюдает заветы пророка, [52] что на нем просто шутовской наряд.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся боярин. — Сотник принял тебя за османа, пане Гырбовэц! Сколько раз говорил я тебе — носи на виду честный крест!

— Слугам воеводы Штефана со страху всюду мерещатся турки, — по-польски молвил тот, выпятив губу.

— Не смей трогать имя государя, — положив руку на саблю, сказал Войку на том же языке, — кем бы ни был ты, турком или ляхом. Может быть, — обратился он вновь к боярину, — его милость вельможный пан Ионашку для разговора со мной привел своего локко? [53]

Теперь схватился за оружие Гырбовэц. Боярин примирительно поднял руку.

— Прежде кончим разговаривать, панове, — сказал Карабэц, — потом можно и за сабли. Мы пришли, сотник, чтобы спросить тебя: что ты делаешь на нашей земле?