Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Борн Георг Фюльборн (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
— Самое подходящее времечко, — буркнул Рошель.
Он привязал конец импровизированной веревки к ножке кровати, осторожно выглянул наружу и, уверившись, что кромешная тьма надежно укроет его от глаз стражников, стал осторожно спускаться вниз, лихорадочно вцепившись в веревку.
Бесновавшийся ветер норовил прежде времени сбросить его на землю, но Рошель благополучно спустился вниз. Ему здесь все было хорошо знакомо, и он тотчас выбрал верное направление.
Уверенный в том, что он спасен, Рошель кинулся прочь.
Но он не знал, что побег его обнаружен. Надзиратель, в очередной раз явившийся в камеру смертника, осветил ее фонарем и увидел веревку, привязанную к ножке кровати.
Тотчас была поднята тревога. Часовые и офицеры, предупрежденные о побеге, бросились во все стороны, ища беглеца. Комендант приказал оцепить замок. Все были уверены, что Рошель будет пойман.
Но непогода препятствовала усилиям караулов. Зажженные фонари гасли под порывами ветра, становившимися все яростней, дождь лил как из ведра. Солдаты и офицеры сбились с ног в поисках беглеца. Все одинаково ненавидели его, все жаждали мести — лейтенант д'Азимон был всеобщим любимцем.
Казалось, Рошелю не удастся улизнуть, несмотря на непогоду и кромешную тьму, способствовавшую побегу. Патрули были всюду, все были подняты на ноги. Люди обшарили все закоулки, куда бы мог скрыться убийца лейтенанта. Но поиски оставались тщетными. И после полуночи их пришлось прекратить. Все были уверены, что Рошеля уже нет в Баньо. Решено было дождаться утра, и тогда разослать по окрестностям конные и пешие патрули.
Если бы у надзирателей были сторожевые собаки, они живо обнаружили бы Рошеля. Но в свое время комендант — предшественник нынешнего — приказал избавиться от них. Он посчитал, что слишком велик расход на собачий корм.
Между тем Рошель нашел себе убежище за дровяной поленницей. Но затем, посчитав его ненадежным, решил укрыться так, чтобы кто?нибудь из солдат ненароком не наткнулся на него. Тем более что некоторые из них пробегали так близко, что до него доносилось их учащенное дыхание.
Взгляд его упал на ветвистое дерево, раскинувшее свою густую крону невдалеке от поленницы. Не долго думая, Рошель перебежал к нему и стал с обезьяньей ловкостью, которую никто не мог бы в нем предположить, взбираться на вершину.
Вот это было убежище так убежище! Он мог спокойно поплевывать сверху на своих преследователей. Правда, ветер свирепствовал по–прежнему, он угрожающе раскачивал дерево, оно скрипело и стонало, как живое, но Рошель надежно устроился среди толстых сучьев.
Между тем один из патрулей с зажженным фонарем приблизился к только что покинутой им поленнице и обошел ее со всех сторон. Но никому из солдат не пришло в голову, что тот, кого они безуспешно ищут, сидит над ними и даже втихомолку посмеивается над их усердием.
Наконец патруль удалился, кляня беглеца на чем свет стоит.
Миновал час, другой, третий. Время шло к рассвету. Рошель понял, что если он не найдет убежища понадежней, то его непременно обнаружат и схватят, ибо нечего и думать выбраться за пределы крепостных стен.
Но где укрыться? Был только один человек, на которого он мог бы с некоторым основанием положиться, — палач Лоренцо.
Палач жил в жалкой хижине невдалеке от того места, где притаился убийца лейтенанта. И Рошель, по трезвому размышлению, решил перебраться к нему. Выждав, когда его преследователи немного угомонились, он осторожно слез с дерева, подкрался к хижине и постучал в окошко.
— Кого это несет в такую пору? — послышался изнутри пьяный окрик, и Лоренцо отворил окошко. Но увидев перед собой Рошеля, он инстинктивно подался назад.
— Приюти меня, друг, — шепотом попросил убийца. — У тебя они не станут меня искать. А потом я найду способ удрать — когда все успокоится.
— Ты что, спятил? — воскликнул палач. — Могу, конечно, но разве только для того, чтобы потом повесить тебя. Вот тебе мой совет — убирайся подобру–поздорову, не то я сейчас выйду да и сам схвачу тебя.
Делать нечего. Рошель неслышно исчез в темноте. Он снова прокрался к поленнице. Положение казалось безвыходным. На востоке уже занялась заря. Утром его непременно найдут, и тогда ему не миновать виселицы.
«Нет, я им не дамся, — подумал он. — Уж лучше самому наложить на себя руки, чем качаться на виселице. Да еще по милости мерзавца Лоренцо. Он станет ухмыляться и отпускать свои дурацкие шуточки. Для него повесить человека, даже приятеля, каким он меня считал, раз плюнуть. Веревка, которую я сплел, чтобы бежать, сослужит мне последнюю службу».
Наутро патрули снова стали обшаривать все углы и закоулки Баньо.
И вдруг один из солдат воскликнул:
— Я вижу его! Он спрятался на дереве!
Он вскинул ружье, прицелился и нажал курок. Осечка!
— Пусть он слезет. Слезай, Рошель! Все равно тебе не уцелеть! — закричал другой патрульный.
Но бывший надзиратель не отзывался. И тогда солдаты, разозлясь, выпустили в него несколько пуль.
Ломая ветви, тело убийцы рухнуло на землю.
— Э, да он повесился! — воскликнул сержант, подойдя к лежавшему. — Зря мы только палили.
— Собаке — собачья смерть, — отозвался его сосед.
XXXVI. ПОВЕРЕННЫЙ ГЕРЦОГА
— Я знаю, Бертран, что вы мне преданы, — говорил виконт де Марильяк своему старому слуге. — Более того, я совершенно уверен в этом. Вы говорите, что пришли с важными вестями. Ну что ж, выкладывайте, старина. Вы хорошо делаете, что не поддаетесь обольщениям фаворитки короля. Ведь она — несчастье для страны и двора. Она думает, что все и вся ей повинуются.
Камердинер остолбенел. Он машинально оглянулся — не слышал ли кто столь кощунственные речи. Наконец он обрел дар речи и промямлил:
— Не так громко, господин виконт. Ваши вольные речи не доведут до добра. Здесь, в замке, и у стен есть уши. Неровен час, кто?нибудь услужливо донесет маркизе, и тогда мы пропали. Она, что бы вы ни говорили, все еще всесильна, и наш повелитель по–прежнему готов исполнить любое ее желание.
— Э, здесь нас никто не подслушает, — презрительно отмахнулся виконт. — Можете говорить совершенно спокойно и откровенно.
— Вы изволили выразиться, что маркиза де Помпадур, дескать, лишь воображает о своем могуществе… Нет, сударь, она и в самом деле могущественна, клянусь своими сединами. Не далее как вчера вечером, когда его величество пребывал в покоях маркизы, я своими ушами слышал, что его величество король одобрил все решения мадам.
— Это?то вы и собирались мне сообщить, Бертран?
— Нет, сударь, не только это. Но и это вам следует иметь в виду.
— Что ж еще?
— Есть кое?что посущественней. Паж Леон, любимец маркизы, выхлопотал у нее свободу для мушкетера, который угодил в Бастилию по приказу герцога Бофора.
— Вот оно что… Я помню эту историю с мушкетером. Его зовут Виктор Делаборд.
— Да, сударь, речь идет именно о нем. Граф Лимож, можно сказать, собственноручно доставил его в покои маркизы. Она изволила его принять…
— Гм, это очень странно, — заметил виконт. — Продолжайте же, Бертран. Все, что вы сообщаете, весьма любопытно.
— То, что этот мушкетер имел секретный разговор с маркизой, подтвердил также ее паж.
— О, это весьма предусмотрительный ход, — оживился виконт. — Вероятно, сам герцог принимал участие в этой интриге.
— Весьма возможно. Но продолжаю. Во время этой беседы с мушкетером присутствовал только паж Леон. Придворные дамы были отпущены.
— Меня это не удивляет, Бертран, — заметил виконт. — Ведь этого мушкетера засадил в Бастилию герцог Бофор. А он — злейший враг маркизы.
— Главное, однако, впереди. Как мне удалось узнать, разговор у маркизы с мушкетером шел о племяннике герцога — Марселе Сорбоне, сыне его родной сестры.
— Знаю, знаю, — нетерпеливо перебил виконт. — Что же дальше?
— Маркиза и все остальные были убеждены, что этот Марсель убит. Но мушкетер заверил маркизу, что он жив–здоров. Она проявила живейший интерес к его судьбе.
