Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Пылкий Жуан Прим, бредивший победами и приключениями своего товарища по оружию Серрано, любил королеву и молился ей как молодой мечтатель, который любуется высоким, недосягаемым для него образом Девы. Ему достаточно было видеть упоительную красоту Изабеллы, безмолвно, беспрепятственно созерцать ее и в этом наслаждении сосредоточивалось до сих пор все счастье маркиза де лос Кастилльейос.
Никто не подозревал этой любви Прима, даже его друзья до сих пор ничего о ней не знали. Топете ничего не замечал, потому что он был беззаботный и добродушный человек. Олоцаге слишком много нужно было наблюдать за самим собой и за своими отношениями, а Серрано целых три года был вдали от Мадрида. Его ожидали в скором времени с большей частью войска.
Сама королева еще не замечала скрытой любви молодого генерала. Она, как говорили придворные сплетники, очень любила нежные взгляды и немые разговоры и сама очень талантливо умела на них отвечать.
Она и теперь не видела, что взгляд Прима был прикован к ней. Причиной тому, может быть, было и то, что кончилась пьеса и на сцену вышел певец Миралль, пленяя слушателей своим голосом и безукоризненной стройностью своего стана. Миралль был низкого происхождения и добился известности, благодаря прекрасному голосу, которым наделила его природа. Черты его широкого лица были грубы, манеры и обращение неуклюжи, но мягкий, полный неги тенор заставлял все забывать.
Миралль запел одну из тех глубоко трогательных песен, которые никогда не теряют своей силы. Изабелла с восторгом слушала эти возбуждающие звуки, а Прим не спускал глаз с ее томного, страстного лица.
Когда королевская капелла исполняла с величайшей нежностью и искусством ретурнели последнего куплета, вдруг послышался странный звук. Королева выпрямилась и напрягла слух — удивление изобразилось на лице всех присутствующих: никто не знал, откуда и почему раздавался неожиданный, приближающийся гул. Оркестр умолк.
Но вот явственно зазвучал вступительный марш войска, гул обратился в звучную, громкую военную музыку, представлявшую в настоящую минуту удивительный контраст с только что замолкшим пением, исполненным упоительной любви и неги. Звуки гремящих труб, игравших величественный марш, отозвались радостью в сердцах всех слушателей, и на их лицах невольно выразилась гордость при мысли о возвращающемся на родину победоносном войске.
Королева вскочила с кресла. Мария Кристина и король также встали со своих мест. Взоры всех были обращены на вход в театральную залу в ожидании видеть того, о котором возвестили торжественные звуки.
Королева приказала своему адъютанту тотчас же узнать о причине этой военной музыки и, в случае возвращения герцога де ла Торре, немедленно просить его прийти в театр.
Нарваэц смотрел на вход своим пристальным взглядом и приготовился, в случае возвращения Серрано, предложить ему вопрос, который должен был предшествовать всем остальным.
Но вот быстро распахнулась дверь залы — на пороге показалась величественная фигура герцога де ла Торре в генеральском мундире, окруженного блестящей свитой загорелых веселых офицеров.
Франциско Серрано изменился за последние три года. Его осанка сделалась еще благороднее, прекрасные губы окаймляла густая борода, немного запущенная во время похода, лицо его приняло строгое выражение.
Он вошел в залу, кланяясь всему блестящему обществу, потом подошел к своей повелительнице и приветствовал ее холодным, принужденным поклоном; она не могла скрыть радости, наполнявшей все ее существо. Милостивым движением руки приветствовала она Серрано и следовавших за ним офицеров.
— С каким известием возвращаетесь вы на родину, герцог? — спросила Изабелла и с нетерпением ожидала его ответа.
— Осмеливаюсь доложить вашему величеству, что генерал Кабрера с остатками карлистов бежал за границу. — Испания очищена от врага, кровопролитие прекратилось.
По зале пробежал шепот одобрения. Королева же воскликнула с сильным биением сердца:
— Королева Испании обнимает герцога де ла Торре, благодаря его во имя народа за совершенные им подвиги. Не обращайте внимания на беспорядок вашего мундира, — прибавила она, — вы возвращаетесь с поля чести.
Изабелла привлекла и прижала к сердцу удивленного герцога, который, преклонив колени, хотел поцеловать ей руку. На улице раздавались звуки труб.
— В лице герцога я благодарю все войско, — произнесла Изабелла громким, взволнованным от радости голосом и прибавила шепотом, обращаясь к возвратившемуся воину:
— Сегодня же вечером я ожидаю вас в своем будуаре для решения важного вопроса — вы пройдете беспрепятственно.
Мария Кристина не могла не последовать примеру своей дочери и также обняла счастливого победителя. Король и герцог Рианцарес выразили свою благодарность пожатием руки храброго воина.
Нарваэц, скрестив на груди руки, смотрел на этот страстный прием как на кукольную комедию. Герцог Валенсии не был любителем подобных сцен. Он находил, что Серрано исполнил только свой долг и даже сделал такой промах, который давал ему, герцогу Валенсии, право обратиться к генералу Серрано со следующими словами:
— Позвольте и нам, генерал, предложить вам один вопрос, — произнес он, отчеканивая каждое слово, между тем как королева давала тайное поручение маркизе де Бевилль.
— Мы слышали, что вы несколько дней тому назад расстреляли полковника Вальдера без всякого суда и донесения. Вправе ли вы были так поступить, генерал?
— Я думал донести вам об этом не в залах ее величества королевы, а завтра на главном смотре, — отвечал Серрано, намеренно повышая голос, — но так как вы предпочитаете узнать об этом здесь же, то слушайте: с полмесяца тому назад войска Кабреры были до такой степени обессилены, что нельзя было и подумать о битве, оставалось только преследовать и уничтожать разбитые остатки неприятеля. Полковник с отличным отрядом уланов так быстро преследовал бежавших, что перерезал путь одному обозу и взял его в плен. Я же преследовал неприятеля с другой стороны. Полковник Вальдер, друг вашего детства, и такой же жестокий как вы, не получив разрешения, приказал перевешать и перестрелять всех находившихся в этом обозе, состоявшем из женщин и детей.
— Ужасный поступок! — проговорила королева.
— Да, ужасный, дьявольски ужасный. Среди женщин, напрасно умолявших о спасении, находилась старая, покрытая сединами мать Кабреры. Как поступили бы вы, герцог Валенсии, если бы враг приказал убить вашу старую мать, которая, побуждаемая безграничной и трогательной любовью, следовала бы за вами во всех ваших походах?
Нарваэц, этот каменный человек, был тронут таким вопросом и не нашел на него ответа.
— Кабрера, генерал Кабрера, этот неутомимый, храбрый солдат, проливал, как мне сказали, жгучие, кровавые слезы и конечно последние в своей жизни, потому что после такого злодеяния сын убитой матери имеет право стать таким же холодным и бездушным как… камень (Серрано хотел сказать: «Как вы, герцог»). Помолчав немного, Серрано продолжал:
— Когда утихло горе, генерал Кабрера почувствовал непреодолимую жажду мщения. Немного спустя, заманил он к себе барона Абеллу, богатого высокопоставленного гранда Испании с тем, чтобы исполнить над ним свою месть.
— Барон Абелла убит? — прервал его с жаром герцог Рианцарес.
— Генерал Кабрера приказал расстрелять невинного точно так, как тот зверь убил его седую мать. В каком поступке вы находите больше варварства, герцог Валенсии?
— Потом, обращаясь к королеве, которая с напряженным вниманием следила за его рассказом, он сказал: «Я велел полковника Вальдера застрелить на месте, чтобы не говорили во всей Европе, будто армия королевы Испании скрывает в своей среде убийц».
— Вы поступили совершенно справедливо, герцог де ла Торре, мы утверждаем все ваши приказания. За совершенные вами новые подвиги, которые доказывают, что вы можете быть достойной опорой трона, мы назначаем вас маршалом Испании.
