Серебряный орел - Кейн Бен (онлайн книга без .TXT) 📗
Такое развитие событий не устраивало Ромула и Тарквиния. Египет был рядом, но все же слишком далеко.
И чем дальше, тем сильнее они тревожились. Мелкие корабли попадались все реже и реже. Уже три недели у пиратов не было добычи.
Не на шутку разозлившись, командир пиратов решил напасть на большую двухмачтовую дау с латинскими парусами — точь-в-точь такой корабль, как и у пиратов. Но команда у купца состояла из суровых опытных египтян, которые сражались как одержимые, так что пираты не только ушли с пустыми руками, но и потеряли четверых убитыми. Еще несколько человек были ранены. Тарквиний чудом не лишился глаза, когда стрела противника задела его левую скулу и, изменив направление, упала в море. Гаруспик лишь махнул рукой, смеясь, но Ромул увидел в случившемся знак того, что его друг так же смертен, как и все остальные. Понесенные потери лишили Ахмеда возможности напасть на какое бы то ни было судно.
Не улучшила настроения командира и обнаруженная на следующий день небольшая течь в трюме, из-за которой погибла часть олибанума. Этот случай и оказался той последней соломинкой, которая сломала спину верблюду.
— Боги гневаются! — сказал Ахмед, расхаживая по палубе, словно запертый в клетку зверь. — К счастью, проклятый ветер скоро изменится. Пора плыть обратно в Индию.
Вся команда обрадовалась. Пираты очень давно покинули свою базу и успели стосковаться по дому. Лишь Ромула и Тарквиния встревожило решение командира, но все их попытки уговорить нубийца продолжать путь к египетскому берегу ни к чему не привели.
Они уже начали готовиться к бегству с дау, когда Митра вновь улыбнулся им. Зайдя, чтобы пополнить припасы, в крошечное селение, где не было иного богатства, кроме мух, нубиец услышал заинтриговавшую его новость. Оказалось, что на противоположном берегу Эритрейского моря находились города Адулис и Птолемеос, основные центры торговли слоновой костью. Именно оттуда египтяне отправлялись охотиться на слонов и других диких зверей. И в Ахмеде вновь пробудилась жадность. До начала юго-западного муссона оставалось еще немного времени, за которое можно было увеличить награбленное богатство.
Он отдал приказ, и дау повернулась, подставив парус восточному ветру. Через день корабль миновал узкий пролив, отделявший Аравию от Африки. Наступил прохладный вечер, и Ромул в закатном свете впервые увидел эфиопское побережье.
Никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым.
Тарквиний же, хотя и радовался за Ромула, испытывал смешанные чувства. Возможность попасть на африканский берег вскоре могла стать действительностью. На гаруспика нахлынули воспоминания, но он не позволил себе повторить то название, которое Олиний дал Египту много лет тому назад. Название, которое постоянно тревожило его мысли.
Мать ужасов.
Тарквинию становилось не по себе. Пророчество Олиния, похоже, сбывалось через два с лишним десятилетия после того, как было провозглашено. И гаруспик ничего не стал говорить Ромулу.
Воды близ южного побережья Аравии были спокойными, и Ахмед пренебрег правилом каждый вечер менять тяжелый дневной парус на более легкий ночной. Тот вечер ничем не отличался от нескольких предыдущих; дау почти беззвучно разрезала воду, и бурун около ее носа слабо светился. Зрелище неизменно восхищало и даже страшило Ромула, и он никогда не уставал любоваться им. Даже Тарквиний не знал объяснения этому явлению, и молодой солдат решил, что перед ним — чудо богов.
Мириады звезд сияли в небе; они так хорошо освещали море, что рулевые не испытывали никаких трудностей. Ромул лежал на палубе, укрывшись грубым одеялом, и никак не мог заснуть. Он в тысячный, наверное, раз пытался угадать, кто же мог убить всадника Руфа Целия возле дверей Лупанария — ведь именно из-за его смерти им с Бренном пришлось бежать. Многократно продумав все события той ночи, Ромул твердо уверился, что убийство Целия не было делом его рук. Он тяжело вздохнул. Имелся ли хоть какой-нибудь, пусть самый крохотный, шанс обнаружить настоящего преступника? Ромул продолжал сокрушаться из-за того, что истину никогда не удастся установить, но не падал духом. Положение, в каком он находился сейчас, было лучше, чем когда-либо. После пяти долгих лет, проведенных на войне и в плену, он наконец-то приближался к стране, поддерживавшей постоянную связь с Римом. Еще сравнительно недавно он не смел и надеяться на такое, а теперь в душе ликовал. Я — свободный человек, вновь и вновь говорил он себе. Я больше не раб. И никто, кроме Гемелла или Мемора, не сможет утверждать, что это не так. Если будет на то воля Митры, татуировка на руке обезопасит его от людей, подобных Новию.
Я римлянин, и это главное.
Ромул улыбнулся.
Какие еще нужны доказательства того, что он находится под божественным покровительством? Он посмотрел на созвездие Персея — символ Митры, — гнавшееся по небу за Тельцом.
«О всемогущий, позволь нам обоим благополучно добраться домой, — прошептал он. — И пусть даже гражданская война нам не помешает».
Спавший рядом Тарквиний пошевелился, и Ромул повернулся к нему. Бренн и гаруспик — эти два человека сделали его таким, каким он стал. Верные спутники, они воплощали для него отца — учили и защищали, не скупились на добрые советы, когда нужно. В конце концов Бренн принес ради него самую великую жертву, на какую вообще способен человек. Теперь рядом с ним остался только Тарквиний, загадочный этруск, который так много знал. Не слишком ли много? Ромул считал — даже хорошо, что будущее часто оказывается неведомым. Знание того, что должно случиться, легло бы на него тяжким бременем, он очень опасался этого и решительно воздерживался от новых попыток получить пророчество. Воспоминание о том видении, которое явилось ему в Маргиане, подле распятого легионера, часто приходило к Ромулу. Тем более что рассказ Вара подтвердил его истинность.
Ромул твердо был уверен в одном: он не желал знать, когда или как ему самому или Тарквинию доведется умереть. Подумав об этом, он внезапно забеспокоился. Вдруг это случится скоро? Ромул нахмурился. Такое ведомо только богам. В опасном мире, где они обитали, смерть могла явиться в любой день. И этого никак нельзя было изменить. У каждого своя судьба, думал Ромул. И никто не должен сбивать другого с его пути.
Тарквиний снова заворочался, возможно, ему снился кошмар.
Роли переменились, думал Ромул. Обычно именно гаруспик лежал ночи напролет с открытыми глазами, поглядывая на него. Что ж, теперь я взрослый. Он улыбнулся.
Как всегда, его разбудило восходящее солнце. Открыв глаза, Ромул прежде всего увидел Тарквиния. Тот сидел, скрестив ноги, на палубе рядом с ним и что-то жевал.
— Виден берег.
Ромул протер заспанные глаза и встал. Не могло быть никаких сомнений — вдоль горизонта сквозь рассеивавшийся ночной туман явственно виднелась полоса земли. Многие моряки тоже смотрели в ту сторону. Даже издалека было видно, что этот берег, в отличие от покинутого ими, покрыт густой зеленью.
Он с улыбкой повернулся к гаруспику.
— Уже недалеко.
— Часа два, не больше.
Несмотря на теплое утро, Тарквинию было холодно. Что Олиний в тот день увидел в печени ягненка? С тех пор он никогда не пытался проникнуть в то, что много лет назад скрыл от него старик. Тарквиний не раз предсказывал чью-то смерть, но сделать это для себя не решался.
— Нынче вечером предложу добыть для них дичи. Мы легко сможем спрятаться в кустах, — шепотом сказал Ромул. — Когда стемнеет, они нас ни за что не найдут.
Тарквиний улыбнулся, скрывая тревогу.
— Хорошая мысль.
Дау плыла дальше, солнце поднималось выше, и берег становился виден все лучше. Деревья росли негусто, но даже издалека нельзя было не заметить, что жизни здесь гораздо больше, чем в Аравийской пустыне. В небе широкими кругами парили птицы, из впадавшей в море речушки пило небольшое стадо антилоп какой-то неведомой породы.
