Ветер с Варяжского моря - Дворецкая Елизавета Алексеевна (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗

– Ты придумаешь! – Хельги усмехнулся. – Тогда наше золото нашел бы кто-нибудь другой. И мы остались бы на всю жизнь такими же голодранцами, как сам Сенный Гуннар.

Проходящая мимо женщина оглянулась на двух рослых варягов. Ладожане поуспокоились за прошедшие месяцы и перестали бить всех варягов без разбору, но косились на них с недовольством. Женщина была молода и недурна собой, и Лейв проводил ее глазами, даже улыбнулся. Она была отчасти похожа на Загляду.

Хельги дернул побратима за край плаща:

– Пойдем, хватит тебе пялить глаза на девок. Попомни мои слова – тебя это до добра не доведет.

– Удивительно, что она уцелела… – пробормотал Лейв, вспомнив набитые пленницами корабельные сараи.

Два побратима шли по узкой кривой улице Околоградья. Здесь основательно прошелся пожар. Много виднелось новых изб, ровных тынов, где бревна еще не успели потемнеть от времени. Но кое-где, как черные провалы выбитых зубов, зияли угольные пустыри. Соседние, более удачливые дворы понемногу прихватывали их землю, так что в иных местах недостающий двор уже и не сумел бы втиснуться на старое место.

– Вон туда повернем, и там будет это святилище, – сказал Хельги. – Сенный Гуннар, конечно, был сильно пьян, но я – гораздо меньше.

– Если он не придумал все это… – проворчал Лейв. Они свернули на другую улочку. Какой-то мужик вдруг остановился прямо посреди дороги и вытаращил глаза на Хельги. Лицо мужика было морщинистым, в неряшливых волосах и бороде белела седина, и весь он был как-то скрючен на правый бок, стоял, опираясь на кривую клюку. Побратимы хотели его обойти – то ли пьяный, то ли полоумный. А мужик вдруг крикнул:

– Эй! – и ткнул в Хельги пальцем, как будто хотел проткнуть насквозь.

Его морщинистое лицо налилось кровью, глаза из удивленных сделались бешено-страшными. Лейв и Хельги разом вспомнили, как опасно им появляться в Ладоге меньше чем через год после набега. Почему же они вспомнили об этом только теперь?

– Он, лиходей! – орал мужик, кашляя от натуги и волнения. – Я тебя на дне морском узнаю, гад! Держи его! Держи!

Не понимая слов, побратимы поняли, что дело плохо. А народ сбегался со всех сторон, ни вперед, ни назад они пройти уже не смогли бы. Мужик из толпы кинулся на них с занесенным колом; отскочив и встав под тыном спина к спине, побратимы выхватили мечи.

Не зря оба викинга провели в походах и битвах почти половину своей жизни, которая у них обоих еще не насчитала тридцати лет. Мечи в их руках были разящими молниями, и мужики, вопя, бранясь и размахивая всевозможным оружием, не могли подойти к ним близко. Кто-то приволок рогатину, но Хельги сильным ударом отрубил ей наконечник и перебил пополам ратовище, когда его попытались достать им. В руках рыжеволосого парня появился лук, стрела свистнула мимо плеча Лейва. Следующую он успел отбить мечом, третья задела ему бедро, пока он отбивался от кузнеца с секирой. Мужики валили толпой, один за другим, не видно было никакого просвета.

«Эйт син скаль верр дейя» – один раз должен умереть каждый. Лейв и Хельги готовы были принять смерть здесь, раз уж так распорядилась их общая судьба. Не зная языка словен, они не понимали, что кричат люди вокруг них.

– Живыми берите, живыми! – требовал высокий худой старик. – Порешить успеем! Пусть скажет сперва, куда моих детей увезли!

– Пусть выкуп платит! – кричал кто-то еще.

А число раненых подходило к двум десяткам. К бранным выкрикам примешались удивленные: варяги были живыми людьми, о чем свидетельствовала красная живая кровь из их ран, но силы их, казалось, не имели предела. Светлые волосы их взмокли и прилипли к высоким лбам, они дышали тяжелее и чаще, но удары их мечей были так же быстры и сильны.

– Колдовство! – то здесь, то там вспыхивали крики. – Смотри, ровно железные! Так их не взять!

Еще один отрубленный наконечник копья отлетел в сторону и ударил кого-то по голове. Лейв и Хельги рубили и рубили без конца, бородатые лица противников сливались в их глазах в одно сплошное пятно, в море, которому не будет конца, и только взмокшая спина побратима казалась последним островком.

И вдруг тяжелая пространная рыбачья сеть из пеньки слетела откуда-то сверху. Грузила из глиняных черепков осыпали, как каменный град, один ударил Лейва по голове с такой силой, что чуть не лишил сознания. Руки, мечи, голова, даже ноги – все вмиг опуталось и ослабело. Толпа торжествующе заревела. Побратимы бешено дергались, рыча от бессильной ярости и отчаяния, а десятки рук торопились запутать их в сеть, не потрудившись даже отнять мечи. Но оружие стало бесполезным: нельзя было шевельнуть даже пальцем, и привычная рукоять меча была судорожно сжата в кулаке, как у мертвого.

Милута сидел у боярыни Ильмеры, рассказывая ей об увиденном в дальних краях, Загляда рядом возилась с маленьким сыном боярыни, которому уже исполнилось три месяца.

Вдруг в сенях послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и в гридницу вбежал Лейв. При виде его Загляда ахнула: он выглядел возбужденным и потрепанным, как после битвы, повязка с его лба исчезла, рубаха взмокла от пота, на бедре виднелось темно-красное пятно свежей крови.

– Лейв! Что с тобой? С кем ты дрался? – разом закричали Загляда, Тормод, Снэульв, даже Арнора.

– Твой дядька! – крикнул Лейв Снэульву, задыхаясь и сглатывая, словно бежал от самой Велеши. – Хельги! Его схватили здешние люди!

Загляда вскрикнула – сбылось то, чему она желала не сбыться. Ильмера смотрела на Лейва в изумлении, гриди с челядь бросили дела и сбежались послушать. Снэульв вскочил с места и подошел к Лейву:

– Говори толком, что случилось!

– Мы были на торгу. Потом пошли… У нас было дело в разоренных концах…

– О боги! – в досаде и ярости воскликнул Снэульв. – Мой дядька под старость лишился рассудка!

– А на улице нас вдруг окружила целая толпа. У них были топоры и копья. Мы отбивались, но нас накрыли сетью! Из этой сети не выпутался бы даже берсерк! Нас оттащили в погреб…

– Но как же ты здесь?

– Они узнали только Хельги, а не меня. Один старик там знал несколько слов по-нашему. Он сказал, что Хельги убил кого-то и должен дать выкуп. Или они убьют его. Меня отпустили за деньгами. Белый Медведь! – умоляюще воскликнул Лейв. – Пойди к ним, узнай, чего и сколько они хотят! Я же не понял почти ничего! Но Хельги… Он же мой побратим, у нас одна судьба на двоих! Я не могу его бросить, можешь ты это понять!

– Не горячись, а то тебе впору кусать свой щит! А это до добра не доводит! – успокаивал его Тормод, но и сам он был взволнован. Здесь никому не приходилось объяснять, как серьезно и плохо дело.

Снэульв в досаде кусал губы. Между ним и Хельги не было большой любви, но нельзя оставить родича в беде! А дядя по матери – самый близкий родич, какой только может быть. Матери Снэульва давно не было в живых, но ради ее памяти он готов был сделать для дядьки все, что в его силах. Но хватит ли этих сил? А если Хельги погибнет? Тогда он снова будет обязан кому-то мстить. И рухнет его шаткое примирение с этим городом, по которому он до сих пор из осторожности не ходил один. Дружба с Вышеславом и лестное прозвище Побратим Конунга не спасало его от косых взглядов в толпе, где сразу выделялось его скандинавское лицо, волосы, выговор.

А ведь дядька когда-то упрекал его в неблагоразумии – за драку с берсерком Глумом. Что сказал бы он сейчас? Что за дело повлекло их в Околоградье? Что бы это ни было – пусть пожрет его Мировая Змея [228]!

– Где это? – спросил Снэульв у Лейва.

– Ты думаешь, я знаю, как называется это место? – огрызнулся Лейв.

Он никак не мог отдышаться, руки у него дрожали. Смерти побратима он боялся больше, чем своей.

– Но ты можешь показать?

– Конечно, могу! Но кто пойдет?

– Батюшка, может, ты? – с надеждой воскликнула Загляда. После того как ее отец вернулся от конунга нурманов, она считала его способным справиться с любым трудным делом.