Порт-Артур. Том 1 - Степанов Александр Николаевич (книги онлайн .txt) 📗
Около блиндажа одной из батарей, занятых солдатами, прапорщик остановился. Его внимание привлекли громкие разговоры. Видимо, двое о чем-то спорили.
– Куда нам супротив японца воевать! У него все, а у нас голые руки, – с жаром говорил один.
– Это неверно! Есть у нас и пушки и ружья, а самое главное, есть русский солдат. Ни в коем царстве-государстве нет таких солдат, как у нас, в Расее. Не победить японцу нас никогда, – возражал другой.
– Русский солдат – не плохой солдат! Но офицеры, и особливо генералы, один другого дурнее. Одни говорит одно, другой приказывает другое, а третий только всех за все матерно ругает. Тут тебе и вся команда! Почему так происходит? Раскинь умом: тебе и мне эта китайская земля совсем даже ни к чему, а генералу, как война кончится, большую прирезку сделают, по тыще десятин, а то и поболе дадут… Выходит, есть генералу за что воевать. А нашему брату, крестьянину, кроме трех аршин да деревянного креста, ничего не причитается. А цел домой вернешься, с чем был, при том и останешься, ежели за налоги да долги помещику не заберут последнюю скотину и избу не опишут. За что же, спрашивается, солдату воевать? – продолжал первый голос.
– Неужто солдатам так ничего здесь и не дадут? – вмешался еще голос.
– Чтобы тебе дать, надо отнять у китайца, а их здесь, сам видел, – тьма-тьмущая. Ему самому тесно, а ты еще собираешься здесь поселиться. А за что ж китайца сгонять с земли? Он вроде наших мужиков; горб гнет, а доли не знает. Не тут солдату надо искать земли, а дома, у соседа помещика. У нас в деревне три сотни крестьян имеют пять сотен десятин земли, а один помещик – пять тысяч. У кого много, а у кого и ничего нет! Чем за тридевять земель отбирать пашню у китайца, проще по соседству забрать у помещика, – продолжал первый солдат.
– Смотри, как бы за такие слова тебе крепко не попало! – предостерег его кто-то.
– Все равно солдат до этого додумается. Не сейчас, так потом. Помещицкую землю крестьяне должны делить между собой, а не завоевывать своей кровью землю генералам да полковникам. Так-то, браток! – закончил первый солдат.
– Пора и спать, а то завтра чуть свет подымут, ежели только японец даст спокойно поспать, – отозвался второй солдат, и разговоры смолкли.
«Просыпается сознание народа, даром для него эта война не пройдет», – подумал Звонарев.
Двенадцатого мая, на рассвете, японцы открыли по Цзинджоу артиллерийский огонь. При первых же выстрелах Звонарева разбудили. Накинув на плечи шинель, прапорщик вышел из блиндажа, В предрассветной мгле внизу, около города, видны были взблески частой артиллерийской стрельбы. Над темными стенами города то и дело вспыхивали разрывы шрапнелей. Разбуженные стрельбой, солдаты взобрались на бруствер и с тревогой наблюдали за происходящим.
Впереди в окопах по-прежнему было пусто.
– Где наш дозор? – спросил прапорщик.
– Вон справа, около блиндажика, – показал фейерверкер на чуть заметные фигуры. – У них есть бинокль, и они связались с секретами, которые находятся впереди.
– На город японец лезет, а к нам боится, – заметил один из солдат.
– Он к нам сразу не подлезет: и проволоки и пушек много. Сперва город заберет, а потом навалится на нас.
С центральной позиции раздался раскатистый выстрел из шестидюймового орудия, и за городской стеной высоко вскинулся дым разрыва. За первым выстрелом раздался второй, и скоро все батареи центра открыли частый огонь по цели, невидимой с левого фланга.
Звонарев в бинокль осмотрел противоположные склоны долины, но там среди густых зарослей гаоляна ничего не было видно. Слева на море до самого горизонта тоже было чисто. Вдруг раздался резкий свист летящего снаряда, и на мгновение грохот взрыва оглушил прапорщика.
– Откуда это он бьет? – удивленно оглядывались солдаты, продолжая оставаться на бруствере.
– Не иначе как из-за города. Спрятался за ним и стреляет по нас из-за закрытия.
Вскоре пролетел еще снаряд, который упал впереди батареи, и осколки со свистом полетели через бруствер.
После грохота морских двенадцатидюймовых орудий, к которым солдаты привыкли на береговых батареях Артура, взрывы легких полевых снарядов не производили большого впечатления. И только когда появились раненые, солдаты стали прятаться от снарядов в блиндажи. Японцы выпустили еще с десяток снарядов по батарее Звонарева и перенесли огонь на пустые окопы.
День медленно начинался. Низкие темные тучи быстро неслись по небу, с моря наползал туман, заволакивая низины. Со стороны Цзинджоу канонада усиливалась, орудия грохотали беспрерывно.
Доносящиеся временами ружейные залпы и пулеметный огонь тоже указывали на то, что бой разгорался. Замолкнувшие было батареи центра опять начали вести редкий огонь, бросая свои снаряды куда-то далеко в тыл японцев.
Звонарев нервничал и требовал от телефонистов скорейшего исправления телефона.
Наконец телефон исправили, и Звонарев вызвал Высоких.
– Что происходит у Цзинджоу? – спросил он.
– Японцы уже два раза его атаковали, но были отбиты с большими потерями, наша батарея стреляла на картечь и навалила массу народу, стрелки в восторге от ее действий, – ответил капитан. – А вы куда стреляли?
Звонарев сообщил обо всем происходящем на его участке.
– Присылайте людей за чаем на кухню, – распорядился Высоких. – Да приходите и сами.
Вечером, после заката солнца, Звонарев отправился к прожекторам. Один из них был установлен на левом фланге, шагах в ста за батареями, на небольшом возвышении, что давало возможность освещать большое пространство, особенно влево, откуда позиция была наиболее уязвима.
На центральном участке при свете прожектора команда матросов с броненосца «Севастополь» устанавливала пушку Канэ. Распоряжался командой молоденький лейтенант.
– Что это вы так поздно прибыли сюда? – спросил прапорщик.
– Стессель все уговаривал Витгефта выслать корабли для охраны позиций с флангов, а тот решил ограничиться высылкой двух пушек. Одна, как видите, здесь, а другую подвезут завтра.
Поглядев с минуту, как быстро и ловко справлялись матросы со своей работой, Звонарев пошел дальше.
Совсем стемнело, когда он вернулся к себе на батарею.
– Честь имею явиться, ваше благородие! – выросла перед ним из темноты белая фигура.
По голосу прапорщик узнал ротного фельдшера.
– Здорово, Мельников! – обрадовался он. – Как ты сюда попал из Артура?
– Поручик прислали. Поезжай, говорят, на позиции, и чтобы у меня все были если не целы, то живы! Если хоть один раненый умрет, я тебе голову с плеч сорву и пришью на другое место! – весело ответил Мельников.
Подошедшие солдаты засмеялись.
– Медведь это может! Как сгребет, так не обрадуешься!
– Ишь ты, вспомнил об нас, Ведмедяка! – заговорили в толпе.
– Письма есть?
– Никак нет! Только бутылку водки вам прислали, перевязочные материалы и Шурку, – доложил фельдшер.
– А Шурка где?
– Мы здесь! – И из темноты показались две женские фигуры в белом.
– Здравствуйте! – подошел к ним Звонарев, все еще не зная, с кем говорит.
– Здравствуйте! – ответили ему, и он узнал голос Вари Белой.
– А вы как здесь оказались? – спросил ее Звонарев.
– Приехала вместе с Шуркой.
– С разрешения ваших родителей?
– Они об этом и не подозревают! Я им сказала, что иду на суточное дежурство в госпиталь, а сама – сюда.
– Завтра же отошлем вас обратно в Артур.
– Так я и уеду. Пока здесь будет позиция, я останусь, – отрезала Варя.
– Ладно. Там посмотрим! Где вы устроились на ночь?
– Пока вы гуляли, мы выгнали вас из вашего блиндажа и устроили там перевязочный пункт. Можете полюбоваться. Вас же переместили, несмотря на протесты вашего Семена, на соседнюю батарею в пороховой погреб, – ответила Варя и повела прапорщика показать свою работу.
В блиндаже уже было проведено электричество. На столе, покрытом чистой скатертью, было множество различных банок, бинты, марля, вата и другие перевязочные принадлежности. В эмалированных блюдцах лежали блестящие хирургические инструменты, на полу, устланном чаканками, стояли носилки и лежали чистые соломенные тюфяки.
