Пират Её Величества - Курочкин-Креве Николай (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Первым на борт испанца поднялись ветераны Дрейка, более или менее знающие испанский язык. Том Муни бросился на испанца, которому вздумалось с ним поздороваться, с аркебузой (впрочем, повернутой прикладом вверх). Этим прикладом он навернул испанского матроса по плечу с криком: «Абахо, перро!», что по-испански означает: «Прочь, собака!» Ничего не понимая, испанцы испуганно пятились. Они начали оправляться от ошеломления и догадываться, что корабль кем-то захвачен (кем? откуда эти люди? кто они? Непонятно!), только будучи уже надежно заперты в трюме…
Оставив на захваченном корабле небольшую охрану — людей, знающих испанский, чтоб могли перекинуться парой слов, если вдруг в гавань войдет другое испанское судно, Дрейк послал остальных людей в город.
Весь Вальпараисо, как-никак крупнейший порт всего многосотмильного чилийского побережья, состоял, оказывается, из одной коротенькой улочки, жмущейся к обрыву. Местность холмистая, покрыта несплошной растительностью и изрыта мелкими овражками. Почва — в размывах на склонах оврагов хорошо это видно — ярко-красная, как в Вест-Индии или Гвинее. Севернее города видна цепь очень высоких гор со снежными вершинами.
Позже, уже возвращаясь из города, англичане видели дивную картину: солнце садилось в море, а на зубцах гор видны были отблески заката. Снежные вершины казались розовыми, как бы раскаленными и светящимися изнутри — то золотым свечением, то багряным, то неожиданно зеленым…
Но то позже. А сейчас… Войдя в город, англичане обнаружили, что он пуст. Покинув дома, все его жители бежали в горы. Вылавливать их там на ночь глядя было, конечно, бессмысленно. Англичане осмотрелись. Жилых домов в «городе» было аж девять — зато много больших складов, набитых мукой, солониной, салом и иными припасами. Особенно много было вина. Золота и иных ценностей нигде не видно. Матросы с «Лани» выкатили из чьего-то двора телегу, впрягли в нее четверку волов и нагрузили телегу солониной и мешками с мукой — вино было на складах местное, а его и на захваченном судне более чем хватало. В небольшой часовенке прихватили богато расшитый алтарный покров. Его адмирал приказал передать Флетчеру. Пастору уже достался нынче большой крест «с прибитым к нему Богом», как выразился он в своих записках. Распятие было усыпано мелкими изумрудами.
Закончив грабеж Вальпараисо, адмирал отпустил на берег дюжину матросов «Капитана Мореаля», задержав штурмана Хуана Гриего и еще двоих парией. На «Мореаля» были переведены двадцать пять англичан, — и в полдень, б декабря, ровно через сутки после вхождения «Золотой лани» в гавань Вальпараисо, Дрейк покинул порт, уже на двух кораблях.
Опасаясь нападения в условиях, когда ты беспомощен и связан делом, прервать которое означает наверняка утратить часть прибыли, Дрейк избегал производить перегрузку трофеев с захваченного судна во вражеском порту. Он уводил приз в открытое море — и там, спокойно, обстоятельно, не торопясь…
Так и на этот раз. С «Капитана Мореаля» были сняты сто семьдесят бочонков вина и некоторое (не столь уж ничтожное!) количество золота. Правда, сколько точно, определить трудно. Вице-король Перу дон Луис де Толедо называл 14 тысяч песо. Педро Сармьенто де Гамбоа — 24 тысячи песо. А в делах Совета по делам Индий значится 37 тысяч дукатов — причем нигде не сказано, цена золота тут или общая (с вином вместе) цена груза?
Во всяком случае, первое же нападение на противника в Тихом океане принесло англичанам некоторую прибыль. Эти десятки тысяч песо предвещали то, чего ради Дрейк сюда пожаловал из-за двух океанов: небывалую добычу, не десятки, а сотни тысяч монет! Хорошее предзнаменование!
Дрейк завез индейцев в залив Филиппа, поблагодарил за помощь и вновь двинулся на север, к тропикам. Шел он, не теряя из виду берега, и заходил во все встречающиеся по пути бухточки и устья рек: он все еще не утерял надежду отыскать два пропавших корабля своей флотилии. Но все поиски покуда были тщетны. Люди уже начинали ворчать, когда приходилось снова и снова спускать на воду и поднимать на палубу пинассу, — а это приходилось делать всякий раз, когда бухточка оказывалась чересчур мелководной для «Золотой лани»: «Мэригоулд» прошел бы и по мелководью, а «Елизавету» могло разбить бурей, и товарищи, возможно, на обломках кораблекрушения добрались до берега и сейчас пересчитывают скудные припасы… Нет-нет, он не вправе пропустить хоть одну ничтожную бухту!
Между тем «Золотая лань» все более давала понять, что после ужасного двухмесячного шторма она нуждается в серьезном ремонте. В нескольких местах открылись течи в корпусе корабля; до времени истерлась часть такелажа (и внушала опасения — тем более что тропические широты вод Нового Света известны тем, что тут случаются ужасные бури — «хурриканы», как их называли индейцы-караибы. Испанцы переделали это слово в «ураган»). Так что в этих широтах сечения даже новехоньких канатов надо подбирать на пару линий больше, а рангоутных деревьев — на дюйм, а то и на два!
19 декабря вроде подходящую для ремонта бухту отыскали чуть-чуть южнее городишки Сиппо — это под двадцать восьмым с половиной градусом южной широты. Место было таким удобным — прямо-таки заманчивым! Даже странно было, что рядом с городом безлюдное место! Странно и подозрительно. Дрейк приказал вахтенному марсовому взобраться на грота-марс «Золотой лани» и смотреть «не под ноги нашим людям, а на перевальчики — особенно с северных румбов!»
Четырнадцать матросов в шлюпке отправились на поиски свежей воды — но пристали не к самому берегу, а к желтой скале футах в пятнадцати от берега. Матросы высадились на берег — и обнаружили тут же, рядом, родник. Набрав воды во все бочонки и бурдюки, какие были с собой, матросы стали приглядываться к окрестностям в размышлениях на тему: «Чем бы еще поживиться?» Увидели стадо свиней. Двоих изловили, тут же закололи, чтобы не брыкались, уже почти загнали в ловушку — тупик между камнями — еще троих, но тут раздался выстрел из мушкета. Стрелял вахтенный с грота-марса «Лани»: он заметил спускающийся с гор испанский кавалерийский отряд, за которым бежала толпа вооруженных индейцев.
Вняв сигналу, матросы с бочонками, бурдюками и свиными тушами бросились к шлюпкам. Трое, имеющие свободные руки, задержались прикрыть отход товарищей. Сделав по паре выстрелов, побежали и они. И только балагур Том Миниви, душа компаний, весельчак и выпивоха, приостановился: что-то у него не то развязалось, не то расстегнулось… Остальные уже в шлюпку заскакивали — а он только на береговой песок вступил. И тут его уложили выстрелом из аркебузы.
Испанцы выместили на трупе моряка всю злобу: отсекли голову, затем — правую руку по локоть, затем вырезали сердце и наконец приказали своим холуям — почему-то эта низкая порода именуется в испанских владениях «мирными индейцами» — пронзить мертвое тело стрелами! Наконец, натешившись, ускакали, выкрикивая на скаку, что к утру дикие звери сожрут тело и дневным стервятникам уже ничего не достанется — а жаль!
Но при закате солнца, когда берег вновь стал совершенно пуст, — о чем свидетельствовали вновь высыпавшие на берег свиньи — Дрейк выслал шлюпку с добровольцами, вооруженными заступами и мушкетами. Миниви похоронили, вырыв яму поглубже — с таким расчетом, чтобы ни койоты не разрыли, ни испанцы не раскопали. И «Золотая лань» вновь вышла в путь.
Пройдя девяносто миль к северу, Дрейк наконец нашел место, где можно было остановиться на месяц-другой для ремонта.
Это было именно такое место, какое потребно: широкий залив с песчаным берегом, отлого уходящим в воду (а значит, тут легче будет вытягивать «Лань» на берег для кренгования и замены негодных досок обшивки; в горах над бухтой — корабельный лес (что-то вроде сосен, но с голубой длинной хвоей и большущими круглыми шишками. Неизвестно, как это называть, но явно годится!), можно рубить и скатывать вниз, прямо к месту работ; опять же смола от этих сосен-несосен; наконец, изобилие пресной воды. Испанцы не случайно так этот залив и назвали: «Баия-Саладо», то есть «Бухта Сладкая»…
