Пират королевы Елизаветы - Мюллер В. К. (читать книги без .TXT) 📗

На этом кончается рассказ участника путешествия. Прибавим к нему еще несколько слов. Дрейка все считали погибшим, особенно с тех пор, как за полтора года вернулся на «Елизавете» капитан Винтер, который ничего не мог рассказать о судьбе своего адмирала.

В народе Дрейка шумно приветствовали, но при дворе мнения разделились. Иные отворачивались и не приняли его подарков, как заведомо награбленное добро. Испанский посланник требовал наказания морского разбойника и возвращения отнятого по принадлежности. Королева колебалась. Наконец, она послала за Дрейком, милостиво его приняла, не уставала слушать его рассказы, открыто прогуливалась с ним в своем саду и парке, в день Нового года надела поднесенную ей адмиралом корону с великолепными изумрудами. Затем она приказала перевести корабль из Плимута в устье Темзы, в Дептфорд, и на блестящем банкете, устроенном на палубе, под сенью склонившихся знамен возвела его в звание рыцаря. «Пеликан» остался стоять в водах Темзы как памятник национальной силы, и жители Лондона любили в праздничные дни осматривать его как достопримечательность. У Шекспира встречается упоминание об этом обычае.

И привезенные гостинцы были приняты благосклонно, хотя и был сделан надлежащий вид, что сокровища кладутся в Тауэр до той поры, пока между обеими странами не будут окончательно сведены счеты по взаимным претензиям. Официальный подсчет имущества, составление описи, наложение печатей были поручены королевой особо доверенному лицу; причем ему даны были ясные намеки предварительно дать адмиралу Дрейку возможность побывать на корабле, «привести в порядок» привезенные сокровища и взять из них себе двадцать тысяч фунтов. Так же без проверки чиновник принимал и записывал все показания адмирала, «так как, — писал он в очень интересном письме, — я видел желание ее величества, чтобы точные цифры не были известны ни одной живой душе». Составленная таким образом после всех этих махинаций опись была предъявлена испанскому посланнику как официальный подсчет казенных и частных испанских имуществ, которые были захвачены Дрейком.

V. ГРАБЕЖ ВЕСТ-ИНДСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ

Естественно, что при таких условиях путешествие Дрейка не могло улучшить англо-испанские отношения. Филипп ответил на него организацией ирландского восстания 1580 года. Когда в январе 1584 Елизавета выслала из Англии испанского посланника, уличенного уже не только в интригах, но и в заговоре против ее жизни, Испания наложила эмбарго 12 на все английские суда во всех испанских портах. На это Елизавета ответила соответственным запрещением на испанские корабли в английских портах и разрешила (или, может быть, поручила) Дрейку организовать новую карательную экспедицию в Вест-Индию. Но война по-прежнему оставалась необъявленной.

Новое путешествие Дрейка не напоминает предыдущее. По-прежнему цель — захватить золотой караван где-нибудь около Панамского перешейка, но вместо прежних скромных пяти кораблей — под командой адмирала целый флот. Главное же отличие не в этом, а в той неимоверной жестокости, которая теперь проявилась. Волна национальной ненависти к испанцам поднялась выше, чем когда-либо прежде, и с силой обрушилась на не повинное ни в чем население мирных городов, сметая эти города с лица земли, лишь за то, что они принадлежали Испании. Но рассказ участника этой карательной экспедиции, который мы сейчас приведем, передает эти ужасы эпически бесстрастным языком, как вещи самые повседневные и привычные. В этом несоответствии есть что-то жуткое.

В сентябре 1585 г. сэр Фрэнсис Дрейк снарядил в Плимуте целый флот в двадцать пять судов, считая в том числе и галеры, набрал две тысячи триста человек солдат и матросов и 12 сентября вышел в море, взяв курс на юг. Под его командой были опытные и заслуженные моряки и воины, как Мартин Фробишер — вице-адмирал, совершивший уже несколько самостоятельных плаваний, и Христофор Карлейль — капитан корабля «Тигр» и главный начальник над сухопутными силами, присоединенными к эскадре.

Подходя к берегам Испании, завидели мы несколько судов, державшихся вдоль самого берега. Генерал поручил вице-адмиралу выяснить, какой национальности они принадлежат. Оказалось, что это французские суда, груженные солью и возвращавшиеся домой; на них почти не было экипажа, который в страхе бежал на берег. Генерал отпустил их на все четыре стороны, не взяв ничего, кроме одного судна, которое ему так понравилось, что он назвал его своим именем и на обратном пути выплатил за него владельцу его стоимость. На другой день был замечен другой большой корабль, тонн в двести пятьдесят. «Тигр» погнался за ним и заставил спустить паруса; до прибытия адмиральского судна никому не было дозволено подняться на его палубу. После допроса капитана оказалось, что корабль принадлежит купцам из испанского города Сан-Себастьян и нагружен рыбой, которую у нас, в Англии, называют бедным Джоном. Корабль был признан законным призом, и рыбу распределили между всеми кораблями нашей флотилии, и она нам очень пригодилась во время плавания.

Тем временем авангард нашей флотилии был отправлен к испанскому порту Виго посмотреть, не найдется ли там дела. Захвачено было несколько купцов, груженных большей частью вещами домашнего обихода, не имевшими особенной цены. На одном судне нашли церковную утварь; между прочим, большой золотой крест прекрасной работы, позолоченный, он должен был стоить больших денег. Испанцы жаловались, что они потеряли около Виго грузов на сумму свыше тридцати тысяч дукатов.

Наш путь лежал теперь к Канарским островам. Мы имели в виду использовать Пальму, но должны были отказаться от этого намерения вследствие большой волны, а также и потому, что единственное удобное для высадки место находится под обстрелом нескольких батарей, которые нам о себе напомнили. Пришлось искать счастья у берегов острова Ферро, где мы высадили тысячу солдат. Прождали часа два-три, пока не явились местные жители вместе с молодым англичанином, который подтвердил нам, что они так бедны, что едят впроголодь. Взять было нечего; был отдан приказ о посадке, и мы пошли дальше.

16 ноября утром эскадра поравнялась с одним из островов Зеленого Мыса — Сантьяго, где мы бросили якорь между городами Плайя (или Прайя) и Сантьяго. Снова был высажен десант, но, так как дороги никто не знал и проводника не было, решили заночевать и дождаться утра. Но когда рассвело, то оказалось, что неприятель не оказывает никакого сопротивления. Шестьдесят стрелков спокойно заняли город, над которым взвился британский флаг. Мы нашли в городе до пятидесяти орудий, которые все были заряжены. Мы салютовали из них в честь нашей королевы, соблюдая английский обычай (это было 17 ноября, в день коронации), и в ответ послышался салют всех судов. Странно было слушать долго не прекращавшийся гул канонады. Солдаты были расквартированы по городу и на ночь выставлены патрули.

Так провели мы в городе две недели, забирая добычу, какая попадалась, большею частью — вино, масло, муку и разный вздор для торговли с индейцами. Драгоценностей же или чего-нибудь вообще ценного в городе не нашлось. Главная цель генерала здесь вообще потерпела крушение, так как он ожидал у Зеленого Мыса перехватить золотой флот, про возвращение которого в Испанию он получил точные сведения. Мы немного опоздали, всего на несколько часов доказывается, разошлись с нашей добычей в дороге.

Раз как-то к одному из фортов подошел португалец с белым флагом, который спросил высланных ему навстречу офицеров, к какой нации они принадлежат. Те ответили: «Англичане». Тогда португалец пожелал узнать, объявлена ли война между Англией и Испанией, на что наши отвечали незнанием и посоветовали обратиться к генералу, который лучше всего сумеет удовлетворить его в этом отношении. Что же касается пропуска в город и обратного беспрепятственного возвращения, то это разрешение капитаны брали на себя, но тот отказался ввиду того, что не имеет полномочий от губернатора. Тогда если он хочет добра своему городу и окружающей местности, то ему следует непременно явиться к нашему начальнику сэру Фрэнсису Дрейку, у которого и ему, и вообще всем жителям обеспечен милостивый прием. Если же это не будет сделано в течение трех дней, то мы сожжем всякое жилье и от меча нашего погибнет всякая живая душа, которая встретится. Уходя, он обещал вернуться на другой день, но мы больше о нем не слышали.