За бортом по своей воле - Бомбар Ален (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗

Все это время мы почти не разговаривали и пережидали непогоду молча, лишь изредка обмениваясь восклицаниями. Сидя на корточках под брезентом в пространстве, предназначенном для сна, мы смотрели друг на друга, покорные судьбе. Все внутри было залито желтым светом, проникавшим сквозь тент. Желтым был Джек, желтым был я, желтоватым казался даже воздух. По совести говоря, чувствовать себя во власти разбушевавшейся стихии было просто страшно. Нам оставалось только выжидать и строить различные предположения. Мы пытались догадаться, куда занесет нас буря. Джек принялся делать на бумаге какие-то сложные вычисления, чтобы определить величину нашего отклонения от курса, и в конце концов заявил, что нас отбросит в глубину Валенсийского залива. Я тотчас же заглянул в навигационный справочник и узнал, что это один из опаснейших районов со шквальными ветрами, которые отсюда устремляются в направлении страшного залива Льва. Мы должны были обойти этот залив любой ценой. Но что могла сделать вся наша человеческая воля, когда мы были неразрывно связаны с этим «поплавком»?! Потому мы положились на судьбу и благоразумно решили использовать вынужденное бездействие для восстановления своих ослабевших сил.

Но в темноте под брезентом наше воображение продолжает работать. Что происходит там, наверху? Чем кончится эта бешеная борьба неба и моря, швыряющего нас, словно соломинку? Мы считали часы, ожидая, пока кончится ночь, и мы, может быть, снова превратимся в людей из беспомощных кукол, которых бросает из стороны в сторону по воле стихий.

Кончился последний день мая. Он прошел сносно, но мы удалились от цели. 1 июня встретило нас бурным морем и туманом, настолько густым, что его, казалось, можно было резать ножом. Мы не различали даже противоположного конца нашего суденышка.

Позднее мы рассмотрели сквозь туман в сотне метров от нас большой трансатлантический пароход, шедший на всех парах к Барселоне. К этому времени поднялся ветер с востока-северо-востока, грозя выбросить нас на испанский берег. Мы до такой степени ослабели, что нам пришлось трижды меняться для того, чтобы втащить в лодку двадцать пять метров лесы, бесполезно болтавшейся за бортом. В полдень Джек попытался определить наши координаты, несмотря на то что бледное солнце было едва заметно на низко нависшем небосклоне. Это ему не удалось, и тогда он попробовал найти величину нашего отклонения от курса. По его мнению, нас относило в Валенсийский залив, к группе мельчайших островов Колумбретес, которые расположены как раз против Валенсии. Теперь нас подстерегали две ловушки. Этот день был особенно длинным и утомительным, потому что прошел в вынужденном бездействии.

Внезапно странный и далекий шум предупредил меня о том, что в море происходит нечто необычное. Мы вылезли из своего убежища, готовые к любой неожиданности, и от изумления застыли на месте. По левому борту в ста метрах от «Еретика» показалась огромная белоснежная масса, какое-то нереальное существо, словно вынырнувшее из глубины веков. Фантастическое чудище медленно приближалось к нам. Я зарядил на всякий случай свое подводное ружье. Но тут я с изумлением узнал в огромном, до 30 метров длиной животном кита-альбиноса наиболее редкой, особенно для Средиземного моря, разновидности – белого кита. [33]

Прежде всего требовалось доказать самому себе, а впоследствии и всем остальным, что в этот момент я был в здравом рассудке. Поэтому я сменил бесполезное ружье на киноаппарат и спокойно заснял грозно приближавшееся чудовище.

С бьющимся сердцем мы ожидали дальнейших событий. Я был словно загипнотизирован взглядом красных глаз животного, а Джек с ужасом следил за его страшным хвостом, одного капризного взмаха которого было бы достаточно, чтобы смести нашу утлую лодчонку с морской поверхности. Сколько бы я не вспоминал нашу последнюю мирную встречу со стадом китов, неожиданное приближение этого одинокого гиганта не переставало меня тревожить. Чудовище подплыло к нам вплотную, нырнуло под лодку, а затем стало добродушно кружить вокруг нее, любезно предоставляя нам возможность любоваться своей белоснежной кожей. Наконец, оно повернулось и исчезло в тумане.

Мы еще не оправились от этой тревоги и продолжат обсуждать появление фантастического призрака, как вдруг нам пришлось снова насторожиться. Что это? Может быть, белоснежный кит был предвестником целого ряда чудес, от которых должен был помутиться наш рассудок? Не прошло и часа после исчезновения белого гиганта, как в тумане ясно послышался вой сирены. Этот сигнал бедствия заставил нас обоих вскочить. Откровенно говоря, мне уже некоторое время казалось, что я улавливаю какой-то шум, но настолько далекий и неясный, что я, не доверяя своим ушам, предпочитал об этом молчать. Я подумал, что земля от нас недалеко… Но к чему было пробуждать такую надежду в моем товарище, если она могла оказаться тщетной. Теперь все сомнения исчезли. Этот сигнал, который могли подать только люди, приближался, делался все громче, покрывая звук наших голосов.

Мы чуть не свернули себе шеи, пытаясь определить, откуда исходит сигнал. В тумане это сделать очень трудно: мне казалось, что звуки идут с юго-запада, Джеку – с северо-запада. Совершенно не представляя, где мы находимся, мы развернули карту Средиземного моря и, призывая себя к спокойствию, начали разыскивать наиболее близкую землю. Наши пальцы встретились в одной и той же точке: на маленьком затерянном островке группы Колумбретес, расположенном на десяток миль к югу от того места, где, по мнению Джека, мы находились. Вдруг совершенно неожиданно нами овладело ощущение приближающейся опасности: рев мотора, перекрывающий пронзительный вой сирены, оглушил нас, и мы решили, что какой-то пароход идет на «Еретика». Катастрофа неизбежна! Мы поспешно ухватились за все, что могло звенеть: мне попалась кастрюля, и я принялся барабанить по ней винтом от пресса для выжимания рыбы, а Джек яростно замолотил крышкой по своей миске. Отчаяние удесятерило наши силы. Рокот мотора и вой сирены все нарастали приближаясь и, наконец, слились в какой-то адский оглушительный рев… И вдруг все кончилось так же внезапно, как началось. Воцарилась гробовая тишина. Мы с Джеком окаменели на мгновение, но затем с еще большим усердием принялись греметь и звенеть, подавая свои импровизированные сигналы. И тут снова послышались рокот мотора и зловещее завывание сирены. Я понял, что если так будет продолжаться, мы сойдем с ума… Казалось, что диссонирующие звуки доносились к нам со всех сторон с одинаковой силой. Я начал считать минуты: одна… другая… Прошло десять мучительных минут, которые показались нам самыми длинными в нашей жизни. Потом рев опять стих, а вместе с ним исчезло и наше лихорадочное волнение.

И тогда, словно по волшебству, порыв ветра разорвал пелену тумана. Мы увидели море совершенно пустынное до самого горизонта. Ничего на 30 километров вокруг! Мы остолбенели. Мы могли поручиться, что все это не было обманом чувств. Но в тот момент наши умственные способности были слишком притуплены, и мы так и не смогли дать логичное объяснение этому происшествию, которое до сих пор называем «тайной островов Колумбретес». По общему соглашению мы тут же решили по возможности забыть хотя бы на время этот кошмар, чтобы он не преследовал нас по ночам… Надо было срочно восстановить наши силы.

Позднее, сравнивая наши впечатления, мы склонились к мысли, что это была подводная лодка, поднимавшаяся на поверхность, чтобы набрать свежего воздуха. Но у подводных лодок не бывает сирен для подачи сигналов в тумане, так что тайна остается тайной…

Видно, потерпевшие кораблекрушение всегда одинаковы: все они попадают под власть таинственных чар моря.

Лично меня ожидало еще одно испытание, более простое, но не менее трагичное: во время этой кошмарной ночи с 1 на 2 июня я почувствовал в челюсти болезненные подергивания, характерные для образующегося нарыва, а вскоре он действительно появился и стал быстро расти. Его вызвало загрязнение недавно полученной ранки. Питание сырой рыбой отнюдь не способствует быстрому заживлению ран, и надо отметить, что малейшая из полученных нами царапин затягивалась очень долго. Мы стали чрезвычайно восприимчивыми ко всякой инфекции.