Моби Дик, или Белый Кит - Мелвилл Герман (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗

Закончив «Искусителя», Мелвилл почувствовал, что дошёл до конца пути. Ощущение это было сложным. Им владела огромная усталость: за десять лет он написал девять романов и книгу повестей, не считая журнальных статей и очерков. Силы его подошли к концу. Но было тут и другое. Жизнь стремительно шла вперёд, и романтический метод перестал справляться с материалом действительности. Мелвилл-романтик остро это почувствовал. Он попытался преодолеть кризис романтической идеологии, оставаясь в рамках романтического мышления. Из этого ничего не вышло. Ему казалось, что дальше пути нет. Отсюда ощущение, что жизнь прожита, хотя было ему всего тридцать семь лет. Отсюда же состояние депрессии, наложившееся на общую усталость.

Жена, братья и многочисленные родственники пришли к единодушному заключению: «Герман не должен больше писать». Великий бунтарь не взбунтовался против этого приговора. Все считали, что ему следует отдохнуть, совершить путешествие, а тесть даже дал денег (в долг, разумеется). Осенью 1856 года началось путешествие, которое длилось полтора года и осталось в памяти Мелвилла на всю жизнь. Запас впечатлений был огромен, но Мелвилл не очень понимал, что с ними делать. Он даже не вёл записей.

Тем временем родственники и друзья развили кипучую деятельность в надежде раздобыть для Мелвилла какую-нибудь государственную должность, желательно по дипломатической линии. Отчего же нет? Ирвинг был послом в Мадриде, Купер – консулом в Лионе, Готорн – в Ливерпуле. Однако усилия оказались тщетны. Тогда родилась новая идея: Мелвилл должен выступать с лекциями, тем более что в те времена писательские лекционные турне были делом широко распространённым. Чтение лекций (или отрывков из собственных произведений) было своего рода материальной помощью, дававшей литератору возможность продержаться от гонорара до гонорара. Мелвилл читал лекции в течение трёх лет, совершая далёкие поездки по городам провинциальной Америки. Позднее Мелвилл сделал ещё несколько попыток поступить на государственную службу, но все они оказались безуспешны. Только в 1866 году он получил должность помощника инспектора нью-йоркской таможни. Началась новая, непривычная жизнь. Рано утром он уходил из дома и до вечера занимался досмотром грузов. В любой час дня и в любую погоду его можно было видеть в гавани или в таможенной конторе.

Таможенная служба длилась девятнадцать лет. Мелвилл ушёл в отставку в 1885 году, за шесть лет до смерти. На поверхностный взгляд может показаться, что жизнь Америки и движение литературы катились мимо него, мало его задевая. Но это не так. Мелвилл остро переживал трагические повороты американской истории. Гражданская война и реконструкция Юга оставили тягостный след в его душе. Он отказался от статуса профессионального литератора, но не перестал быть писателем. Просто теперь он перестал зависеть от издательств и гонораров и не должен был оглядываться на вкусы публики. И писал он теперь не много – только в свободное время, а такого времени было мало.

Ещё в конце пятидесятых годов Мелвилл начал писать стихи и писал их до самой смерти. Его поэтическое наследие образуют несколько стихотворных сборников («Батальные сцены и война с разных точек зрения» – 1866, «Джон Марр и другие матросы» – 1888, «Тимолеон» – 1891), большая философская поэма «Клэрел» (1876) и множество разрозненных стихотворений, большинство из которых увидело свет лишь после смерти Мелвилла.

Поэзия Мелвилла в целом носит лирико-философский характер и в этом плане перекликается с поэтическим наследием Эмерсона. Однако в основе поэзии Мелвилла лежит не только абстрактное размышление, но и живая жизнь Америки того времени. Подтверждением тому служат стихи о Гражданской войне «Батальные сцены» и сборник «Джон Марр и другие матросы». Современники обратили внимание на необычность формы мелвилловского стиха, значительно отличавшейся от традиционной романтической поэтики и по структуре своей нередко приближавшейся к прозаической речи. Исследователи нашего времени, обладая преимуществом временной дистанции, без труда установили её родственность «вольной» поэтике Уитмена. Стало ясно, что Мелвилл сказал новое слово и в поэзии. Недаром сегодня его стихотворные сборники переиздаются многотысячными тиражами.

Уйдя в отставку в 1885 году, Мелвилл вернулся к активной литературной деятельности. К этому времени у него накопилось множество набросков, заметок, незавершённых стихотворений. Он начал приводить их в порядок. Два сборника «Джон Марр» и «Тимолеон» ему удалось опубликовать при жизни. Как поэт Мелвилл не искал популярности. Он издал эти сборники за свой собственный счёт тиражом 25 экземпляров. Остальное пролежало в его архиве более тридцати лет, прежде чем увидело свет.

«Лебединой песней» позднего Мелвилла явилась повесть «Билли Бадд, фор-марсовый матрос», над которой писатель начал работать в 1888 году. Он завершил её незадолго до смерти. «Билли Бадд» во многом напоминает повести Мелвилла пятидесятых годов, такие, как «Бенито Серено» или «Писец Бартлби». Писатель вновь обратился к нравственно-философскому истолкованию бытия человека и общества. Однако сорок лет, прошедшие со времени «Бенито Серено», – а за это время в Америке случилось многое, в том числе Гражданская война, – существенно повлияли на представления Мелвилла, на его понимание социальной этики. Неудивительно, что разрешение центрального конфликта между человечностью и законом в «Билли Бадде», если рассматривать его в одном ряду с ранними повестями, поражает неожиданностью. В конфликте между природой человека и юридическим законом Мелвилл оказался на стороне закона, что совершенно противоречило всем традициям романтической идеологии [340]. Это был уже другой Мелвилл.

«Билли Бадд» разделил судьбу многих сочинений позднего Мелвилла. Он был впервые напечатан в 1924 году и тут же признан одним из высших достижений американской «малоформатной» прозы. Такая оценка никого не удивила. К этому времени Мелвилл уже занял подобающее ему место в американской литературе.

Знакомство русского читателя с творчеством Мелвилла имеет сравнительно недавнюю историю – около четверти века, если не брать в расчёт небольшие фрагменты «Тайпи», «Ому», «Марди» и «Моби Дика», печатавшиеся в русских журналах прошлого столетия, и первый полный перевод «Тайпи», опубликованный в 1929 году, который прошёл совершенно незамеченным. Начало «русского Мелвилла» следует, по-видимому, относить к шестидесятым годам нашего века, когда усилиями издательств «Географическая литература» и «Художественная литература» были выпущены в свет «Ому» (1960), «Моби Дик» (1961), «Израиль Поттер» (1966), «Тайпи» (1967). В 1979 году издательство «Наука» опубликовало русский перевод «Белого Бушлата» в серии «Литературные памятники». Тогда же, в семидесятые годы, был издан сборник повестей Мелвилла.

Предлагаемое читателю Собрание сочинений включает три романа – «Моби Дик», «Тайпи», «Израиль Поттер», почти полную подборку повестей и рассказов и фрагменты из поэтических сборников. В нём представлены все художественные жанры, в которых работал Мелвилл, все этапы творческого пути великого американского романтика.

Юрий Витальевич Ковалёв

1987

Послесловие к роману Г. Мелвилла «Моби Дик, или Белый кит»

«Моби Дик, или Белый Кит» – произведение уникальное, написанное вопреки всем существующим понятиям о законах жанра. Американские критики середины XIX века сочли эту книгу «странной». Ощущение «странности», возникающее при чтении мелвилловского шедевра, сохраняется и сегодня. Роман о Белом Ките – трудная книга и не поддаётся беглому прочтению. Тому есть несколько причин, из которых мы выделим две основные. Первая связана с тем, что каждая из 135 глав романа побуждает к размышлению, и это, вероятно, высшая похвала, какую можно воздать любому произведению искусства. Мысли, возникающие у читателя в процессе чтения, касаются не только содержания романа, но также собственной жизни, своего времени, предназначения человека на земле, закономерностей в поведении людей, общих принципов бытия человечества. Вторая причина заключается в качестве самого текста, его организации, структуре, способе изложения материала. Последовательность расположения глав и даже их форма характеризуются своего рода перепадами, разрушающими инерцию повествования. Стоит, например, читателю увлечься описаниями морской стихии, как автор «подсовывает» ему классификацию китов; эпическое повествование о корабельной жизни перебивается монологами, диалогами и даже целыми сценами в духе елизаветинской трагедии, за которыми следуют отвлечённые философские рассуждения. Череда сюжетов и форм течёт непрерывным потоком: диалоги, монологи, суховатые научные рассуждения, описание деталей китобойного промысла, философские отступления, притчи, картины охоты на китов, размышления о человеческой судьбе, об истории народов и государств, исследование религиозных систем – всё это идёт по видимости бессистемно, но, в сущности, продиктовано особой глубинной логикой авторской мысли. Тем не менее переключение читательского внимания с предмета на предмет, от одной формы к другой осуществляется с некоторым усилием, преодолевая сопротивление материала.