Секрет государственной важности - Бадигин Константин Сергеевич (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Перед ними открылся едва различимый вход в пещеру: небольшой треугольный лаз.
В это время третий помощник Бескрылов, узнав у старосты, где можно взять хорошую пресную воду, стал созывать команду.
В бухту впадала небольшая река. Она стекала со склонов величественного хребта Сихотэ-Алиня, шла сквозь дремучие леса и была кристально прозрачна. Когда катерок, миновав мелководье, втащил две баржи в спокойные воды, моряки с удивлением увидели морскую шхуну.
— Что за посудина? — сказал Ломов. Они с Федей лежали на носу первого кунгаса и с интересом смотрели на открывшиеся перед ними живописные берега. — В реку забилась… И что за маскарад?
Шхуна явно желала быть как можно неприметней. Ее борта были утыканы молодыми березками. Мачты тоже прикрыты свежими ветками. Издали трудно отличить судно от лесистого берега.
— Контрабандой рыбу ловят, — догадался Ломов. — Японцы.
Он оказался прав. Когда проходили мимо, увидели на палубе шхуны их настороженные лица.
— И флага нет, пираты! — возмущался Великанов. — Как у себя дома пристроились.
— При таком правительстве, — зло сплюнул Ломов, — они с нас последние штаны снимут, и все по закону, слова не скажи. Когда у нас в Приморье крепкая власть будет? Недаром говорится: если изба без запора, то и свинья в ней бродит.
— Есть такая власть! — горячо откликнулся Великанов. — Советы. Разве большевики дали бы грабить? Да ни в жизнь!
Ломов внимательно посмотрел на нового приятеля.
Для приемки воды Бескрылов поставил кунгасы выше по реке, рядом со шхуной, а сам ушел за другой парой на «Синий тюлень».
Моряки быстро наладили пожарный брандспойт, и пресная вода, прозрачная и холодная, полилась в баржи.
Качали по четыре человека, меняясь каждые пятнадцать минут. Сменившись, Федя и матрос Ломов сошли на берег и отправились к японской шхуне. Палуба вся была в чешуе. Кое-где валялись большие рыбины. Березки уже поникли ветками, будто жаловались.
— Чего нужна? — на ломаном русском языке спросил коротконогий японец в соломенной обуви. — Водка!.. С-с-с… Хо-росо. Пошел прочь!
— Это наша земля, — ответил Федя, — где хочу, там и буду стоять… Березы сколько испортили!
— Скоро японская станет. — Солдат показал большие зубы. — Вся берега наша, море наша, Камчатка наша и березка наша.
Какое русское сердце могло вынести это спокойно!
— Вот ваша! — Ломов показал японцу кукиш. — А ну, вали отсюда. Я сейчас ваши веревки… — Он вытащил нож и хотел перерезать швартовые концы.
Японец что-то крикнул. На палубе шхуны мгновенно скопились люди. «Сколько у них тут народу!» — успел подумать Федя.
Из рубки выбежал японец в морской фуражке с винтовкой, клацая на ходу затвором.
— Наша стреляй буду! — крикнул большезубый. — Уходи прочь!
— Брось, Серега, — удержал Великанов за рукав приятеля. — И вправду пристрелит. — Дрожа от негодования, он медленно выговаривал слова, стараясь не глядеть на шхуну. — Заступиться за нас некому.
Горькую обиду почувствовали моряки: нашу рыбу ловят и в нас же стрелять…
— Заплатите за все: и за рыбу, и за березки! — белый от гнева, кричал Ломов.
Федя и раньше слыхал о грубом произволе японцев. Но рассказы других никогда так не убеждают, как собственные глаза. И вот теперь он увидел, и страшный гнев охватил его.
Как-то само собой случилось, что Великанов и Сергей Ломов дали друг другу слово отомстить. Они решили всеми силами помогать партизанам, бороться с японской военщиной и белогвардейцами. «Уничтожим на пароходе карателей!» — чуть было не сорвалось с Фединых губ, но какая-то сила удержала его. Нет, он не имеет права все доверить Ломову — это не личная тайна. Однако матрос ему нравился. Федя внимательно посмотрел на него: простое лицо, широко расставленные синие, доверчивые глаза.
— Будем друзьями, Сергей, — предложил Великанов, протягивая руку, — и в радости и в горе.
Ломов с готовностью крепко пожал ее.
— Наша смена подходит, — посмотрев на часы, заторопился он и вдруг неожиданно сказал: — Слушай, Федор, спасем старика ороча, выкрадем из амбара… Я смотрел, стены там не крепкие, еле дышат.
— Согласен, сам хотел предложить, — обрадовался Федор.
На том и порешили.
Моряки работали на водозаборе босиком, с подвернутыми штанами. Ни один час не пропал даром: пока на реке наливалась одна пара кунгасов, вторую откачивали в пароходные цистерны.
В бухте было совсем тихо, кунгасы ходили с полным грузом, едва не черпая бортами морской рассол.
После полудня похолодало. Стоять по колено в речной воде стало зябко. Федя не почувствовал брезгливости, когда плотник Курочкин, побывав на берегу, уселся на мокрый борт кунгаса и споласкивал от песка ноги с уродливыми пальцами. Ноги у всех сделались стерильно чистыми.
Наконец старпом дал желанную команду: работу прекратить. Катерок еще раз сбегал к пароходу и отбуксировал опорожненные кунгасы к поселку, где высадились солдаты поручика Сыротестова.
Вечерело. Синий край моря, розоватое небо. Даже каменистый мыс выглядит приветливо. Водная синь, желтый песок, темная зелень леса. Яркие краски, резкие контрасты — будто на цветной открытке… Солнце опустилось пониже, и море вдруг изменило цвет на серебристо-розовый, а мыс потемнел, стал лиловым. Прошло небольшое суденышко; за ним потянулся темный след, точно корабль содрал с моря серебряную корочку. После заката Федя и Ломов приступили к осуществлению своего плана. Топором они почти бесшумно оторвали две доски от задней стенки сарая. Прислушались — в сарае было тихо.
Забравшись внутрь, Великанов включил фонарик. Ороч неподвижно сидел на корточках в углу. Прежде всего Федя перерезал веревки на руках старика.
— Здравствуй, — сказал ороч, вставая и протягивая затекшую руку. — Зачем пришел?
— Мы пришли тебя освободить, — сказал Федя. — Когда вернется офицер, худо будет: расстреляют.
Морщинистое лицо ороча осталось неподвижным.
— Моя разбойника нет, — отвечал он, помолчав. — Моя на охоту ходи, рыбу лови, воровать нет.
Ломов предложил орочу табаку. Старик несколько оживился, зарядил длинную трубку.
— Спасибо, шибко кури хочу, — сказал он, выпустив облако дыма.
— Почему староста назвал тебя большевиком? — спросил матрос.
— Я нет большевичка, — так же ровно ответил ороч. — Моя партизанам дорогу показывай, к морю через сопку ходи… Староста шибко сердитый, партизан совсем люби нет.
— А что здесь партизаны делали? — спросил Федя.
— Большой лодка на берегу бери, хозяина не спроси. Русский доктор надо. Без доктора много люди в лесу пропади есть…
— Понятно. — Федя и Ломов переглянулись. — А звать тебя как?
— Николай Григорьевич Намунка, — с достоинством ответил ороч. — Царь медаль подари, моя много люди спаси есть. — Он вытащил из-за пазухи золотую орленую медаль на черном шнурке. — Я нет большевичка.
— А что, большевики разве плохие люди? — с некоторой досадой сказал Федя.
— Моя нет большевичка, — еще раз повторил старик, попыхивая трубкой. — Моя русскому попу присягу давай.
— Ну ладно, все равно тебе уходить надо. Сюда пролазь, — показал матрос.
— Ночью куда пойду, ночью в тайге ходи нет, — ответил старик не шевельнувшись.
У Великанова давно засела мысль: куда повел Сыротестов свой отряд? Федя знал, что с берега должны привезти шерсть. Это ни для кого не было секретом. Но какое-то внутреннее чувство заставляло его задумываться. «А может быть, солдаты совсем не за шерстью поехали? Почему у всех винтовки? — снова и снова спрашивал он себя. — Для того чтобы грузить шерсть, разве нужны винтовки? Вдруг отряд повели против партизан, а я здесь сижу спокойно. Разве этого не может быть? Может», — ответил сам себе Федя.
— Слушай, ты можешь нам дорогу показать, куда солдаты с парохода пошли? — вдруг спросил он ороча.
Федя решил действовать.
Если солдаты пошли искать партизан, надо постараться предупредить. Про партизан он смолчал, а насчет шерсти сказал и Намунке.
