Сан-Андреас - Маклин Алистер (лучшие книги онлайн txt) 📗

— И все равно я не доверяю ему ни на йоту, — заявила сестра Моррисон.

— Если то, что он говорит, правда, я тогда доверяю ему ещё меньше. — Её глаза метали молнии, губы упрямо сжались. Она явно выбрала не ту профессию. Она вполне могла быть повелительницей Родена, богиней, которая низводит на роль трепещущих, пресмыкающихся червей таких типов, как Ульбрихт. — Вы только посмотрите, что произошло с Трентом. А что произошло с греческим капитаном? Где гарантия того, что то же самое не произойдет с мистером Маккинноном?

— При всем моем уважении к вам, сестра, — произнёс боцман голосом, в котором заметно не хватало уважения, — я должен повторить то, что сказал лейтенант Ульбрихт, — это действительно глупость, причём по двум причинам. Во-первых, Нейсбай — тоже боцман и очень, кстати, хороший.

Думаю, что вы прекрасно это знаете. — Боцман намеренно сделал ударение на «вы». — Трент, Фергюсон и Керран могут также определить, где север, а где юг. То же самое могут сделать, я в этом абсолютно уверен, и старший механик Паттерсон и мистер Джемисон. Таких людей в команде наберется с полдюжины. Или вы хотите сказать, что по какой-то таинственной, неясной для меня причине лейтенант Ульбрихт сумеет всех нас парализовать?

— Ну, а вторая причина? — разжав сильно сжатые, побледневшие от гнева губы, произнесла сестра Моррисон.

— Если же вы считаете, что лейтенант Ульбрихт находится в сговоре с людьми, сбившими его самолёт, в результате чего он чуть было не погиб, — если вы верите в это, то вы поверите во что угодно.

— Знаете, капитан, — откашлявшись, произнёс Паттерсон, — присутствующий здесь лейтенант, может быть, и не такой уж негодяй, как считаете вы вместе с сестрой Моррисон.

— Не негодяй?! Эта мерзкая... — Боуэн замолчал, а когда он вновь заговорил, голос его был спокойным и задумчивым. — Вы вряд ли сказали бы подобное без причины, старший механик. Что заставляет вас так думать?

— Первым такое предположение высказал боцман. И я с ним согласен. Боцман, расскажите капитану все, что сказали мне.

— У меня было время подумать над этим, — извиняющимся тоном произнёс Маккиннон. — А у вас нет. Из того, что мне рассказал доктор Сингх о болях, которые вы испытываете, вам, наверное, вообще очень трудно думать. Мне кажется, сэр, что Люфтваффе просто обмануло лейтенанта.

— Обмануло? Что вы, чёрт побери, хотите этим сказать?

— Мне кажется, он понятия не имел о том, что атакует госпитальное судно. Естественно, сейчас ему это известно. Но вряд ли он знал об этом, когда сбрасывал бомбы.

— Хотите сказать, что он не знал? Должен напомнить вам, боцман, что у всех лётчиков прекрасное зрение. А все эти красные кресты...

— Думаю, что он их не видел, сэр. Света на корабле не было. День только-только начинался. ещё было довольно темно. А он подлетал к судну прямо со стороны кормы, и, следовательно, он не мог видеть крестов на бортах. Потом он летел так низко, что надстройка закрывала крест на передней палубе. Потом труба в это время так дымила, что судно было как в тумане. Я не думаю, что лейтенант Ульбрихт пошёл бы на такой смертельный риск и стал бы нападать на «Сан-Андреас», если б точно знал, что всего в паре миль отсюда находится британский фрегат. В противном случае я бы за его жизнь не дал бы ни гроша.

— Я тоже, — с чувством заметил лейтенант Ульбрихт.

— И, наконец, самый основной довод, сэр. Четыре «хейнкеля», четыре торпедоносца. Мне известно, что вы не видели их, сэр, даже не слышали, потому что в это время уже были без сознания. Но старший механик Паттерсон и я видели их. Они намеренно пролетели над нами и направились к «Андоверу». Что же получается, сэр? «Кондор» атакует нас, вооружённый только малыми бомбами, а «хейнкели», которые могли отправить нас на дно, пролетают мимо. Значит, им было известно, что там находится «Андовер», а вот лейтенанту Ульбрихту — нет. У Люфтваффе, капитан, похоже, две руки, каждая из которых не знает, что делает другая. Я более чем уверен, что лейтенанта намеренно подставили, что он был продан не только своим высшим командованием, но и диверсантом, потушившим освещение наших красных крестов.

— Кроме того, он не похож на человека, который стал бы бомбить госпитальное судно.

— Как, чёрт побери, можно утверждать, на кого он похож? — бросил с некоторым раздражением Боуэн. — Любая крошка со скрипочкой в руке может оказаться хуже любого убийцы, как бы кротко она ни выглядела.

— Я с вами согласен, боцман, это невольно вызывает некоторые вопросы, на которые напрашиваются довольно странные ответы. Вы согласны со мной, сестра?

— Пожалуй, — ворча, но явно с сомнением в голосе произнесла она. — Вполне возможно, что мистер Маккиннон действительно прав.

— Он прав, — решительно заявил Кеннет.

— Мистер Кеннет, — произнёс Боуэн и повернул голову в сторону. Он тут же, едва слышно, выругался, потому что резкая боль сразу же напомнила ему о том, что такие движения не рекомендуются. — А я думал, вы спите.

— Уже давно не сплю, сэр. Просто я не очень настроен говорить. Конечно, боцман прав. Должен быть прав.

— Ну, ладно. — На сей раз Боуэн осторожно повернул голову в сторону Ульбрихта, — Конечно, за то, что вы сделали, прощения вам быть не может, но вполне возможно, что вы действительно не такой уж отпетый негодяй, как мы считали ранее. Боцман, старший механик сказал мне, что вы в моей каюте разнесли всю мою мебель на кусочки.

— Даже более того, сэр. Я никак не мог найти ключи.

— Ключи находятся в глубине левого ящика моего стола. Загляните также в правый рундук под моей койкой. Там лежит хронометр. Кажется, он работает.

— Ещё один хронометр, сэр?

— Многие капитаны берут запасной. Лично я всегда так делаю. Если секстант не пострадал от взрыва, возможно, что и хронометр уцелел. Секстант ведь работает, да?

— Насколько я могу судить, да.

— Можно мне взглянуть на него? — Лейтенант быстро осмотрел прибор и сказал:

— Да, работает.

Маккиннон вышел, прихватив с собою секстант и карту.

Вернулся он с улыбкой на лице.

— С хронометром всё в порядке, сэр. Я поставил Трента к штурвалу, а Нейсбая — в вашу каюту. Оттуда он сможет увидеть любого, кто попытается подняться на мостик и, что более важно, задержать тех, кто попытается проникнуть в вашу каюту. Я сказал, что он имеет право впускать туда только мистера Паттерсона, мистера Джемисона и меня.

— Прекрасно, — одобрил Боуэн. — Лейтенант Ульбрихт, нам всё-таки могут понадобиться ваши услуги. — Он помолчал. — Вы наверняка понимаете, что тем самым направитесь прямо в плен.

— Но не под расстрел же?

— Однако к профессиональной деятельности вы вернётесь нескоро. Ой, нескоро.

— Лучше быть военнопленным, чем болтаться в море и замёрзнуть, а так бы и произошло, если бы не мистер Маккиннон, присутствующий здесь. — Ульбрихт поднялся с постели. — Не будем терять времени.

— Извините, лейтенант, но это пока подождёт.

Маккиннон остановил лейтенанта, взяв его за плечо.

— Вы хотите сказать, пока... доктор Сингх?

— Вряд ли ему это понравится, если не сказать иначе. А потом сейчас шторм. Видимость нулевая. звёзд нет, да и ночью не будет.

— Ах да. — Ульбрихт откинулся на подушку. — Впрочем, сегодня я себя что-то не очень хорошо чувствую.

Именно в этот момент, в третий раз за день, погас свет. Маккиннон включил свой фонарик, отыскал и зажёг четыре никель-кадмиевые запасные лампы и задумчиво посмотрел на Паттерсона.

— Что-нибудь случилось? — спросил Боуэн.

— Простите, сэр, — произнёс Паттерсон, который совершенно забыл о том, что капитан не может видеть. — Опять свет погас.

— Опять. О господи! — Голос капитана звучал скорее с отвращением, нежели с тревогой и злостью. — Не успели мы подумать, что разделались с одной проблемой, как возникла другая. Опять наверняка наш Невидимка.

— Может быть, сэр, — ответил Маккиннон, — а может быть, и нет. Я не могу себе представить, что свет погас только из-за того, что кого-то там накачали наркотиками или усыпили хлороформом. Или из-за того, что кому-то просто захотелось подурачиться, потому что видимость — ноль. Если же это диверсия, то причина здесь совершенно в ином.