Десять дней в море без еды и воды - Маркес Габриэль Гарсиа (читать книги онлайн .TXT) 📗
В четыре часа утра 28 числа, так и не сомкнув глаз, мы, то есть шестеро вахтенных, собрались на корме. Среди прочих был и Рамон Эррера, мой постоянный напарник. Из унтер-офицеров дежурил Гильермо Росо. Мне предстояло нести вахту в последний раз. Через два дня мы прибывали в Картахену. Сдав вахту, я собирался тут же завалиться спать, чтобы вечером как следует поразвлечься, вернувшись на родину после восьмимесячного отсутствия. В полшестого утра я пошел с юнгой осмотреть днище корабля. В семь часов мы сменили товарищей, дав им возможность позавтракать. В восемь они сменили нас. В тот же час я сдал дежурство, которое прошло нормально, хотя ветер крепчал, а волны, вздымавшиеся все выше и выше, разбивались о мостик и заливали палубу.
Рамон Эррера стоял на корме. Там же, в наушниках, расположился Луис Ренхифо — он был дежурным спасателем. Старшина Мигель Ортега, которого совсем доконала морская болезнь, полулежал посреди палубы, где качка чувствовалась меньше всего. Я перекинулся парой слов со вторым матросом Эдуардо Кастильо, нашим кладовщиком. Жены он не имел, жил в Боготе и держался крайне замкнуто. О чем мы говорили, не помню. Помню лишь, что увидел я его потом уже в море, когда он спустя несколько часов шел ко дну.
Рамон Эррера собирал листы картона, намереваясь прикрыться ими и попытаться уснуть. При такой качке сидеть в трюме было невозможно. Волны, становившиеся все выше и сильнее, разбивались о палубу. Крепко привязавшись, чтобы нас не смыло волной, мы с Рамоном Эррерой улеглись между холодильниками, стиральными машинами и плитами, хорошо укрепленными на корме. Лежа на спине, я глядел в небо. В таком положении я чувствовал себя спокойней и не сомневался, что всего через пару часов мы очутимся в бухте Картахены. Грозы не была, день выдался совершенно ясный, видимость было полная, а небо голубое и бездонное. Даже сапоги мне уже не жали, потому что, сдав вахту, я их снял и надел ботинки на каучуковой подошве.
Минута безмолвия
Луис Ренхифо спросил у меня, сколько времени. Было полдвенадцатого. Час назад корабль начал накреняться, прямо-таки ложиться на левый борт. В репродукторах раздался тот же приказ, что и ночью: «Все на бакборт!» Мы с Рамоном Эррерой не шелохнулись, поскольку именно там и находились.
Не успел я подумать о старшине Мигеле Ортеге, которого я только что видел на правом борту, как он вырос передо мной. Шатаясь, старшина перешел на нашу сторону и растянулся на палубе, помирая от морской болезни. В этот момент корабль страшно накренился и ухнул вниз. У меня прервалось дыхание. Гигантская волна обрушилась на нас и окатила с ног до головы. Медленно-медленно, с превеликим трудом эсминец выправился на волнах. Несший вахту Луис Ренхифо был белее полотна.
Он нервно произнес:
— Ну и дела! Еще чего доброго перевернется посудина!
Я впервые видел, как Луис Ренхифо нервничает; промокший до нитки Рамон Эррера, который лежал рядом со мной, задумчиво молчал. Воцарилась глубокая тишина. Потом Рамон Эррера сказал:
— Если велят рубить канаты и сбрасывать груз за борт, я первым кинусь выполнять приказ.
Было без четверти двенадцать.
Я тоже думал, что вот-вот раздастся команда перерубать веревки. Как говорится, «сбрасывать балласт». Прозвучи приказ — и радиоприемники, холодильники и плиты тут же отправились бы в воду. Мне пришло на ум, что тогда придется лезть обратно в кубрик, ведь, сбросив холодильники и плиты, мы лишимся надежного укрытия. Без них нас смыло бы волной.
Корабль продолжал бороться с волнами, но с каждым разом накренялся все больше. Рамон Эррера раскатал брезент и накрылся им. Новая волна, еще мощней предыдущей, ринулась на нас, но мы уже юркнули под навес. Пережидая очередную волну, я закрыл голову руками. Наконец волна прошла, а еще через полминуты захрипели репродукторы.
«Сейчас прикажут сбрасывать груз», — решил я.
Однако команда оказалась иной. Спокойный, уверенный голос произнес:
— Всем, кто на палубе, надеть спасательные пояса.
Луис Ренхифо неторопливо надевал пояс одной рукой, а в другой держал наушники. После удара каждой большой волны я чувствовал сперва какую-то страшную пустоту, а потом — бездонную тишину. Я поглядел на Луиса Ренхифо, который, надев спасательный пояс, поправлял наушники. Потом закрыл глаза и отчетливо услышал тиканье своих часов.
Я слушал его примерно минуту. Рамон Эррера не шевелился. Я прикинул, что сейчас, должно быть, без четверти двенадцать. До Картахены два часа. В следующую секунду корабль словно повис в воздухе. Я высвободил руку, чтобы посмотреть, сколько времени, но не увидел ни руки, ни часов. Впрочем, волны я тоже не увидел. Я лишь почувствовал, что корабль переворачивается и ящики, за которые я держался, разносятся в разные стороны. В мгновение ока я вскочил на ноги, вода была мне по шею. Я увидел позеленевшего Луиса Ренхифо, который молча, выпучив глаза, пытался выбраться из воды. Наушники он держал в вытянутой руке. Тут волна накрыла меня с головой, и я поплыл кверху.
Пытаясь вынырнуть, я плыл одну, две, три секунды… Плыл, плыл… Мне не хватало воздуха. Я задыхался. Выплыв на поверхность, я увидел одно лишь море. Через мгновение, примерно в ста метрах от меня, из волн вынырнул корабль, с которого, как с подводной лодки, потоками стекала вода. Только тут я наконец сообразил, что меня выбросило за борт.
У меня на глазах тонут четверо моих товарищей
Вначале мне показалось, что я в море совершенно один. Держась на плаву, я увидел, что на эсминец, который находился метрах в двухстах от меня, обрушилась новая волна. Он полетел в пропасть и скрылся из виду. Я решил, что он потонул. И тут же, подтверждая мои мысли, вокруг забултыхались бесчисленные ящики с товарами, которые загрузили на эсминец в Мобиле, я барахтался среди коробок с одеждой, радиоприемников, холодильников и разной домашней утвари, среди ящиков, которые выныривали то там то сям, гонимые волнами. В тот момент я еще плохо понимал, что происходит. Не успев прийти в себя от потрясения, я схватился за один из ящиков и тупо воззрился на него. День был совершенно безоблачным. Только сильно вздымавшееся под ветром море да качавшиеся на волнах ящики наводили на мысль о катастрофе.
Внезапно поблизости послышались крики. В резком свисте ветра хорошо различался голос Хулио Амадора Карабальо, высокого, статного второго боцмана, который кричал кому-то:
— Хватайте меня, хватайте за пояс!
И тут я словно очнулся от глубокого, хотя и минутного сна. До меня дошло, что я в море не один. Всего в нескольких метрах от меня перекрикивались мои товарищи. Я лихорадочно стал соображать, как быть. Плыть я никуда не мог. Нет, я, конечно, знал, что мы почти в двухстах милях от Картахены, но потерял ориентировку. Страха я, однако, не испытывал. На какой-то миг мне показалось, что, пока нас не спасут, я смогу продержаться на воде, ухватившись за ящики. Меня утешала мысль, что другие находятся в таком же положении, как и я. И вот тут-то я увидел плот.
Вернее, два одинаковых плота, находившихся метрах в семи друг от друга. Они внезапно вынырнули на гребне волны с той стороны, откуда доносились крики моих товарищей. Мне показалось странным, что никто из моряков не доплыл до них. Вдруг один из плотов исчез. Я не знал, как поступить: то ли поплыть ко второму, то ли не рисковать и по-прежнему цепляться за ящик — мне это казалось надежным способом удержаться на воде. Я еще не успел принять никакого решения, но уже плыл ко второму плоту, который с каждым мигом относило все дальше. Плыл примерно три минуты. В какой-то момент я потерял плот из виду, но старался придерживаться взятого направления. И вдруг его прибило прямо ко мне — белый, огромный, пустой плот! Я изо всех сил вцепился в пеньковую сеть и попытался на него забраться. Удалось мне это только с третьего раза. Уже на плоту, задыхаясь, не зная, куда деваться от хлесткого, холодного и безжалостного ветра, я сделал над собой страшное усилие и встал. А встав, увидел неподалеку трех моих товарищей, которые старались доплыть до плота.
