Казак Семейка, служилый человек - Северов Петр Федорович (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Десять дней скитаний по бурному морю остались позади. Никто уже не вспоминал о пережитом. Солнце светило ярко, воздух был свеж и ясен, жизнь снова улыбалась и звала в неизведанное.
С высокого обрывистого мыса, на котором дымно горел сигнальный костёр, Семейка долго вглядывался в морскую даль. Только два малых парусника вырисовывались на горизонте. Куда же девались остальные? Может быть, возвратились? Или погибли на скалах, или занесены штормом в далёкий ледяной простор?
На этих двух уцелевших кочах командирами были Герасим Анкудинов и Федот Попов. Разом они сошли на берег и первым делом спросили об остальных кораблях.
— Плохо, — сумрачно молвил Анкудинов. — Злая, как видно, у них судьба…
— Надобно подождать, — заметил Попов. — Может, через день, через два они придут…
Анкудинов нахмурился и спросил с усмешкой:
— Ждать, пока льды нагрянут и всех нас затрут? Я зимовать на этих камнях не собираюсь.
Он обернулся к Семейке:
— Что скажешь ты, казак?
— Товарищей оставлять в беде или в дороге не тоже, — ответил Семейка, продолжая с надеждой вглядываться в пустынный горизонт. — Однако, может они дальше мимо этого мыса прошли и ждут нас где-нибудь на востоке?.. Льды и правда могут нагрянуть каждый час, а путь наш далёкий и трудный. Надо бы здесь, на случай, из камня выложить сигнал: следуйте, мол, дальше к востоку, ежели отстали…
Море горело и сверкало под солнцем, только временами ровный западный ветер гнал и кружил в зыбком просторе одиночные обтаявшие льдины.
Лучшей погоды для дальней дороги, казалось бы, и не следовало желать. Но командиры знали, что эта милость полярного моря ненадолго: лишь переменится ветер, и опять загромыхают принесённые с хмурого севера льды…
Знали ещё командиры понаслышке, что есть где-то далеко на востоке грозный «необходимый» мыс. Сбивчивые слухи о нем походили на легенду. Говорили, будто нет ещё на белом свете храбреца, который решился бы обойти вокруг этого мыса. Море там постоянно кипит, и плавучие ледяные горы страшными обвалами рушатся на берег…
Но горстка русских людей, твёрдо уверенных в своей удали и силе, не боялась никакого риска.
Был август месяц, а в сентябре в этих краях уже скрипит мороз, валит снег, срываются иногда первые метели. Три коча продвигались на восток мимо скал и отмелей, подолгу блуждая в извилистых ледяных коридорах. Иногда на далёких обрывах вставали дымы костров, — там обитали какие-то племена. Но как только Семейка с товарищами приближался к берегу, неведомые кочевники снимались и уходили в тундру, оставляя только пепел да смятую траву.
В устье малой речушки Анкудинов решил высадиться на берег, припасти свежей воды. Коч едва обогнул отмель, как из-за чёрных скал и валунов тучей взметнулись длинные стрелы.
— Быть бою, — сказал Анкудинов и стал сигналить другим отрядам.
Вскоре командиры собрались держать совет. Оглядывая прочную и гибкую стрелу с костяным наконечником, Семейка молвил в раздумье:
— На стрелу стрелой надобно отвечать. А на десять стрел — в ответ два десятка. Только без промаху. Чтоб наверняка. Ежели нам, русским, помеху чинят — рано или поздно смертному бою быть. Следует тут, однако, призадуматься: не лучше ли позже дать бой?.. Море льды уже гонит, морозец звенит, зимовать меж врагами в неведомом краю — дело не простое. А берег, поглядите-ка, к югу свернул. Может, уже недалеко она, река Анадырь? Может, и грозный мыс уже скоро покажется? Главное нельзя нам упускать — великую ту реку разведать и за Москвой её укрепить.
Упрямый и настойчивый Анкудинов на этот раз согласился:
— Знаю, Семейка, отваги тебе не занимать. Молвил бы так другой — дело ясное, — струсил. Быть по-твоему — дальше идём, на реку Анадырь.
…Суровый скалистый берег тянулся к юго-востоку и словно обрывался у моря. Дальше не было видно ни горных отрогов, ни осыпей, ни белой изломанной полосы прибоя. У мыса кипела высокая волна, какая может родиться только в бескрайних морских просторах.
Семейка пристально вглядывался в открывавшуюся за мысом уже не свинцово-серую, но густо-синюю морскую даль, в которой чётко и ясно обозначались лёгкие контуры двух островов.
Три малые судёнышка шли почти рядом, Семейкино несколько впереди. Немало дивились промышленные люди беспокойству бывалого казака. Все время метался Семейка с носа на корму, неотрывно глядя на пустынный берег, словно дальний утёс в точности измерить хотел, руки зачем-то в воду за борт опускал и радостен был необычайно. Тут же, не замечая крутой волны, он разостлал на палубе свои бумаги и стал в подробности описывать, как и насколько этот мыс в море протянулся…
Даже Анкудинов заинтересовался.
— Экую диковину увидел! — сказал он. — Камень выступил в море, вот и все.
Казак медленно встал и торжественно снял шапку.
— Радуйтесь, русские люди!.. Многие беды мы претерпели, но вот он и есть перед нами, — «Большой Каменный нос»…
Но не знал Семейка и никто из его спутников и ратных друзей, что отсюда, от этого мыса, во весь необъятный мир открываются дороги — в Камчатскую землю, в Японию, в далёкую Индию, Африку, Австралию, Америку, на бесчисленные океанские острова…
Величайшее географическое открытие, совершённое мореходами в непогожий сентябрьский день, было для них только победой над грозным мысом на пути к заветной реке Анадырь.
Для отважных русских людей не было неодолимых преград. Три лодки под парусами уверенно шли на юг, безбрежный синий простор не страшил мореходов, а звал их вперёд.
Шторм нагрянул внезапно, будто выметнулся из-за каменной береговой ограды.
Огромная волна накрыла коч, на котором плыл Анкудинов, и лёгкое судёнышко рассыпалось в щепы. Семейка сам сбросил парус и скомандовал:
— На весла!
Меж летящих взвихрённых гребней, наполовину захлёстнутый водой, его коч шёл на помощь Анкудинову.
Позже Семейка и сам называл это чудом: обветшалая лодка его устояла против океанского шторма. Загруженная до отказа (весь отряд Анкудинова был спасён), долго металась она по волнам, поднимавшимся, казалось, до самого поднебесья. Среди рифов и скал Семейка нашёл небольшую тихую бухту, и вот уже под плоским днищем захрустел береговой песок…
Второй коч, на котором шёл Федот Попов, тоже остался невредимым.
Уже горели на берегу костры, кто-то тащил из воды огромную рыбу, кто-то принёс найденный на отмели моржовый клык. Находка эта, казалось, вдохнула в путников новые силы. Все знали, что теперь недалеко неведомая желанная река.
В стороне, у отдельного костра, совещались три вожака этой отчаянной ватаги, намечая дальнейший путь. Самое трудное, казалось им, уже осталось позади. Встреча с грозным мысом никого больше не тревожила. Правда, суров океан, но не будет же он грохотать целые недели непрерывно! Выдастся ещё и погожий день!
И не знали они в те минуты, что из-за ближних скал, из-за осыпей, из-за каждого выступа камней, вздыбленных над океаном, сотни глаз насторожённо и пристально следили за отрядом, и сотни стрел готовы были сорваться в любую секунду с натянутых тетив.
Суровый океан, отвесные скалы берега, вставшие сплошной стеной, дикие воины на скалах, — все, казалось, было против горстки русских храбрецов. Но когда первая стрела пронзительно и тонко пропела над ярко горевшим костром, эти люди, к удивлению северных воинов, не разбежались. Нет, по слову команды все они, даже те, что были вынесены из лодок на руках, теперь поднялись как один и взяли оружие.
Грянули выстрелы.
Воины этой суровой земли были отважны в бою. Лишь в первые минуты их испугал или только озадачил ещё никогда не виданный гремящий огонь. Рассеявшаяся толпа вскоре опять соткнулась. Снова засвистели стрелы. Глухо вскрикнул и покачнулся Федот Попов. Кто-то из казаков подхватил его на руки и вынес из боя.
Не страх, а ярость охватила соединённые отряды Семейки, Анкудинова, Попова. Как видно, страшны были в гневе эти бородатые, оборванные, вооружённые длинными пищалями воины. Они рассеяли дикую толпу и взяли несколько пленных.
