Одиссея капитана Блада - Sabatini Rafael (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Левасер взбежал наверх и, отбросив в сторону окровавленную алебарду, широко раскрыл объятия, намереваясь прижать к груди свою возлюбленную. Но, попав в объятия, из которых ей уже трудно было вырваться, она съёжилась от страха, и гримаса ужаса исказила её лицо, согнав с него обычное выражение высокомерия.
— О, наконец-то ты моя! Моя, несмотря ни на что! — напыщенно воскликнул её герой.
Но она, упираясь руками в его грудь, пыталась оттолкнуть его и едва слышно проговорила:
— Зачем, зачем вы его убили?
Её герой громко засмеялся и, подобно божеству, которое милостиво снисходит к простому смертному, с пафосом произнёс:
— Он стоял между нами! Пусть его смерть послужит символом и предупреждением для всех, кто осмелится стать между нами!
Этот блестящий и широкий жест так очаровал Мадлен, что она, отбросив в сторону свои страхи, перестала сопротивляться и покорилась своему герою. Перебросив девушку через плечо, он под торжествующие крики своих людей легко перенёс свою драгоценную ношу на «Ла Фудр». Её отважный брат мог бы помешать этой романтической сцене, если бы Каузак со свойственной ему предупредительностью не успел сбить его с ног и крепко связать ему руки.
А затем, пока капитан Левасер наслаждался в каюте улыбками своей дамы, лейтенант занялся подробным учётом плодов победы. Голландскую команду посадили в баркас и велели убираться к дьяволу. К счастью, голландцев оказалось не более тридцати человек, и баркас, хотя и перегруженный, мог их вместить. Затем Каузак, осмотрев груз, оставил на «Джонгроуве» своего старшину и человек двадцать людей, приказав им следовать за «Ла Фудр» направлявшимся на юг — к Подветренным островам.
Настроение у Каузака было отвратительное. Риск, которому они подвергались, захватив голландский бриг и совершив насилие над членами семьи губернатора Тортуги, совсем не соответствовал ценности их добычи. Не скрывая своего раздражения, он сказал об этом Левасеру.
— Держи своё мнение при себе! — ответил ему капитан. — Неужели ты думаешь, что я такой идиот, который суёт голову в петлю, не зная заранее, как её оттуда вытащить? Я поставлю губернатору Тортуги такие условия, что он не сможет их не принять. Веди корабль к острову Вихрен Магра. Мы сойдём там и на берегу уладим все. Да прикажи доставить в каюту этого щенка д'Ожерона.
И Левасер вернулся в каюту к даме своего сердца.
Туда же вскоре привели и её брата. Капитан приподнялся с места, чтобы встретить его, нагнувшись при этом из опасения удариться головой о потолок каюты. Мадемуазель д'Ожерон также встала.
— Зачем это? — спросила она, указывая на связанные руки брата.
— Весьма сожалею об этой вынужденной необходимости, — сказал Левасер. — Мне самому хочется положить этому конец. Пусть господин д'Ожерон даст слово…
— Никакого слова я не дам! — воскликнул побледневший от гнева юноша, не испытывавший недостатка в храбрости.
— Ну, вот видишь, — пожал плечами Левасер, как бы выражая этим своё сожаление.
— Анри, это же глупо! — воскликнула девушка. — Ты ведёшь себя не как мой друг. Ты…
— Моя маленькая глупышка… — ответил ей брат, хотя слово «маленькая» совсем не подходило к ней, так как она была значительно крупнее его. -Маленькая глупышка, неужели я мог бы считать себя твоим другом, если бы унизился до переговоров с этим мерзавцем-пиратом?
— Спокойно, молодой петушок! — засмеялся Левасер, но его смех не сулил ничего приятного.
— Подумай, сестра, — говорил Анри, — погляди, к чему привела тебя глупость! Несколько человек уже погибло по милости этого чудовища. Ты не отдаёшь себе отчёта в своих поступках. Неужели ты можешь верить этому псу, родившемуся в канаве и выросшему среди воров и убийц?..
Он мог добавить ещё кое-что, но Левасер ударил юношу кулаком в лицо.
Как и многие другие, он очень мало интересовался правдой о себе. Мадемуазель д'Ожерон подавила готовый вырваться у неё крик, а её брат, шатаясь от удара, с рассечённой губой, прислонился к переборке. Но дух его не был сломлен; он искал глазами взгляд сестры, и на бледном его лице появилась ироническая улыбка.
— Смотри, — спокойно заметил д'Ожерон. — Любуйся его благородством.
Он бьёт человека, у которого связаны руки.
Простые слова, произнесённые тоном крайнего презрения, разбудили в Левасере гнев, всегда дремавший в несдержанном, вспыльчивом французе.
— А что бы ты сделал, щенок, если бы тебе развязали руки? — И, схватив пленника за ворот камзола, он неистово начал его трясти. — Отвечай мне! Что бы ты сделал, пустозвон, мерзавец, подлец… — И вслед за этим хлынул поток слов, значения которых мадемуазель д'Ожерон не знала, но все же могла понять их грязный и гнусный смысл.
Она смертельно побледнела и вскрикнула от ужаса. Опомнившись, Левасер распахнул дверь и вышвырнул её брата из каюты.
— Бросьте этого мерзавца в трюм! — проревел он, захлопывая дверь.
Взяв себя в руки, Левасер, заискивающе улыбаясь, повернулся к девушке. Но бледное лицо её окаменело. До этой минуты она приписывала своему герою несуществующие добродетели; сейчас же все, что она увидела, наполнило её душу смятением. Вспомнив, как он зверски убил голландского капитана, она сразу же убедилась в справедливости слов, сказанных её братом об этом человеке, и на лице её отразились ужас и отвращение.
— Ну, что ты, моя дорогая? Что с тобой? — говорил Левасер, приближаясь к ней.
Сердце девушки болезненно сжалось. Продолжая улыбаться, он подошёл к ней и с силой притянул её к себе.
— Нет… нет!.. — задыхаясь, закричала она.
— Да, да! — передразнивая её, смеялся Левасер.
Эта насмешка показалась ей ужаснее всего. Он грубо тащил её к себе, умышленно причиняя боль. Отчаянно сопротивляясь, девушка пыталась вырваться из его объятий, но он, рассвирепев, насильно поцеловал её, и с его лица слетели последние остатки маски героя.
— Глупышка, — сказал он. — Именно глупышка, как назвал тебя твой брат. Не забывай, что ты здесь по своей воле. Со мной играть нельзя! Ты знала, на что шла, поэтому будь благоразумна, моя кошечка! — И он поцеловал её снова, но на сей раз чуть ли не с презрением и, отшвырнув в сторону, добавил: — Чтоб я больше не видел таких сердитых взглядов, а то тебе придётся пожалеть об этом!
Кто-то постучал в дверь каюты. Левасер открыл её и увидел перед собой Каузака. Лицо бретонца было мрачно. Он пришёл доложить, что в корпусе корабля, повреждённого голландским ядром, обнаружена течь. Встревоженный Левасер отправился вместе с ним осмотреть повреждение. Пока стояла тихая погода, пробоина не представляла опасности, но даже небольшой шторм сразу же мог изменить положение. Пришлось спустить за борт матроса, чтобы он прикрыл пробоину парусиной, и привести в действие помпы…
Наконец на горизонте показалось длинное низкое облако, и Каузак объяснил, что это самый северный остров из группы Виргинских островов. — Надо поскорей дойти туда, — сказал Левасер. — Там мы отстоимся и починим «Ла Фудр». Я не доверяю этой удушливой жаре. Нас может захватить шторм…
— Шторм или кое-что похуже, — буркнул Каузак. — Ты видишь? — И он указал рукой через плечо Левасера.
Капитан обернулся, и у него перехватило дыхание. Не дальше как в пяти милях он увидел два больших корабля, направлявшихся к ним.
— Черт бы их побрал! — выругался он.
— А вдруг они вздумают нас преследовать? — спросил Каузак.
— Мы будем драться, — решительно сказал Левасер. — Готовы мы к этому или нет — все равно.
— Смелость отчаяния, — сказал Каузак, не скрывая своего презрения, и, чтобы ещё больше подчеркнуть его, плюнул на палубу. — Вот что случается, когда в море выходит изнывающий от любви идиот! Надо взять себя в руки, капитан! Из этой дурацкой истории с голландцем мы так просто не выкрутимся.
С этой минуты из головы Левасера вылетели все мысли, связанные с мадемуазель д'Ожерон. Он ходил по палубе, нетерпеливо поглядывая то на далёкую сушу, то на медленно, но неумолимо приближавшиеся корабли. Искать спасения в открытом море было бесполезно, а при наличии течи в его корабле и небезопасно. Он понимал, что драки не миновать. Уже к вечеру, находясь в трех милях от побережья и намереваясь отдать приказ готовиться к бою, Левасер чуть не упал в обморок от радости, услыхав голос матроса с наблюдательного поста на мачте.
