Среди дикарей и пиратов - Кингстон Уильям Генри Джайлз (книги без сокращений txt) 📗
Мы не представляли себе, что по соседству с нами было столько туземцев. Каким образом они узнали, что на берег выкинута такая драгоценная для них добыча, трудно сказать; может быть, они учуяли ее издалека, как хищные птицы. Они спускались с холмов, появлялись у входа в долину; некоторые пробирались вдоль берега. Среди прибывших уже на место я узнал нашего друга Пуллинго по перу на макушке, связке копий в одной руке и по топору, который мы ему дали, в другой. Некоторые из дикарей несли громадные барабаны, в которые ударяли изо всех сил, аккомпанируя пронзительным криком.
Все так стремились к месту действия, что не заметили бы нас, даже если бы мы были ближе.
Собралось, должно быть, около двухсот дикарей. Взявшись за руки, они образовали большой круг. Пуллинго дошел по хвосту кита до средины спины и стоял там, размахивая топором. По-видимому, он обращался с речью к собравшейся толпе. Если бы мы и слышали его слова, то не поняли бы их значения; собравшиеся вокруг кита люди отвечали громкими криками. Барабаны оглушительно загремели и, при непрерывных криках, мужчины, женщины и дети начали танцевать вокруг кита, принимая самые странные и необычайные позы. Все как будто состязались, кто может прыгать выше, выкидывать ногами и извиваться всем телом самым уморительным образом. Мы не могли решить, что это было — проявление радости или религиозная церемония.
Танец, если можно это назвать танцем, продолжался несколько времени. Пуллинго все еще стоял на ките. Внезапно он вонзил топор в спину животного. Дикари, подхватив брошенные на землю каменные топоры и другие орудия, бросились на кита и стали свирепо разрубать его на части.
Я был очень рад, что мы находились вдали от этого места; зрелище даже в телескопе было отвратительное. Отрезанные куски дикари запихивали в рот, раздирая зубами, словно голодные волки; некоторые буквально забирались внутрь остова и вылезали оттуда, неся громадные куски, кровь с которых орошала их тела. Даже женщины, молодые и, насколько можно было разглядеть, недурные собой, нападали на кита и появлялись залитые кровью.
Когда я думал о разложившемся мясе, мне чуть не становилось дурно при виде этих людей, и я чувствовал отвращение к человеческим существам, павшим так низко.
Мы не захотели подойти ближе и вернулись в лодку. Вскоре мы увидели, что дикари развели костры вблизи чудовища. Вероятно, они намеревались жарить его мясо и оставаться тут, пока оно не будет все съедено.
Присутствие такого множества туземцев заставило отца серьезно задуматься, не следовало ли нам немедленно покинуть нашу стоянку, тем более что со времени отплытия баркаса прошло почти четыре месяца. Он пригласил на совещание Меджа и Бертона; я также присутствовал на этом совещании. Медж заметил, что до четырех месяцев остается только два дня.
— Если за эти дни судно не появится, то я полагаю, мы можем заключить, что баркас погиб или мистеру Броуну не удалось найти судно, которое могло бы прийти за нами, — заметил Медж. — Пока кит не будет съеден, я думаю, нам нечего бояться посещения этих дурно пахнущих джентльменов; но когда они оправятся от последствий своих пиршеств и почувствуют приступы голода, то, вероятно, наделают нам хлопот. Конечно, мы можем устоять против них, но все же опасно будет ходить на охоту одному или небольшой партией. Поэтому я советую по истечении двух дней отправиться вверх по реке до тех пор, пока нас довезет лодка, и, либо раскинуть там лагерь и приготовляться к дальнейшему пути, либо сразу отправиться к югу. Я предпочитаю идти внутри страны, а не вдоль берега; в последнем случае нам пришлось бы следовать всем его изгибам и переходить устья рек. Внутри же страны мы можем идти по прямому пути и скорее найдем дичь и свежую воду.
— Я разделяю мнение мистера Меджа, — сказал Бертон. — Правда, идя по берегу, мы можем ожидать нападения туземцев только с одной стороны. Зато, если мы быстро пойдем вперед, они увидят, что мы простые путешественники, не желающие вмешиваться в их дела, и, потому вряд ли захотят надоедать нам. Я посоветовал бы сделать все приготовления здесь и начать путешествие, лишь только выйдем из лодки.
— Я согласен со всем, что вы говорите, — сказал отец. — Я попрошу вас, Бертон, объяснить остальным наш план и надеюсь, что они останутся довольны. Но мне хотелось бы до отправления повидаться с Пуллинго. Он был бы неоцененным проводником в знакомых ему местностях, и я думаю, что на него можно положиться.
— Падди Дойль лучше всех сумеет добыть его, — заметил я. — Всем нам очень неприятно было бы подойти близко к киту; но ирландец, мне кажется, не так разборчив. А так как Пуллинго знает, что мы всегда можем снабдить его пищей, то он охотнее других покинет отвратительную массу мяса, которым они напихиваются.
— Поговори с Падди, согласен ли он пойти, — сказал отец. — А пока мы будем приготовлять те вещи, которые нам необходимо взять с собой. Я посоветовал бы каждому сделать себе пару парусиновых гетр и широкополую шляпу из того же материала.
Вместе с другими он стал составлять список различных вещей, которые следовало взять с собой.
Дойль сейчас же согласился отправиться в лагерь чернокожих. В этот день было уже слишком поздно, но на следующее утро Бертон и я с одним матросом перевезли его на противоположный берег. Мы смотрели вслед Дойлю, когда он шел к лагерю, раскинутому вблизи того места, где лежал кит.
Дикари, по-видимому, все спали после вчерашнего пиршества. Дойль, взявший с собой ружье и пистолеты, смело пошел вперед. Не знаю, как ему удалось разыскать, где спал Пуллинго. Он исчез из наших глаз за трупом кита.
Мы ждали его возвращения очень долго и наконец стали тревожиться. Уходя, он сказал, что будет стрелять в случае опасности, хотя вряд ли это будет нужно.
— Надеюсь, что бедный Падди не попал в беду, — заметил Бертон.
— Не думаю; разве только ему сделалось дурно от запаха кита, — возразил я. — Он ужасен и здесь, а среди чернокожих может вызвать появление лихорадки.
— Ну, этого нечего бояться, — сказал Бертон, — они привыкли к этому запаху… Ура! Вот идет Дойль, а с ним и наш друг Пуллинго. Он потирает живот, как будто ему трудно идти.
— Достал, — вскрикнул Дойль, подходя к нам, — только надо побольше кормить его, а то он опять улизнет, чтобы урвать кусочек мяса кита. Сильно он пахнет, но, видно, это по вкусу им.
Пуллинго колебался войти в лодку и бросил печальный взгляд в сторону кита.
— Не думай о нем, старина, — сказал Падди, гладя его по плечу, — еды мы тебе дадим вдоволь. Пойдем-ка с нами!
И, взяв дикаря за руку, он заставил его сесть в лодку.
Соседство Пуллинго было не из приятных, но я зажал нос и старался не думать об этом. Выйдя на берег, мы старались объяснить, чего мы хотим от него, обещая ему хорошую награду, если он согласится быть нашим проводником.
Мы так и не поняли, согласен ли он идти с нами или нет. Так как мы не могли отправиться в путь раньше двух дней, то Медж предложил подняться в лодке, насколько возможно, вверх по реке с Дойлем, Гарри, мной и одним из матросов и взять с собой Пуллинго. Таким образом мы были бы в состоянии судить, понимает ли он, чего мы от него хотим.
Нападения туземцев нечего было бояться, так как они продолжали пировать. Ветер, к счастью, переменился, так что отвратительный запах разлагающегося кита не доносился больше до нас. Ясно было, что в лодке мы не могли поместиться все сразу, да еще с провизией и вещами; поэтому приходилось перевезти все в два-три раза. Отец думал, что чем скорее мы примемся за это дело, тем будет лучше. Мы взяли с собой на лодку часть провизии, пороху, патронов и разных других вещей, намереваясь сложить их там, где мы пристанем, у верховьев реки. Взяли мы с собой также и инструменты, необходимые для постройки хижины. Покончив с приготовлениями, мы простились с нашими друзьями и поплыли вверх по реке.
Виды становились чрезвычайно живописными; берега, в некоторых местах, были окаймлены деревьями; перпендикулярные утесы подымались на значительную высоту прямо из воды; многочисленные мысы, то каменистые, то покрытые роскошной растительностью, вдавались в реку.
